Интервью с галеристом и куратором Еленой Селиной
Впервые за семь лет ЦСИ «Винзавод» представил масштабный проект сразу на два этажа — выставка «Чего ты боишься?» разместилась в Цехе красного и Цехе белого. Ей же открылось новое направление Винзавода «Гравитация», объединяющее выставочную и издательскую деятельность центра. «Сноб» поговорил с основательницей галереи XL и автором более 500 выставок Еленой Селиной, курировавшей «Чего ты боишься?», о том, почему говорить о страхах честно — не стыдно.
В проекте «Чего ты боишься?» приняли участие 28 современных художников. Как именно происходил отбор?
Отбор — обычная рабочая история. Сначала смотрю присланные портфолио. Их было около сотни. Когда ты рассматриваешь внимательно, можно представить, чем занимается художник. Отсекла тех, кто заведомо не подходит в контексте выставки. В итоге очень условную концепцию мы разослали 58 кандидатам. В ответ они прислали свои предложения, из них я выбрала 28. Я перепроверила свой выбор несколько раз, мне было важно дать шанс молодым художникам.
Десять лет назад у меня был схожий опыт — тогда меня пригласили куратором на стратегический проект Молодежной биеннале. Заявок было очень много, и потому многие художники не попали в основной проект Биеннале. Я решила посмотреть среди отклоненных заявок — и получилась выставка «Неокончательный анализ», после которой многие молодые авторы стали лицом поколения. Поэтому в принципе неважно, какую тему ты предлагаешь. Важно, чтобы молодые художники высказались и, главное, продолжили развиваться. Основную свою задачу я видела в том, чтобы высветить новые имена, а если кто-то из них станет представителем поколения — считайте, что я свою задачу выполнила.
Некоторые кураторы, отвечая на такой вопрос, говорят, что между ними и автором пробежала искра, они «влюбились» в работу или художника и так далее. Интересно, что скажете вы.
Не мой случай, я не настолько романтична. Я абсолютно сбалансированный человек, у меня работают и голова, и интуиция. Стыдно сказать, но я работаю в художественном поле больше 30 лет, у меня есть профильное образование. Соответственно, я в состоянии включить голову и оценить профессиональное высказывание. Есть художники, с которыми мы на одной волне. А есть те, кто менее интересен лично мне, но я способна оценить качество их предложения или потенциал. В любом случае, я старалась быть объективной.
Тем не менее вы основали одну из старейших галерей в Москве — XL.
Почему «тем не менее»? В галерее я как раз стараюсь показывать тех, с кем на одной волне.
Вы формально признаете себя куратором, но известно, что не хотите им называться? Почему?
Я думаю, что настоящий куратор — это специальная профессия. В его, куратора, задачи входит генерирование выставок на постоянной основе, причем не персональных, а групповых и, по возможности, на острые или какие-либо интересные темы. Да, я сделала несколько таких выставок, и в этом случае я была куратором, но рутинную работу (в хорошем смысле) в галерее я кураторством не считаю. Мы договариваемся с художником о проекте и работаем вместе, причем художник — лидирует, а я по возможности ему помогаю.
А в вашем портфолио есть выставки, о которых вы вспоминаете и думаете: «Зачем я вообще ее сделала, лучше бы не возилась»?
Только в галерейной практике. За тридцать лет работы есть несколько выставок, — естественно в моей системе координат — которые можно назвать компромиссами. Обычно это связано с как раз лидирующей ролью художника и означает, что я не нашла убедительных слов, чтобы она была лучше. На каждую выставку есть масса мнений, как позитивных, так и не очень. И скорее всего, кому-то и эти выставки показались интересными и/или важными. Но я про себя знаю — здесь мой выбор был не точен.
И вы из этих опытов вынесли какие-то профессиональные уроки?
Нет, не вынесла. Я точно знаю, что после не совсем удачной выставки может быть просто прекрасная, потому ошибки себе прощаю. В конце концов, любой человек может ошибаться, я не исключение. На ошибках не учатся, но их учитывают. Любая ошибка — это опыт, она добавляет тебе знания. Могу про себя сказать, что я вполне признаю, когда у меня что-то не получается. Завтра лучше сделаю. Между прочим, это очень трудная задача — 30 лет продержаться на хорошем уровне, и, конечно, без признания за собой косяков было бы сложно трезво оценивать баланс удач и неудач, качественных или не очень, скажем так, проектов.
А есть ли проекты, которые вы совсем не хотели делать, но в итоге сделали и даже довольны результатом?
Вы спрашиваете про кураторские выставки? Я практически от них от всех сначала отказывалась, но потом втягивалась, увлекалась — и мне за них сейчас не стыдно. В 2013 году я получила предложение от фонда «Екатерина» сделать выставку о неоакадемизме на московской почве. Изучила этот вопрос и поняла, что в Москве такого направления, как в Петербурге, не сформировалось. И поэтому отказалась.
