Падение Брауншвейгской фамилии

В предыдущей статье было рассказано об Анне Леопольдовне – племяннице Анны Иоанновны, внучке Ивана V. Сегодня мы поговорим о дворцовом перевороте в пользу Елизаветы Петровны и расскажем о печальной судьбе Брауншвейгского семейства.

Заговор

С. М. Соловьев утверждал:



Упоминавшийся в первой статье историк И. В. Курукин писал:


Однако для русской правительницы Анны ситуация складывалась крайне тревожная, и причиной напряжённости была её тетка – Елизавета Петровна, особа крайне легкомысленная и недалекая и потому, как казалось, неспособная на самостоятельную интригу. Проблема была в том, что Елизавета и не играла особой роли в заговоре: недруги России просто использовали ее, как таран, направленный против государства.

В потерпевшей в Северной войне поражение Швеции в это время нарастали реваншистские настроения. За влияние при королевском дворе боролись две партии. Сторонников войны называли «боевыми шляпами». Своих противников они презрительно называли «ночными колпаками». Победу в итоге одержала партия войны, которая в 1742 году втянула Швецию в так называемую «Русскую войну шляп» (hattarnas ryska krig), которая проходила на территории Финляндии и закончилась победой России в 1743 году.

Вступая в эту войну, шведы потребовали пересмотра условий Ништадтского мира и возвращения прибалтийских земель. При этом специальным манифестом они объявили, что их государство выступает защитником прав на российский престол дочери Петра Великого – Елизаветы. А правительство Анны Леопольдовны они обвинили в «чужеземном притеснении и бесчеловечной тирании… русской нации».

Непосредственно в Петербурге в это время шведский посланник Нолькен и союзный ему французский посол де Шетарди пытались составить заговор с целью возведения на престол залезшей к ним в огромные долги Елизаветы. Финансирование шло через Шетарди, целью которого было разрушение русско-австрийского союза. Связным выступал придворный врач Елизаветы и авантюрист Лесток.

23 августа 1741 года Российские войска фельдмаршала Петра Ласси разгромили армию шведского генерала Врангеля, захватив в плен его самого, 1 200 солдат и 12 пушек, а также заняли крепость Вильманстрандт. М. В. Ломоносов откликнулся на эту победу обращённой к Анне Леопольдовне одой:


Гораздо труднее было справиться с пятой колонной в Петербурге. Из-за отставки популярного фельдмаршала Миниха был потерян один из рычагов влияния на гвардию. Впрочем, и без того нашлись люди, сообщившие правительнице о зреющем заговоре. И поступающих сведений было вполне достаточно, чтобы устранить угрозу, не дав заговорщикам даже возможности выступить.

Однако неопытная и наивная Анна не верила сообщениям о коварстве Елизаветы, которые приходили к ней одно за другим. Она не поверила даже любимому мужчине – Морицу Линару, который настоятельно советовал отправить Елизавету в монастырь и выслать из страны Шетарди. Не слушала она и советов Остермана. Проигнорировала отчаянные предостережения австрийского посланника маркиза де Ботта:


Наконец, она запретила своему мужу-генералиссимусу хотя бы расставить по улицам пикеты, заявив, что не видит никакой угрозы. Верный ей обер-гофмаршал Рейнгольд Густав Лёвенвольде уже накануне переворота передал записку с предупреждением. Прочитав её, она холодно сказала:


Анна все же поговорила с Елизаветой, но так, что это лишь усугубило ситуацию и спровоцировало заговорщиков на немедленные действия.

23 ноября 1741 года правительница предъявила Елизавете письмо русского агента в Силезии с подробным рассказом о заговоре в окружении Елизаветы и роли, которую играл в нем Лесток.


Елизавете удалось убедить Анну в своей невиновности, но теперь и царевне, и фактически управлявшему ею Лестоку стало понятно, что заговор фактически раскрыт, и опасность для них чрезвычайно велика.

И тут, на их счастье, прямо на следующий день (24 ноября 1741 года) гвардейские полки Петербурга получили приказ готовиться к выступлению в Финляндию. Это были уже не те ветераны Петра I, что сражались при Полтаве. Со времён Екатерины I лейб-гвардия стремительно деградировала и разлагалась, занимаясь в столице в основном кутежами и дебошами.

Не только офицеры, но и рядовые солдаты редко являлись на службу трезвыми, а вместо воинских упражнений они играли в карты. Гвардейцы не хотели воевать и не собирались уходить из уютных столичных борделей и развесёлых кабаков Петербурга. А вся первая рота Преображенского полка была давно прикормлена Елизаветой на шведские и французские деньги. Именно эти солдаты и офицеры потом приобретут в Петербурге печальную известность, как вечно пьяные, постоянно и везде устраивавшие скандалы, но остающиеся безнаказанными лейб-компанцы.


От их бесчинств столицу избавит лишь Петр III, по приказу которого эти распущенные преторианцы будут разосланы по подаренным им Елизаветой деревням.

Долго уговаривать будущих лейб-компанцев не пришлось: всего 308 преображенцев решили судьбу России, захватив малолетнего законного императора и арестовав его родителей.

Вероятно, вы помните, что недруги упрекали императрицу Анну Иоанновну в полноте. В ноябре 1741 года 32-летняя Елизавета была настолько толстой, что не могла быстро идти, и преображенцам пришлось нести ее на руках.


