Анна Кузнецова: «Кино как чашка Петри, ты просто добавляешь ингредиенты и надеешься, что начнет зарождаться жизнь»
Спустя год после премьеры остаются ли «Каникулы» важной для вас историей?
Это самое важное, что я пока сделала в жизни, и самое сложное. Хотя сейчас я сняла сериал, и оказалось, что он может конкурировать с «Каникулами», но такого уровня волнения, как перед съемками «Каникул», я не испытывала. Для меня все тогда было «пан или пропал», либо я снимаю что-то нормальное, либо не понятно, как мне жить дальше. У меня не было никакого плана Б, был один сценарий, и я должна была справиться. Накануне съемок была настоящая паника, так что просто хотелось взять такси, доехать до аэропорта и улететь.
Какое время работы над фильмом вам больше всего нравится вспоминать?
Съемки всегда самый запоминающийся период, но далеко не самый приятный, а самый приятный этап был – писать. Мы писали вдвоем с Катей [Задохиной], у нас есть специальное место для писания сценариев, мы туда уезжаем, ходим по лесам, по лугам, разговариваем, что-то для себя фиксируем, а потом пишем. Это был самый долгий период, но и самый легкий и приятный. Потому что мы писали для себя, нас это ни к чему не обязывало. Не было никого, кто бы нас направлял, контролировал. Первый год мы просто придумывали и писали, а год – редактировали, уже с Борисом Хлебниковым.
Подростки, детский театр – еще до полного метра вы обращались к этим темам, почему так, с этим связаны какие-то личные истории?
Я, конечно, занималась в театральном кружке, как и многие из тех, кто пошел работать в кино. Но дело еще в том, что Катя работает в школе, как раз-таки ведет театральный кружок, и у нас поэтому есть доступ к материалу, фактуре. Школа – довольно закрытая система, и попасть туда человеку «с улицы» очень непросто. Когда мы начали писать и готовились к съемкам, мы наблюдали за Катиными подростками, а затем я поехала вместе с ее кружком на две недели в лагерь, в Абхазию. Я взяла камеру и снимала их с утра до ночи в формате дока, пытаясь насмотреться, набраться материала.
Так у вас был богатый материал, чтобы сделать любопытный документальный фильм, почему же вы его не сделали.
Не было времени смонтировать. Летом я все сняла, потом вернулась, и уже осенью у нас появились продюсер Наталья Дрозд и Борис Хлебников в качестве редактора, и мы плотно занялись сценарием, подготовкой игровой картины. Еще до запуска картины в производства есть довольно много подготовительной работы, про которую вообще никто не знает: все эти тритменты, синопсисы, экспликации. Постоянно куда-то подаешь все это в большом количестве. Из всего документального материала мы сделали пару клипов – тизер для подачи в Минкульт, и маленький ролик для детей на память. Но с другой стороны, приятно знать, что у меня есть такой заснятый кусочек жизни из 2019 года, то есть еще до всего. Может быть, когда-нибудь пригодится.
Кто-нибудь из детей, которых вы там снимали, попал в кастинг «Каникул»?
Никто из них не играл, они успели вырасти и были для нас взрословаты. Дети же растут совершенно стремительно. Только что у тебя был Тимочка, которому 13 лет, и вот уже ему 16, он выше меня, у него сломался голос, и он выглядит как мужчина. Но некоторые из них, кстати, уже видели картину, те дети, которые дали материал для сценария, некоторые из них уже могут даже прийти на наше кино, им уже 18+, они студенты.
Узнавали они ситуации и себя?
Конечно, они понимали, кто есть кто. Они видели, что мы док снимаем и знали, что мы их «прописали», и даже успели расстроиться, что сами не могут сниматься. Хотя некоторые из них, кстати, пошли учиться по культурной направленности, в актеры и режиссеры.
Отличаются в работе европейские операторы?
Ключевое отличие – в отношениях между операторским и художественным цехами. В России считается негласно, что оператор – он как бы главнее художника, у нас принято, что художник все, что он придумал, приносит оператору на утверждение. Я ждала от Ипе чего-то подобного, исправно присылала ему фотографии, а потом поняла, что он не понимает, чего я от него жду. А я ждала, конечно, «эти обои поменять, «этот стол бликует». Для европейского кинопроизводства это нонсенс. Ипе сказал так – режиссер и художник создают мир, а моя задача его осветить.
И еще, что меня в нем подкупило – Ипе не боялся ни верхнего света, ни невыверенности, ни грязи в кадре, ни в прямом смысле документальной съемки на свадьбе без какого-либо киношного освещения. Для него интересы кино как целого всегда на первом месте. Типа «Если я буду мешать актерам и они плохо сыграют – кто будет это кино смотреть?». И при том, что он нигде не стремился к «красивости», все равно получилась оптика, как будто смотрит человек, который все это видит в первый раз, и нам помогает увидеть заново то, к чему мы вроде бы привыкли. Нам очень повезло, что Ипе после «Купе номер 6» очень хотелось вернуться в Россию и еще поработать здесь. У него была даже мысль потом пожить немного в Санкт-Петербурге, но наших съемок ему хватило.
Стали ли дети-актеры за время съемок взрослее, так же как их герои?
Мне кажется, они очень повзрослели. Они месяц провели в нашей экспедиции, и у нас была важная вещь, которую ты редко можешь позволить в кино, спасибо за это продюсерам: первую сцену в аэропорту мы снимали в первый съемочный день, последнюю сцену, их возвращение – в последний день. И я в фильме вижу, что в конце у них уже совсем другие глаза. Не знаю, увидят ли это зрители, но мне это очевидно. Они так изменились, они реально повзрослели, поумнели. Сейчас-то они уже совсем взрослые.
Что такое взросление? Что должно произойти с человеком, чтобы он повзрослел?
Опыт взаимодействия с другими людьми. Все равно мы растем, травмируемся о людей и растем благодаря им же.
За героями, которые претерпели поражение, интереснее наблюдать, чем за победителями. Как вы сама переживаете поражения? Хотя в отличие от ваших героев, которые остались на конкурсе без призов, вы как режиссер, кажется, довольно успешная. «Каникулы» сразу взяли Гран-при, вообще, мне кажется, даже самые маленькие ваши фильмы имеют награды. Считаете ли вы себя победителем? Как убедить себя продолжать, если проиграл?
Убедить себя, наверное, не получится, если хочется продолжать, то будешь продолжать. Во всем этом кино все, что тебя держит – это любовь. Невозможно это все вынести, если ты не любишь то, что ты делаешь. Для меня любовь начинается со сценария, а дальше каждый твой шаг должен прибавлять тебе любви. Почему я снимаю? Потому что я люблю этот сценарий. Я люблю этих актеров. Люблю оператора. На этом все держится.
Потом, меня так долго никуда не брали, короткий метр «Измена», в который было вложено год жизни, очень много сил, не взяли никуда вообще. Опыта поражения ты успеваешь наесться. Эти отказы, отказы, отказы сопровождают тебя постоянно. Все короткие метры я снимала на свои деньги, ни разу у меня не получилось найти продюсера. Тебе отказывают актеры, отказывают операторы, отказывают продюсеры. Ты живешь от отказа к отказу.
Поражений в жизни больше, чем побед.
Конечно. Со стороны кажется, вот, приехали на Маяк – и сразу Гран-При. Но мы к этому моменту с этим фильмом пережили столько отказов. В какой-то момент казалось, что наш фильм вообще не выйдет никогда и никуда, и никто его не увидит, и ни один фестиваль его не возьмет.
Чтобы неудача не стала травмой, нужен рядом друг. С другой стороны, между детьми и педагогом должна быть дистанция. Как Тане удается сохранять баланс и каким должен быть хороший педагог?
Мне кажется, что Таня совершенно на своем месте, потому что она «про процесс», а не «про результат». Детский театральный кружок существует не ради спектакля, не ради зрителя, он существует ради детей, которые в этом кружке находятся. В том числе, чтобы они получали этот опыт взаимодействия и росли, взрослели, любили, дружили и так далее. И поскольку Таня сама «про процесс» и она готова честно сказать: «Ребят, я сама ничего не знаю, я живой человек и могу ошибаться. И вы можете ошибаться. Каждый из нас может ошибаться, а дальше мы попробуем с этим что-то сделать. И жить дальше». Вот она в этом смысле абсолютно на своем месте. Она работает с подростками и очень много готова им отдать ответственности, в их руки. Не стоит над ними, не трясется. И при этом она для них не то, чтобы друг, все-таки между ними есть дистанция, но она верит в то, что они сами могут с очень многими вещами разобраться. Я искренне считаю, что Таня – прекрасный педагог.
