Владимир Меньшов. Рыцарь Веры, Надежды и Любви

Сегодня, на 82-м году от последствий коронавирусной инфекции ушел из жизни великий русский кинорежиссер Владимир Меньшов.

Народный артист России, лауреат Государственной премии СССР и премии Американской киноакадемии был, казалось, успешен. Но и творческий дар, и всенародное признание никогда не обеспечивали ему обстоятельств, позволяющих почивать на лаврах. Вернее, он всю жизнь их старательно избегал — сильный, целеустремленный, горячий, самостоятельно мыслящий гражданин был «неудобным патриотом» и для официоза, и для большинства коллег по режиссерскому цеху.

Владимир Валентинович никогда не жил в деревне, но столица приняла астраханского студента за черную кость. Он был откровенно небогемен — не пройдя во ВГИК после школы, работал водолазом, матросом, токарем, шахтером и актером вспомогательного состава архангельского театра. Не снискал понимания столичных педагогов. Закончив актерскую мастерскую школы-студии МХАТ, уехал в Ставрополь, стал штатным актером. Однако, рискнул вновь покорить столицу и поступил во вгиковскую аспирантуру к Михаилу Ромму. Задумался о дебюте… Но случилось внезапное чудо — природный пластический талант раскрылся в первых ролях не требующих суетливых перевоплощений — после окончания киноинститута в 70-м однокурсник позвал сняться в фильме по рассказу Катаева и предложил сыграть главного героя. В беседе с корреспондентом «Культуры» Владимир Валентинович вспоминал:

— Я дружил с однокурсником Шуриком Павловским, уговорившем меня сняться в короткометражном дебюте «Счастливый Кукушкин» в 1970-м. Фильм оказался чрезвычайно удачным, получил приз на фестивале «Молодость», имел успех среди зрителей и кинематографистов. Я написал сценарий по рассказу Катаева, Павловский долго искал исполнителя главной роли. Не нашли и внезапно Шурик предложил ее мне. Играть совершенно не хотелось, я помышлял лишь о режиссере, давно оставив актерские мечтания связанные с учебой в Школе-студии МХАТа. Но согласился и это изменило судьбу: меня оценили, начали предлагать главные роли в полнометражных фильмах… (дебютанта отметил киевский фестиваль «Молодость», в том же 71-м Меньшов воплотил образ «Человека на своем месте» - принципиального и харизматичного председателя колхоза в ленте Алексея Сахарова, — «Культура»)… Так внезапно началась моя актерская жизнь, оказавшаяся очень полезной для режиссуры. Но тогда я этого не понимал. Осознание пришло во время подготовки авторского дебюта из жизни девятиклассников. Предполагал снимать в «Розыгрыше» первокурсников актерских факультетов. Но на пробы приходили подростки и вскоре я поймал себя на мысли, что отличаю 14-ти от 15-ти летних, а значит мне придется набрать неопытных школьников. Играть они не умели, а я, напротив, был в форме: прыгал перед ними на площадке, показывал что кому и как делать. Слава Богу, это не бросается в глаза — все сыграли по-своему!

И не просто по-своему, а за всю страну, тепло принявшую музыкальную мелодраму. «Розыгрыш» стал эталонным фильмом о поисках себя, социальным портретом юношества семидесятых, показал как рознь романтиков и прагматиков формирует наше беспрестанно усложняющееся общество. Темы соперничества, карьеры и любви так же тесно переплелись в оскароносном хите «Москва слезам не верит»: "Когда принес сценарий Валентина Черныха своим наставникам и друзьям Дунскому и Фриду, они сказали: не надо это снимать! Переписал текст. Они отметили, что стало лучше, но продолжали отговаривать. Я стоял на своем и оказался прав, хотя фильм их не убедил. Просто мне нужно было довериться своему вкусу и сделать ленту, которую давно хотел посмотреть. Взял воспоминания из детства, впечатления от картин про людей с длинной судьбой и крутыми переменами, конечно, к лучшему. Мне неинтересны фильмы оканчивающиеся катастрофой героя, кино должно дарить надежду. Успех был бешеным, билетов не хватало, зрители по нескольку дней караулили у касс, хотя «Москву...» крутили повсюду с раннего утра до самой ночи!"