Но предложила взамен сделать выставку про галереи, которые в 90-е были не столько коммерческими институциями, сколько экспериментальными площадками. В отсутствие музеев современного искусства именно галереи брали на себя функции музеев. Мне было очень важно показать и разнообразие галерей в это время, реконструировать — как это выглядело, если, например, выставка не сохранилась. Как живому свидетелю, мне не хотелось, чтобы это интереснейшее время тупо забыли. Так сформировалась выставка «Реконструкция». До сих пор считаю ее лучшим, что мне удалось сделать.
Еще считаю важной выставку «Архив М» о художнике Владиславе Мамышеве-Монро в ММОМА. Мы работали долгое время вместе и дружили, поэтому после его смерти, когда музей предложил сделать его выставку, я — как всегда — отказывалась ее делать, боясь быть необъективной. В итоге сделала и горжусь. Я видела реакцию зрителей, оказалось, что мало кто представлял себе, насколько он разнообразный и большой художник, воспринимая его скорее как светского персонажа. Этот стереотип удалось разбить.
Как считаете, выставка «Чего ты боишься?» получилась удачной или не совсем?
Я считаю, что эта выставка получилась хорошая. Мне не стыдно за нее. Некоторые художники показали себя просто замечательно. Надеюсь, что я хорошо сделала экспозицию. А вообще, спрашивать человека, который сделал выставку, нравится она ему в результате или нет, немного странно. И я, и художники сделали все что могли и с полной отдачей.
А вы могли бы выделить кого-то из тех, кто «показал себя просто замечательно»?
Нет, это было бы неэтично. Впрочем, я бы выделила Мику Плутицкую, Диану Капизову, Анастасию Ковалеву, Анну Комарову, Екатерину Гаркушко, Даню Пирогова, Саяна Байгалиева, Фарангиз… Надеюсь, остальные — не менее интересные — на меня не обидятся. Возвращаясь к «Неокончательному анализу». В той выставке участвовали художники, которые определили все следующее десятилетие. Это Илья Долгов, Евгений Гранильщиков, группировка ЗИП и многие другие. Авторы, которые потом отлично работали и доказали, что они — классные художники. В выставке «Чего ты боишься?» КПД даже больше. Минимум семь-десять человек точно будут хорошими художниками. По крайней мере, я надеюсь на это.
В ходе кураторской экскурсии некоторые объекты вы прямо-таки выделили.
Да, но я выделяла их не по качеству или что это мои любимые проекты, а по другому принципу. Например: две художницы — Василиса Лебедева и Алина Бровина — говорят о страхе смерти. Обе этот страх переносят на мертвых животных. И между этими двумя интерпретациями создается художественное напряжение, потому что тема одна, перенос страха смерти на животных — близкий, но сделали они это по-разному.
Все художники, которые участвуют в этой выставке, меня порадовали и удивили. Удивили своей невероятной открытостью и искренностью. Лично я отношусь к поколению, которое играет со зрителем и никогда всей правды никому не скажет. Нужна большая смелость, чтобы открыться так, как открылись художники «Чего ты боишься?». Мне с ними очень интересно было работать — другое, замечательное поколение, и я рада, что встретилась с ними.
Выставка «Чего ты боишься?» репрезентирует тему страха в искусстве. Сможете признаться, чего боитесь вы?
Я довольно бесстрашный человек, но и у меня есть свои страхи. На этой выставке я соотношу себя с двумя страхами, обозначенными художниками. Я боюсь физических мучений — это показала Варвара Гранкова. Это раз. Два — страх неудачи. У меня есть своя система координат, я привыкла быть в ней победителем. Ужасно не люблю быть проигравшей, но не публично, а в этой придуманной системе координат. Еще часто прокрастинирую. Таким образом, очень соотношусь с работой Дарьи Неретиной.
Для вас страх неудачи — это то же самое, что страх не самореализоваться? С ним сталкиваются многие, и начинающие свою карьеру люди, и продолжающие ее. Никогда не знаешь, где он — конец. У меня такой страх, например, есть.
Нет, этого страха у меня нет. Вообще, тема самореализации меня никогда не волновала. Я системный и одновременно увлекающийся человек. Если бы у меня не было бы галереи и если бы мне не предлагали делать большие выставки, я бы занималась чем-нибудь другим. Иногда мне кажется, что из меня мог бы получиться неплохой врач. Когда кто-то заболевает, я маниакально начинаю думать, почему этот человек заболел и как его побыстрее вылечить. Реально могу думать об этом и день и ночь.
Если не секрет, какие еще были концепции-кандидаты на проект для «Гравитации»?
Соня Троценко спросила, и я сказала про «Чего ты боишься?». На том и порешили. Остальные остались на уровне названий и образов. Непродуманные. Наверное, поэтому я бы и не хотела их озвучивать. Если будут еще предложения, тогда подумаю. Они, конечно же, есть. По сути, отвечая на ваш вопрос, я возвращаюсь к тому, что я — не куратор, но мне нравится быстрая и своевременная реакция. Даже проекты в галерею я планирую ровно на полгода — оставляю место на случай, если кто-то из художников принесет интересный и своевременный проект, чтобы у меня была возможность его быстро показать.
Например, на апрель мы планировали выставку одного художника, но по его личным обстоятельствам она перенеслась. Только я начала потихоньку впадать в состояние паники и думать, что делать, как пришел Игорь Самолет с замечательным проектом «Угол наклона», который мы в итоге и показали. Для таких вот «самолетов» я и хочу оставлять «воздух». И сейчас я думаю, что «Чего ты боишься?» не состоялась несколько лет назад потому, что она должна была состояться сейчас.
То есть концепция давно существовала у вас в голове?
Да, эту выставку я придумала давно. Хорошо, что тогда ее не сделала. Именно сейчас она случилась вовремя. На исходе второго года турбулентности обострились наши персональные страхи, согласно психологическому описанию процесса: когда что-то катастрофическое происходит в мире и вокруг нас, первая реакция — шок, затем — депрессия, а затем неожиданно — привыкание. И именно на фоне этого привыкания и именно на исходе второго года начинают обостряться персональные страхи. Обостряться и выходить на поверхность в самом экзотическом виде.
«Чего ты боишься?» изначально я собиралась делать с другими художниками, и тема в моей голове развивалась чисто теоретически, с упором на философию. Наверно выставка получилась бы глубже, но сомневаюсь, что была бы столь острая реакция. Эта выставка была нужна именно сейчас, что видно и по реакции знакомых, и по неожиданно высокой посещаемости. Первые четыре дня на «Чего ты боишься?», как мне сказали, пришло 670 человек. То есть тема страха многим людям важна и близка.
Не буду спрашивать, что должен или может вынести из выставки зритель. Вы, пусть и формально куратор, все-таки уж точно не преподаватель смыслов.
Вы правильно говорите, я не преподаватель смыслов, и у нас нет задачи — научить зрителя чему-то. Скорее, показывая свои страхи, мы хотели бы обострить тему. Когда зритель начинает погружаться в чужие страхи, невольно находит свой и начинает его анализировать, тем самым тоже вытаскивая на поверхность, и, следовательно, от этого своего страха освобождается. На выставке «Чего ты боишься?» очень важны тексты художников, они равноправные участники экспозиции.
Можно ли, сравнивая поколения и рассуждая о получившейся выставке, сказать, что совриск переживет тренд на прозрачность?
Так размашисто я бы не стала рассуждать. 28 человек — очень узкая выборка из выпускников Открытых студий. Внутри этой институции эти «прозрачные» художники и были найдены. Но на любую выставку или ярмарку зайдите — вокруг будет масса разных высказываний. Я бы не стала так широко причесывать всех под одну гребенку. Вообще не являюсь сторонником «трендирования». Пожалуй, я соглашусь с трендом ремесленным: на керамику и вышивание, на тактильные и маленькие объекты.
Если смотреть поверхностно, это уход в ремесло в ущерб концептуальной составляющей. Но, если углубляться, этот тренд очень формальный, на самом же деле техника одна, а наполнение очень разное. Дьявол в деталях, мы с вами это прекрасно знаем. И есть масса художников, которые способны думать большими объектами. Есть нетривиальные решения в живописи. Многие художники занимаются отношениями человека и природы. По нашей выставке это заметно. Диалог с природой, попытки природу проанализировать или через нее что-то сказать — в последнее время можно встретить на выставках.
И что вы думаете о тренде на керамику, если отодвинуть понятие трендовости как таковое?
Я думаю, что внутри керамики можно найти много разных подходов. Интерес массовый, что означает — мы довольно быстро увидим, у кого это получается лучше всех.
XL продолжает существовать. Здесь открылась новая выставка, о чем она?
Да, мы открыли «О пора» выпускницы Открытых студий Farangiz Ra. По случайному совпадению, Фарангиз оказалась еще и в числе участников «Чего ты боишься?». В XL ее, наверное, первый соло-дебют. Но вот говорить, о чем выставка, не хочется. Я считаю, что зритель, будь он профессиональным или нет, привык к тому, что, заходя в зал, он сразу идет за текстом, где ему все разжевали. А мне кажется, очень важно, когда человек приходит и видит все сам. Приходите — и все покажем и расскажем.
Беседовала Тамара Лорка