«Называть фамилии считаю недостойным». Добрая и хрупкая, княжна Кира Оболенская на допросах от веры не отреклась и никого не выдала
Род Оболенских ведет свое происхождение от Рюрика. У князя Ивана Дмитриевича кроме Киры было еще шестеро детей: пять сыновей и дочь Варя. Род был обедневшим, и старшая Кира идет работать с 16 лет, помогает семье. Работает учителем в школах для бедных – по убеждению. В гражданскую войну теряет близких и остается с мамой-старушкой и тяжело больной сестрой.
На двух допросах, в 1930 и 1937 годах, Кира прямо заявила, что советскую власть не любит. Обвинения в контрреволюционной деятельности отвергла. Не сдала ни одного человека, отказавшись называть знакомые имена.
Прощай детство, здравствуй, Смольный
Когда Кире исполнилось 10 лет, отец привез ее в Санкт-Петербург и устроил на учебу в Смольный институт благородных девиц. Это было старейшее (1764) и одно из самых престижных учебных заведений России, первоначально только для девиц дворянского происхождения.
В Смольном учили «правилам доброго воспитания, благонравия, светского обхождения и учтивости». Большое внимание уделялось иностранным языков и христианским принципам.
Выпускницы института становились учительницами и воспитательницами в частных и государственных учебных заведениях, либо же – матерями, которые могли дать своим детям полноценное неспециальное образование. Считается, что именно смолянки внесли существенный вклад в воспитание и развитие многих российских поколений. Кстати, малоизвестно, но факт: со временем в Смольном могли воспитываться не только дворянки, но и дочери более низших чинов, протоиереев, купцов, мещан, почетных граждан и др.
Девочкам не разрешали покидать территорию учебного заведения, чтобы они не заразились «дурными примерами». До 1860 года учениц даже на летние каникулы не отпускали к родителям, только известный педагог К. Ушинский как инспектор классов смог отменить это ограничение.
10-летняя Кира нелегко переживала разлуку с семьей, с братьями и сестрами. Ночами плакала в подушку, считала дни до наступления летних каникул. Несмотря на тоску по семье, училась она прекрасно и получила при выпуске 26 мая 1904 года особую награду. В аттестате было написано:
«Воспитанница княжна Кира Ивановна Оболенская, окончившая полный курс семи общих классов, во время пребывания в сем заведении при отличном поведении показала успехи: в Законе Божием отличные, в русском языке и словесности отличные, во французском языке хорошие, в немецком языке весьма хорошие, в истории весьма хорошие, в географии весьма хорошие, в естествознании отличные, в математике очень хорошие, в педагогике отличные.
Сверх того княжна Кира Ивановна Оболенская обучалась танцам, рукоделиям и домашнему хозяйству. При выпуске девица сия удостоена всемилостивейшаго награждения серебряной медалью».
После окончания института в 16-летнем возрасте Кира становится самостоятельным, финансово независимым человеком. Занимается частными уроками. Именно на ее средства были сшиты кадетские мундиры братьям – жалования и дохода отца не хватало.
Есть ли то, что на этой земле не кончается?
Вскоре преподавание, педагогика становятся для Киры настоящим призванием: в работе она начинает видеть служение ближнему. В то время многие молодые люди искали возможность сделать что-то полезное для народа, служить народу. Кира тоже ищет себе применения на общественно полезной стезе и с 1910 года поступает в бесплатную школу для бедных, преподает еще в нескольких школах Санкт-Петербурга для городской бедноты: на заводе «Треугольник», школах на Лиговке, на станции «Поповка». Никогда и нигде Кира не подчеркивает своего происхождения, не требует особого отношения, держится просто и приветливо.
В 1914 году в семье Оболенских беда: на войне погибают младшие братья Киры Вадим и Борис. Для нее они были самыми близкими и дорогими людьми. Вместе с потерей Кира переживает кризис взглядов: все хорошее, такое бесценное, как семья и любовь близких, однажды могут перестать быть. И тогда что? Что – не кончается?
Так потихоньку воскресает мысль о Боге, о вере, которая хранилась в душе, но оставалась детской, как прекрасная сказка.
«Уютный человек» в годы разрухи
В мае 1917 года Кира, углубляя образование, оканчивает высшие двухгодичные курсы французского языка. А через несколько месяцев жизнь в России кардинально меняется: к власти приходят большевики, начинается гражданская война.
У Оболенских новые утраты: брат Киры Юрий в 1920 году убит в сражении с красноармейцами, другой брат Павел арестован за брата-белогвардейца (ему чудом удается бежать за границу). В этом же году от потрясений умирает отец, князь Иван Оболенский. Мать Киры напишет дочери спустя несколько лет, в ссылку: «Вот было у меня столько детей, любивших нас с мужем, а осталась я, на 90-м году жизни, одна с больной Варей».
Революция не изменила профессиональную деятельность княжны Оболенской. С 1918 по 1930 год она продолжала работать: долгое время учительницей, а ближе к 30-м библиотекарем – тогда в преподаватели ставили только идеологически проверенные кадры. От «бывших» начинали избавляться и физически.