Что же происходит с людьми, которые навязывают детям нравственные нормы и послушание, таких формалистов становится все больше и больше вокруг. У них что, не было детства?
Это удивительно. Мне хочется верить, что у детей все-таки очень хороший иммунитет против нотаций. В какой-то момент дети просто перестают их воспринимать. Нотации становятся белым шумом. Поскольку поколение за поколением дети так или иначе отвергают опыт своих родителей и отвергают то, чему их учат. Это жизнь, так заложено природой. Поэтому я верю в детей и в подростков, что они все отфильтруют и поймут то, что надо понять.
Искусство может помочь в этом? Вообще способно ли искусство менять людей?
Нет, мне кажется, не способно. Иначе бы на планете не происходило бы то, что происходит. Прекрасного искусства, созданного до нас, огромное количество. Написаны книги, классическая музыка, в мире существует живопись. И ничто не смогло ничего предотвратить.
Зачем тогда творчеством вообще заниматься?
Потому что это то, что остается. Я понятия не имею, кто был королем при Бетховене. Но я знаю Бетховена. Никто не вспомнит имена чиновников, которые запрещали Пастернака. Но мы знаем Пастернака. То, что мы пытаемся как-то поддержать друг друга – это очень важно. Потому что это то, что остается. Я понимаю, что кино не совсем, может быть, искусство, не всегда. Я свою задачу вижу в том числе и в том, чтобы развлекать. Человек должен прийти домой, включить кино, и чтобы ему немножко стало легче. Мне так хочется. Важно – дать людям немножко подышать.
Как раз про «подышать». Вы работаете над сериалом «Дыши», когда он выходит и есть ли в нем пересечения с «Каникулами»?
Сериал закончен, я сдала все серии несколько недель назад, он выйдет на Okko в 2025 году. Меня взяли на него после «Каникул», продюсеры видели фильм и на этом основании меня позвали. Там есть подростки – у героини трое детей разного возраста, они ходят в школу, у них там свои большие сюжетные линии. Конечно, теперь меня видят как режиссера, который умеет работать с подростками. Я не против, мне нравится эта репутация, мне доставляет большое удовольствие с ними работать. Но в целом, как и «Каникулы», это история про взрослых и для взрослых. Думаю, интересно получилось.
«Каникулы» в кинотеатрах с 7 ноября.
Ссылки по теме
«Любовь Советского Союза», третьи «Приключения Паддингтона», новая «Эммануэль» и еще 15 фильмов ноября
Кружок: Анна Слю, Надежда Лумпова и Данил Стеклов
Детская самодеятельность: Дарья Савельева и Полина Кутепова ставят спектакль в трейлере фильма «Каникулы»
«Ночной танец» Михаила Тройника и «Прости меня, Аня» с Юрой Борисовым попали в конкурс короткого метра фестиваля «Дух огня»
«Сказка» Сокурова и «Слово пацана. Кровь на асфальте» Крыжовникова получили «Белых слонов»
Руки вверх, или Панические атаки Лунтика: 100 российских фильмов 2024 года
Фильмы «Снегирь», «Чувства Анны» и «Бери да помни» номинированы на премию «Белый слон»
«Каникулы»: Самшит случается
Один день — один фильм: гид по «Посланию к человеку» для тех, кто хочет увидеть главное
Терпим крах, но продолжаем жить: призеры фестиваля «Маяк» – о нашем поражении
Гран-при фестиваля «Маяк» получил дебютный фильм «Каникулы» с Полиной Кутеповой и Дарьей Савельевой в главных ролях
У Марины Александровой начался «Переходный возраст»
Не хороните меня без премьеры: 100 российских фильмов 2023 года
Министерство культуры дофинансирует фильмы Оксаны Бычковой, Ивана Твердовского и Эллы Манжеевой
Дарья Савельева, Полина Кутепова и Ирина Носова вернулись с «Каникул»
Минкультуры РФ поддержит режиссерские кинодебюты Светланы Устиновой, Виктора Рыжакова и Алексея Франдетти