Меньшов едва ли не последним сделал народную кинооперу — мелодраму большого, соразмерного стране стиля. Значение не принимаемой коллегами, но любимой поколениями «Москвы» до сих пор недооценено, это картина о верности надежде, которая — по библейскому слову — не постыжает, и о вере, высшей пробой которой становится доверие жизни и судьбе. Но режиссер вновь отказался от торных троп:

— После триумфа ко мне пошли сценарии; в основном, про одиноких женщин с детьми на руках, но я опасался идти навстречу ожиданиям публики и категорически решил уклониться в сторону. Куда именно? Перечитал горы книг, толстые литературные журналы и ничего не нашел, пока случайно не увидел в «Современнике» замечательный спектакль с гениальной Ниной Дорошиной. Каждая ее интонация буквально выворачивала меня наизнанку. Почему? Как и всех в то время, меня интересовали социально значимые темы. Но тут внезапно понял: вот моя мама и тетки, многочисленная деревенская родня, это — история про них. Я все отменил. Начал срочно готовиться к съемкам. Помог «Оскар», под меня срочно переписали студийные планы. Сознательно шел на риск... Понимал, что картину а-ля Шукшин не потяну, не настолько не люблю деревню — подойники, парное молочко, соседские посиделки... А люблю театр. И тут в череде внезапных ночных пробуждений мне стало являться подобие сценической площадки. Когда приехали в гости к автору пьесы, увидел, что по местному, иркутскому обычаю дворы замощены досками. Видения подтверждались — вещь требовала театрального решения, кстати и Володя Гуркин вырос на подмостках и писал свой шедевр имея ввиду задник, сцену, партер, а не сельское раздолье. На натуре, среди ферм и тракторов, нам как-то не игралось, а на дворовой площадке все пошло идеально и «старики» 49-летний Юрский с 38-летней Теняковой были в ударе, и Михайлов — по сути театральный артист, хотя его я увидел в кино — понравился с первой же картины… Стыдно признаться, я продолжал делать «показы», не мог удержаться от актерского метода разговора, Юрский все время меня гонял: уйди, не мешай; показывать перфекционистке Дорошиной было бессмысленно… А вот Баталов в «Москва слезам не верит» просил показать и делал в десять раз лучше, но в моем рисунке. У него внутри не было качеств Гоши, а я уже наигрался «гош» в сценариях Черныха. Табаков подсказок не терпел, а с Гурченко мы вовсю веселились...

Это состояние радости деревенских «чудаков», открывающих для себя нимало не обременительную привязанность, нужность и нежность, сполна передалось зрителям. «Ширли-мырли» продемонстрировал до какой глупейшей низости могут докатиться люди, лишенные чувства почвы, одержимые азартом корысти, а «Зависть богов» показала из какого житейского сора, взаимного отчуждения вырастали эти люди. Последние годы Владимир Валентинович много преподавал, сочинял сценарии, на которые упорно не давали деньги чиновники Фонда кино и Министерства культуры, а это очень жаль, ведь мир Меньшова добр и светел, а человек в нем родственен каждому из нас. Впрочем, яркий, самобытный, открытый, непрестанно размышлявший режиссер никогда не унывал — много и удачно снимался, как прежде не лез за словом в карман. Его участие в общественной жизни соответствовало внутреннему творческому масштабу: весной он вошел в пятерку идущей в Думу партии. И далеко не случайно возглавляемый Меньшовым севастопольский фестиваль «Победили вместе» стал главным патриотическим кинофорумом страны и отныне будет носить его имя — согласно решению генерального продюсера фестиваля, президента Евразийской академии телевидения и радио Валерия Рузина: