Истоки поведения: как формировалась внешнеполитическая культура России
Одна из уникальных особенностей России состоит в том, что, в отличие от политической цивилизации Запада или, например, Китая и Индии, у этой великой державы никогда не было своей «Большой стратегии». Русская мысль не создала ничего подобного творениям Сунь-Цзы, «Стратегикону» Маврикия или трудам Макиавелли. И это при том, что Россия с ее 1000-летней историей государственности – единственная цивилизация за пределами Запада, отстоявшая, по определению Доминика Ливена, в борьбе с ним «свою особую, независимую нишу в современном мире».
Все важнейшие успехи в российской истории достигались спонтанно или в результате естественного хода событий. Главнейшее из этих достижений – способность на протяжении уже более 500 лет самим определять внутреннюю и внешнюю политику. Именно это стремление жить своим умом, сохранять суверенитет составляет основу того, что в России заменяет все стратегические трактаты.
Первые 250 лет русской государственности, сложившейся вокруг Москвы, стали эпохой накопления самого трагического и важного опыта, определяющего то, как Россия и сейчас ведет себя в отношениях с другими странами. Ключевыми для этого опыта стали бурные события военной истории, духовное осмысление собственного места в мире, а также географические обстоятельства. Каждое из этих измерений находилось с прочими во взаимодействии, но оказало свое уникальное влияние на русскую внешнеполитическую культуру и, в меньшей степени, природу нашей государственности. Внешнеполитический кризис середины XIII века стал наиболее масштабным и единственным, по-настоящему угрожающим самому существованию русской государственности и народа. Тогда Русские земли подверглись одновременному военному давлению со стороны всех своих соседей. Монгольское нашествие 1237–1241 годов обернулось военным разгромом практически всех русских земель-княжений. Однако непосредственные потери от татарского нашествия были менее значительными, чем для народов Средней Азии, Китая или Ирана. Русские земли сохранили военно-политическую элиту, что наряду с городскими восстаниями сделало невозможным установление прямой власти монголов на Руси. В результате ордынское государство не оказало влияния на развитие русских общественных институтов – оно шло своим путем. Но необходимость постоянного взаимодействия с Ордой создала то, что Николай Борисов определил как «отточенный в боях с татарами московский меч».
На протяжении почти 150 лет мы имели дело с противником, равного которому не было и победить которого не могли вплоть до сражения на Куликовом поле (1380). Но такое унизительное положение никогда не означало отказа от борьбы. Более того, именно нашествие и данническая зависимость от Орды сделали то, что прежде было невозможно: у Русских земель появилась причина для объединения. Во главе него стали князья московского дома Даниловичей – потомки младшего сына Александра Невского. Началась кропотливая работа по созданию государства, только теперь, под давлением извне, получившего смысл для населявшего его человека. Эпоха, в ходе которой сформировалась основная черта русской внешнеполитической культуры – способность к продолжению борьбы при осознании своей сравнительной слабости. И одновременно отсутствие для нас связи между силой противника и его правотой.
Непобедимость монголов на раннем этапе даннической зависимости от Орды вела к выводу, что нашествие – это «кара Божья», но не была резоном признать справедливость их «поганой» власти. А само наказание за грехи стало поводом для глубокой духовной работы, во главе которой стояли такие выдающиеся деятели Русской православной церкви, как митрополит Кирилл, святой преподобный Сергий Радонежский, митрополит Алексий (Бяконт). И, наконец, епископ Вассиан, вдохновлявший в 1480-м Великого князя Ивана III Васильевича на фактически бескровную, но окончательную победу над Ордой в результате «стояния на Угре». Одновременно с монгольским нашествием Русские земли были атакованы с Запада – орденскими государствами в Прибалтике и Шведским королевством. А затем и встающей на ноги Литвой, где бывшие данники Руси смогли в начале XIV века создать сильное и агрессивное государство. Во второй половине XIII столетия князь Александр Ярославич Невский сделал выбор, определивший будущее России. Разгромив шведских и немецких крестоносцев на Неве и Чудском озере, он, видимо, понимал, что не может положиться на их помощь в противостоянии с Ордой. Тем более что именно Запад, двигаемый энергией Римского папы Григория IX, представлял наибольшую угрозу для личной власти Александра, ее опоры в лице Православной церкви и, таким образом, всей русской государственности. В отличие от Испании, куда на борьбу с маврами стекались рыцари со всей Европы, Русские земли всегда справлялись с решением внешнеполитических задач самостоятельно. Это сформировало у нас такую черту политической культуры, как привычка полагаться только на свои силы. И сейчас самые фундаментальные вопросы выживания и развития России не могут рассматриваться в зависимости от союзнических отношений, пусть даже близких и доверительных.
Поэтому Россия никогда не сможет определять свое будущее в тесной привязке к любому из иных цивилизационных центров. Наша политическая культура формировалась в особых географических обстоятельствах и под воздействием уникальных внешнеполитических вызовов. Да и в целом климатические и топографические особенности Русского Северо-Востока, которые, по определению Александра Преснякова, «не способствовали интенсивному хозяйственному и социальному взаимодействию», предопределили то, что единственной общенациональной задачей для Русских земель всегда была оборона их внешнего периметра. Как Московия возникла там, где среднерусская природа не знает четкой грани между сезонами, так и наша военная история на самом важном ее этапе не знала четкой грани между войной и миром: любые переговоры с противником – это лишь часть общих политических усилий, стремящихся к одной, пусть даже и не артикулируемой цели.
Но география Русских земель определила и многое другое: научила видеть в реках не преграды, а транспортные артерии; прагматично относиться к территориальным потерям и приобретениям; воспринимать государственные границы как продукт политической воли, которая всегда может быть пересмотрена. Значение географии стало решающим даже в том, что Россия, единственная из существующих ныне государств, имеет опыт, когда ее самый сильный на протяжении 250 лет противник исчез, а его земли и подвластные народы стали частью нашего государства. Падение Золотой Орды научило нас, что ни один противник или сосед не может быть вечным. Но он может стать частью нашего государства, несмотря на любые «ценностные» предрассудки.
Так, на основе прагматических соображений в 1452-м было принято решение о поселении «служивых татар» царевича Касима в пределы Московской Руси – одно из самых важных, превративших Россию в многонациональное и многорелигиозное государство.
«Стратегия Московской Руси» – это совокупность исторического, географического и духовного опыта, с которым Русское государство в конце XV столетия предстало «перед изумленной Европой». Предстало в полном осознании своей независимости и значимости собственных интересов. Поскольку исторический путь российской государственности непрерывен, все последующие события и переживания в имперский, советский или современный периоды дополняют те, что возникли на самом сложном, первоначальном этапе, но не заменяют их. И в совокупности формируют привычки и представления, как вести себя с окружающим миром у народа России.
Статья основана на ключевых идеях автора, изложенных в книге «Стратегия Московской Руси». М.: АСТ, 2024
Автор – программный директор клуба «Валдай», научный руководитель ЦКЕМИ НИУ ВШЭ