Вместе со своей подругой Екатериной Арской – их часто изображают вместе на иконах – Кира входит в Александро-Невское братство; обе становятся прихожанками Феодоровского собора Санкт-Петербурга.
Об этом времени пишет в своих воспоминаниях племянницы Киры Ивановны, дочери ее двоюродной сестры, Кира Константиновна Литовченко, названная в честь своей тети:
«После смерти отца Кира стала опорой остатков семьи. С этого времени я и помню ее. В праздники и по будням, когда только могла, приходила в нашу квартиру на Сергиевской любимая тетя Кира. Она была теплый, добрый, милый, ласковый и «уютный» человек. Одевалась скромно, голос у нее был мягкий, негромкий. Болезни и беды в нашей семье были и ее бедами.
Имея родную сестру, Варю, она более близка была с моей мамой. Они часто уединялись и беседовали друг с другом, а я, совсем маленькая, засыпала под их неторопливую беседу.
Помню, как однажды мы с тетей Кирой сидели на балконе. Начинался вечерний благовест: колокольный звон Сергиевского собора, церкви Всех Скорбящих, собора Космы и Дамиана, двух домовых церквей (на Фурштатской и на Воскресенском), Спасо-Преображенского собора… Сколько было церквей вокруг! Мы молча слушали, и потом тетя Кира сказала: «В такой тихий вечер как приятно слушать их голоса». Может быть, с тех пор и потому я очень люблю сумерки, вечер.
Потом тетя Кира исчезла, перестала приходить».
Учебник человеческого достоинства
Приходить к своей двоюродной сестре Кира Ивановна перестала потому, что была арестована 14 сентября 1930 года. Дело называлось «Оболенская Кира Ивановна и другие». По нему проходили еще бывшая фрейлина императрицы Н. П. Дурново и дворянка Эльбен О. Р.
Трех дам обвиняли в том, что они «потенциально являются идеологической базой для недокорчеванной пока нашей внутренней и внешней контрреволюции, моментами проникающей даже на работу в наши культурные и учебные заведения… и там взращивающие в миропонимании подрастающего поколения вредную идеалистическую философию».
Во время допроса Кира Ивановна честно и смело высказывала свою позицию, а ее речь, произнесенную в тех обстоятельствах, современные исследователи называют «учебником человеческого достоинства». Можно только удивляться и восхищаться мужеству хрупкой женщины:
«Я не отношу себя к разряду людей, разделяющих платформу советской власти. Мои разногласия с конституцией начинаются от вопроса об отделении Церкви от государства.
От единомыслия с направлением советской государственности отказываюсь. Я считаю себя обязанной быть лояльной к советской власти, потому что служу ей и тем самым имею некое материальное обеспечение.
Должна заявить, что с моими воззрениями общественными и политическими я, естественно, не могу в советском духе нести общественной работы.
С политикой советской власти в области сельскохозяйственной жизни страны не согласна. Раскулачивание считаю мерой несправедливой по отношению к крестьянам; карательную политику, как террор и пр., считаю неприемлемыми для гуманного и цивилизованного государства.
Никаких к-р группировок, организаций или отдельных лиц, активно враждебно настроенных к советской власти, я не знаю, но одновременно заявляю, что называть какие бы то ни было фамилии, если бы речь шла об их причастности к политическому криминалу против советской власти, считаю недостойным себя, ибо знаю, что это в условиях советской действительности навлекло бы на них неприятности, вроде «крестов», высылок и т. п.».
Близкие Киры об аресте ничего не знали.
Кира Константиновна Литовченко: «Я скучала, спрашивала, где она. Когда мне исполнилось 14 лет, мама сказала, что тетя Кира «ушла в монастырь». Шел 1937 год. Тогда можно было только молча молиться за нее.
Было страшное время. Требовалось уничтожить даже память о родных! Помню, когда я по-шла в школу, бабушка сказала: «Пожалуйста, не говори никому, что у нас есть письма графа Толстого». И эти письма, и фотографии Оболенских, где стоят мальчики в мундирах, выстроенные по росту, и сам Иван Дмитриевич во главе, – все было уничтожено.
Но моя мама назвала детей именами Оболенских: сына Вадимом, а меня в честь Киры. И я рада носить это имя».
Ходатайство сестры Ленина
Кире Оболенской дали пять лет исправительно-трудовых лагерей.
Сохранилось ходатайство сестры В. И. Ленина Анны Ильиничны Елизаровой-Ульяновой, в котором она просила освободить Киру Ивановну: «Учительницу школы в поселке «Самопомощь» Киру Ивановну Оболенскую я знала в 1904–1907 годах, когда жила на станции «Саблино» и часто бывала в Поповке. Знала ее как человека трудящегося со школьной скамьи, ничем не проявлявшего своего княжеского происхождения.
