Сергей Барышев: «Как-то раз я придумал создавать картины из окурков»
Актёр рассказал о своем увлечении и о рискованных сценах в кино
Сергей Барышев не нуждается в особом представлении. Актёр снялся более чем в пяти десятках фильмов, в числе которых «Тайны следствия», «Жемчужная свадьба», «Склифосовский», «Актёры затонувшего театра». Корреспондент «ЮВК» поговорила с Сергеем о рискованных трюках на съёмочной площадке, а также о его необычном увлечении.
Заработал травму футболиста
— Сергей, многим зрителям вы полюбились как герой сериала «Тайны следствия» Владимир Винокуров. Интересно, на съёмочной площадке все трюки сами делали или у вас были дублёры?
— Все трюки, погони выполнял сам. Например, была такая сцена, когда мой Винокуров заходит в производственное помещение, видит там преступника, которого играл профессиональный каскадёр, деваться тому некуда, и он выпрыгивает в окно. А высота там то ли второй, то ли третий этаж заводского корпуса. Режиссёр говорит: «Давай теперь ты, каскадёра нет». Я глянул вниз, высота мне вообще какой-то сумасшедшей показалась плюс мой немалый рост. Внизу, конечно, гора пустых картонных коробок и что-то типа матов высотой метра два, чтобы смягчить приземление. Прыгнул. Все мне похлопали, сказали какой я молодец. А режиссёр снова: «Давай ещё дубль». В итоге пришлось ещё несколько дублей сделать. Так что каскадёрская судьба меня тоже коснулась.
— Обошлось без травм?
— В тот раз да. А на других съёмках я мышцу порвал. Там была сцена, в которой Винокуров лихо перескакивает трёхметровый забор. Первый дубль сняли, вроде хорошо вышло. Но режиссёр после обеда сказал, что надо ещё дубль снять. А я уже расслабился, мышцы остыли, и как-то неудачно всё пошло. В травмпункте хирург сказал, что у меня надрыв задних мышц ноги, типичная травма футболиста, и хотел наложить гипс. Но мне как человеку, относящемуся к советскому поколению, неудобно было подводить режиссёра, поэтому обошлись другими средствами, и я похромал на съёмочную площадку.
— У вас внешность положительного героя, и вам, наверное, именно таких персонажей и предлагают. При этом большинство актёров считают, что отрицательных героев проще играть. А что вы думаете по этому поводу?
— В отрицательном герое всегда есть что играть. Он всегда в интригах, перипетиях. А положительный герой или герой-любовник — он мягкий, добродушный, отзывчивый, обаятельный. В общем-то, и всё. Это потом ты начинаешь искать: что его влечёт, что у него болит, к чему он стремится. Если актёр это находит, то персонаж у него складывается, а если не находит, то просто играет хорошая, добрая музыка, но это уже не очень интересно.
Люблю писать пейзажи
— Читала, что вы любите рисовать. Это так?
— Когда есть свободное время, я люблю писать пейзажи маслом на холсте. Вообще-то я приверженец классической живописи. Видимо, в папу пошёл, он окончил Академию художеств. Я неоднократно участвовал в международных выставках, когда жил в Петербурге, выставлял свои работы в центральном выставочном зале «Манеж». Как-то разговорились с куратором выставок, и она обратила моё внимание на альтернативное искусство, заметив, что даже из пробок картины создают. Мы в это время курили, и я сказал: а может, из бычков картину сделать? И выложил окурками несколько портретов, точнее, собирательных образов людей. Издали такие работы похожи на мозаику. Потом мне рассказывали, что, когда освещать выставку приезжали иностранцы, они очень ими заинтересовались, сказали, что ничего подобного до сих пор не видели.
Играю в Театре комедии
— Видела ваше имя на афише Театра имени Вахтангова.
— К сожалению, никогда не работал в Вахтанговском театре. Это мой однофамилец. Но театр в моей жизни остался. Одно время много играл в антрепризах. Сейчас ввёлся в несколько спектаклей в Театре комедии, он располагается на Суворовской площади, напротив Театра Российской армии. И, конечно, у меня остаётся детская театральная студия «Чудомир», она находится в городе Московский. Наша студия удостоилась уже трёх сотен призовых наград, в том числе Гран-при в Китае, Италии, Болгарии, Словакии. Мы преподаём там точно так же, как в своё время меня учили — по системе Станиславского.