Само здание не изымают. Василеостровский районный суд вчера объявил в розыск и постановил заключить под стражу Бориса Берсона, миллиардера, которому принадлежат квартиры и нежилое помещение в особняке Черкасского (Риттеров) на Университетской набережной. Борис Берсон обвиняется в бездействии и нарушении требования по сохранению и использованию объекта культурного наследия (ст. 243.1 Уголовного кодекса РФ). Повреждения оценены почти в 40 млн рублей. До недавнего времени Борис Берсон отделывался штрафами, затем в суде получил запрет определённых действий. Арест, пусть даже и заочный (местонахождение обвиняемого установить не удалось), — новый виток этого дела и заметное событие для Петербурга, где аварийных зданий, в том числе в частной собственности, крайне много. Он может позитивно сказаться на скорости реставрации объектов культурного наследия, считают участники рынка. "После серии скандалов просто надо было кого–то публично выпороть. Госструктуры — нельзя, каких–нибудь безымянных строителей — мелко, остановились на заметной фигуре", — высказал "ДП" мнение один из участников рынка, удивившись столь строгой мере для рядовой, казалось бы, в Петербурге ситуации. "Меру пресечения избирают прежде всего для обеспечения участия подсудимого в судебном разбирательстве, то есть для создания возможности рассмотреть уголовное дело и принять по нему решение. Вероятно, в данном случае суд изменил меру пресечения, как раз чтобы обеспечить возможность рассмотрения уголовного дела, поскольку закон не позволяет принять заочное решение", — поясняет Андрей Тузов, советник, руководитель уголовно–правовой практики АБ "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнёры" в Петербурге. Многие здания–памятники в Петербурге перешли в частную собственность в 1990–е или 2000–е годы за небольшие деньги. Причём иногда приобретались они без какой–либо стратегии. И до сих пор особого желания вкладывать в приведение этих зданий в порядок такие владельцы не торопятся. "В данном случае “карающий меч правосудия” вынудит или перепродавать их эффективным собственникам, или возвращать государству", — считает Андрей Тетыш, председатель совета директоров АРИН. Вопрос об изъятии особняка Черкасского до сих пор официально не поднимается. Как поясняют в КГИОП, для удовлетворения такого требования необходимо получить подтверждение невыполнения требований по сохранению, причём в установленные сроки, и совершения собственником действий, реально угрожающих сохранности объекта. "Кроме того, порядок выкупа такого объекта, определения его стоимости, заключения соглашения с собственником, порядок определения стоимости восстановительных работ, взыскания указанной стоимости, источники финансирования проведения торгов и т. д. в настоящее время не определены", — говорит пресс–секретарь КГИОП Ксения Черепанова. "Изъять многими воспринимается как отобрать. Однако изъятие объекта культурного наследия означает выкуп по рыночной стоимости — то есть, по сути, избавление нерадивого собственника от обязательств, выкуп у него памятника, а затем вложение бюджетных средств в реставрацию", — отмечает она. "Изъятие ради изъятия — это сомнительная практика, — соглашается Андрей Тузов. — В объекты надо вкладываться. Когда есть хоть малейшая возможность обеспечить их восстановление инвестиционными механизмами, полагаю обоснованной попытку сохранить инвесторов". Борис Берсон — бывший акционер "Адаманта". В 2020 году на фоне новостей об уголовном деле в холдинге официально заявили, что Берсон вышел из состава акционеров.