Теперь, когда она является единственной поддержкой старухи-матери, потерявшей во время мировой войны двоих сыновей, я поддерживаю ходатайство матери освободить ее дочь. А. Елеазарова-Ульянова. Партстаж с 1898 г. Партбилет № 0001150. 5 октября 1930 г. Москва, Манежная, 9».
Ходатайства сестры Ленина оставили без внимания: Сталин не любил революционеров-ленинцев, хорошо знавших, что он собой представлял. Киру Ивановну отправили этапом в Кемь в Белбалтлаг, а потом в Свирьлаг. В Белбалтлаге Кира Ивановна работает как медсестра и педагог. За исправное исполнение трудовых обязанностей и соблюдение лагерной дисциплины Киру Ивановну освободили на год раньше, в 1934 году, но запретили въезд в Санкт-Петербург. Она поселилась на расстоянии 101 километра от города.
Письмо товарищу Берии
В 1937 году, на пике сталинского террора, Кира Ивановна была вновь арестована. К ее делу относится документ, в котором ее мать в 1940 году, уже после исполнения приговора, обращается с ходатайством о предоставлении информации о дочери к наркому внутренних дел Л. П. Берии.
Из этого документа и стали известны подробности жизни Киры Ивановны после освобождения в 1934 году до повторного ареста в 1937-м.
«В 1934–1935 гг. она (Кира) работала в Маловишерской и Солинской больницах, о чем также получила хороший отзыв. С 1936 года она работала в г. Боровичи преподавательницей немецкого языка в Бельгийской школе и в школе № 12, где ее считали и ценили как прекрасного методиста и серьезного воспитателя детей. Инспектор Ленгороно обещал ей перевод в Ленинград, чтобы дать ей возможность жить со мной. Ее рассудительный, честный характер был ее руководителем в работе и мне в моей старости единственной поддержкой», – рассказывала о своей дочери наркому Берии Елизавета Георгиевна.
Из ее переписки матери Киры с сыном Павлом, жившим во Франции, стало известно, что в январе 1935 года Кира Ивановна готовилась к экзаменам, чтобы продолжать работать медсестрой: «Видим ее очень редко, так что мы с Варечкой, по обыкновению, – сироты», – Кире Ивановне удавалось изредка, нелегально приезжать в Ленинград, проведать уже очень пожилую маму и сестру, как правило ночью, а рано утром уезжать.
Каким-то образом Павлу удалось переслать матери деньги из Франции, чтобы они с Варей съездили к Кире и пожили у нее: «Сейчас мы у Киры, но уж очень микроскопическая комната, в семье крестьян, удобств никаких, сада нет, а есть только двор, не особенно чистый, но я все-таки могу сидеть и дышать свежим воздухом. Оставаться же в Ленинграде было невыносимо – высоко, 6-й этаж, лестница, которая мне уже не по силам, а главное – совершенно без воздуха», – вспоминала Кирина мама.
«Контрреволюционная организация» в Боровичах
В Боровичах в ссылке и на поселении находилось много представителей духовенства и верующих мирян, Ленинградский архиепископ Гавриил (Воеводин), бывшие дворяне и даже генерал Колчаковской армии. За многими из них наблюдали, в НКВД готовились к арестам.
В 1937 году арестовали владыку Гавриила как руководителя контрреволюционной организации, и еще около 60 человек.
На допросах Кира Ивановна держалась на редкость мужественно на удивление следователей, перед «физическими методами» которых не смог устоять архиерей, многие священники, мужчины. Через три с половиной недели издевательств стойкой Кире устроили очную ставку со священником, который, не выдержав, согласился дать против нее показания. По замыслу следователя, Киру деморализует измена бывшего единомышленника.
Но после этой и многих последующих ставок Кира «виновной себя не признала» – так и записали в протоколе. Ее приговорили к расстрелу, который состоялся 17 декабря 1937 года – в день памяти святой великомученицы Варвары, проявившей необычайную стойкость и убитой своим отцом. Вместе с Кирой расстреляли еще 50 человек, а остальных отправили в концлагерь.
Через 20 лет Кира Оболенская и все, кто проходил с ней по одному делу, были реабилитированы: «Из материалов дела видно, что привлеченные лица осуждены были незаконно».
В лике святых новомученица Кира Оболенская была прославлена 7 мая 2003 года. Ей особенно молятся о детях, о терпении и мужестве в испытаниях.
При подготовке статьи были использованы источники:
- Ленинградский мартиролог, 1937—1938: Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 5. 1937 год. — СПб., 2002. — С. 138.
- Нестор (Кумыш), иером. Новомученики Санкт-Петербургской епархии. — СПб.: Сатис, Держава. 2003. — С. 232—244.
- Новомученица княжна Кира Ивановна Оболенская // Церковный Вестник. 2003. — № 5. — С. 9.
Запись «Называть фамилии считаю недостойным». Добрая и хрупкая, княжна Кира Оболенская на допросах от веры не отреклась и никого не выдала впервые появилась Милосердие.ru.