На глазах у арестованных правительницы и ее мужа, она взяла на руки младенца-императора и напыщенно произнесла:


Интересно в чем? В том, что вовремя не отправили её в крепость или дальний монастырь?
С 4-месячной сестрой императора Екатериной пьяная солдатня обошлась ещё хуже, просто сбросив ее на пол. Ударившись головой, девочка навсегда потеряла слух и с трудом говорила.

Так пришла к власти «веселая Елизавета» и, выражая общее мнение, саксонский посланник Петцольд сказал:

Крестный путь Брауншвейгского семейства

Захватив власть, Елизавета стала думать, что делать со своими пленниками. Вначале она решила выслать эту семью за границу. Они даже доехали до Риги, где Антон Ульрих встретил своего бывшего адъютанта – барона Карла Иеронима фон Мюнхгаузена (того самого), который теперь был капитаном первой роты Брауншвейгского кирасирского полка.

Однако позже Елизавете, видимо, объяснили, что она является всего лишь узурпаторшей престола при живом и абсолютно законном младенца-императоре, который при определенном стечении обстоятельств вполне ещё может с триумфом вернуться на престол.

Были предприняты экстраординарные меры по уничтожению любых упоминаний несчастного императора в исторических документах, изымались и уничтожались книги, тексты указов и манифестов, где упоминалось его имя, была запрещена даже одна из од Ломоносова. Монеты с изображением Иоанна Антоновича власти вначале требовали сдавать для обмена по номиналу, а с 1745 года их хранение стало считаться преступлением.


Период царствования Иоанна Антоновича теперь велено было называть «правлением бывшего герцога Курляндского и принцессы Анны Брауншвейг-Люнебургской».
До 1744 года бранушвейгская семья находилась в крепости Динамюнде.


После раскрытия заговора Лопухиных (с этого эпизода, кстати, начинается основное действие сериала «Гардемарины, вперёд») свергнутая правительница и члены ее семьи были направлена подальше от границы – в город Ораниенбург Рязанской губернии (ныне Чаплыгин Липецкой области). А оттуда ее и вовсе развернули на север – в Холмогоры. Пленникам отвели бывший архиерейский дом, обнесенный высоким забором, вокруг которого были выставлены сторожа, дабы не допустить контакта брауншвейгцев с внешним миром.


По приказу Елизаветы Анна Леопольдовна принесла присягу не только за себя, но и за всех своих детей:

Страшная участь Иоанна Антоновича

Старшего сына Анны Леопольдовны и Антона Ульриха императора Иоанна ожидала ужасная судьба безвестного узника, навсегда запертого в каменной клетке.

Вначале малолетний император содержался в том же доме, что и родители, однако они даже не знали об этом.

Последние 8 лет своей жизни (с 1756 по 1764 год) Иоанн провел в одиночной камере Шлиссельбургской крепости, где его инкогнито навещали Петр III и Екатерина II.

Встреча двух императоров состоялась 22 марта 1762 года.


Петр III увидел вполне опрятного рослого и крепкого молодого человека, который, вопреки строжайшим приказам, научился читать и писать, и знал о своем происхождении. Он даже помнил фамилию офицера, сопровождавшего его семью из Ораниенбурга в Холмогоры – Корф (который, между прочим, являясь обер-полицмейстером Петербурга, присутствовал при этом разговоре. И который стал одним из участников заговора против Петра III). Британский посланник потом, ссылаясь на сведения от свидетелей беседы двух императоров, доносил в Лондон, что узник сказал:


Посол Австрии тоже получил сведения об этом разговоре, в его интерпретации слова Иоанна Антоновича звучат следующим образом:


Кроме того, Иоанн якобы заявил, что в случае возвращения на престол, прикажет казнить Елизавету (о смерти которой не знал), а великокняжескую чету – вышлет из страны (по другой версии – также казнит).

Петр III остался недоволен ответами узника, однако распорядился обустроить в Шлиссельбургской крепости более комфортное помещение – и это распоряжение очень напугало Екатерину, которая решила, что новую камеру готовят именно для нее.

После захвата власти Екатерина также посетила Иоанна VI. После встречи с ним, она приказала ужесточить условия его содержания и умертвить узника, если кто-то попытается его освободить. И 5 июля 1764 года император Иоанн VI был убит своими тюремщиками при попытке освобождения, которую предпринял поручик В. Я. Мирович.


Некоторые считают, что Мирович был искусно спровоцирован Екатериной II и ее окружением, мечтавшими избавиться от законного императора, но не решавшимися отдать официальный приказ о расправе с ним.

Печальная судьба Анны Леопольдовны, Антона Ульриха и их детей

Между тем в Холмогорах Анна Леопольдовна родила ещё трёх детей – дочь Елизавету (1743 г.), и двух сыновей – Петра (1745 г.) и Алексея (1746 г.). От последних родов она так и не оправилась, и умерла от «огневицы» (родильной горячки) на 28-м году жизни – 7 марта 1746 года.

Опасаясь появления самозванок (Лжеанн), Елизавета распорядилась привезти тело бывшей правительницы в Петербург и торжественно похоронить в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. Ее муж, Антон Ульрих, в ссылке ослеп и умер в Холмогорах в 1774 году. Лишь в 1780 году, уже при Екатерине II, после 36 лет, проведенных в ссылке, оставшиеся в живых дети этой пары были отправлены в Данию.

Любопытно, что сами они уже не хотели уезжать, поскольку были православными и не знали иностранных языков. Всех пережила глухая принцесса Екатерина, которая умерла лишь в 1807 году.