Анна Керн: за что Пушкин называл «гения чистой красоты» блудницей
Изящный профиль этой женщины запечатлен рукой Пушкина на полях «Евгения Онегина». И ей же мы обязаны великим стихотворением «Я помню чудное мгновенье».
Анна Петровна Керн – одна из самых замечательных красавиц своего времени, женщина, имя которой навсегда связано в нашем сознании с именем величайшего русского поэта. История их взаимоотношений – яркий пример того, как далека бывает пошлая обыденность от поэтической фантазии и в то же время как прочно они связаны.
«Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты»
Впервые Пушкин увидел Анну в 1819 году в Петербурге в гостях у ее тетки Елизаветы Олениной. Играли в шарады. На этом вечере был баснописец Крылов, который своим юмором и приветливым обхождением, а пуще того, своей известностью привлекал к себе внимание всех. Анне Петровне к тому времени исполнилось 19, она была уже два года как замужем за генералом Е. Ф. Керном, который был старше ее на 35 лет и которого она не только не любила, но даже не испытывала к нему никакого уважения.
В Петербург молоденькая генеральша прибыла после скитаний с постылым мужем по гарнизонам в Дерпте, Риге, Киеве, Елисаветграде, Пскове. И вот – петербургский великосветский салон. Шарады. Крылов! И туча франтов в штатском и мундирах, которые увиваются вокруг красавицы с золотыми локонами и фиалковыми глазами.
В этом вихре впечатлений Анна Петровна едва заметила кудрявого, невысокого и очень подвижного молодого человека с негритянскими пухлыми губами. Он всячески демонстрировал восторг и даже позволил себе несколько развязный комплимент: «Можно ли быть такой хорошенькой?!»
Пушкин в эту пору слыл в Петербурге после окончания лицея настоящим «прожигателем жизни»: кутил, волочился за актрисами, был членом литературных обществ, близких к декабристам, и быстро приобретал известность как поэт. Равнодушие красотки, надо думать, его задело.
«Душе настало пробужденье, и вот опять явилась ты…»
Второй раз Анна Петровна явилась Пушкину спустя шесть лет. Это было в Тригорском – имении, находившимся по соседству с Михайловским, где Пушкин отбывал свою ссылку.
Пушкин, не шутя, страдал на брегах Сороти от тоски и одиночества. После шумной, веселой Одессы он оказался «в глуши, во мраке заточенья», в небольшом деревенском доме, который из-за скудости средств не мог даже позволить себе как следует протопить. Унылые вечера, которые он коротал с доброй старой няней, книги, одинокие прогулки – вот как он жил в то время. Неудивительно, что поэт очень любил ездить к Вульфам в Тригорское. Хозяйка имения добрая Прасковья Александровна Осипова-Вульф, ее дочки Евпраксия и Анна, падчерица Александра, сын Алексей были неизменно рады Александру Сергеевичу, и он тоже был рад приезжать, чтобы поволочиться за тригорскими барышнями и весело провести время.
А в июне 1825 года к своей тетушке Прасковье Александровне нагрянула Анна Петровна Керн. И Пушкин влюбляется снова. Здесь общество было не такое блестящее, как Петербурге, да и Пушкин в ту пору был уже очень известен. Анна Петровна любила и знала его стихи. Немудрено, что на сей раз она выслушивала комплименты гораздо благосклоннее. Но он уже и не болтал такого вздора, как в их первую встречу.
Александр Сергеевич влюбился и вел себя как настоящий влюбленный поэт. Он ревнует и страдает оттого, что Керн делает знаки внимания Алексею Вульфу. Он хранит на столе камень, о которой она будто бы споткнулась во время прогулки. Наконец, однажды он подносит ей первую главу «Евгения Онегина», где между страниц лежит листок со стихотворением «Я помню чудное мгновенье». Она читает, находит стихотворение прекрасным, но Пушкин вдруг, словно мальчишка, отбирает у нее листок и соглашается вернуть лишь после долгих уговоров.
То лето кончилось быстро. Анна должна была уехать к нелюбимому мужу.
«У дамы Керны ноги скверны»
Да-да, именно так писал Пушкин спустя два года о той самой, которая им же была названа «гением чистой красоты». Есть и письма, в которых он «проходится» по бедняжке Анне Петровне еще жестче. В одном называет ее «наша вавилонская блудница Анна Петровна», а в другом и того ужаснее: «Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мною одолженных, а пишешь мне о m-m Керн, которую я с божьей помощью на днях в..б…». Это письмо Соболевскому, в котором много говорится о денежных вопросах, о разных общих знакомых и вот так равнодушно и вскользь об Анне Петровне, о гении чистой красоты.
Анна Петровна к тому времени окончательно бросает мужа и живет в Петербурге жизнью самой фееричной, какую можно себе представить. У нее бесконечные романы, которые делают ее положение разведенной женщины еще более скандальным. У нее была связь с Вульфом и с другом Пушкина Дельвигом, и с композитором Глинкой, и с поэтом Веневитиновым, и с библиофилом Соболевским, и даже, по слухам, с папенькой Александра Сергеевича. В общем, добившись женщины, к которой он вожделел столько лет, Пушкин обнаружил, что он отнюдь не единственный, кто пользуется ее благорасположением.
«Так повстречались Мечта и Поэт»
Анна Петровна сохранила добрые отношения с семьей Пушкина, но о любви меж ними речи уже не шло никогда. Тут бы, собственно, и закончить историю о «чудном мгновении», если бы не одна встреча, которая состоялась в 1880 году. На Страстной площади в Москве устанавливали памятник поэту. Кони не без труда тащили повозку с тяжеленной, отлитой из бронзы скульптурой работы Опекушина. И дорогу повозке перегородила похоронная процессия — хоронили Анну Петровну Керн, дожившую до 80 лет и скончавшуюся в бедности и полном забвении. Как сказано в стихотворении Шенгели:
…Нищая старость и черные дроги;
Так повстречались Мечта и Поэт.
Но повстречались!.. Безмолвье забвенья –
Как на измученный прах ни дави, –
Вспомнят мильоны о Чудном Мгновеньи,
О Божестве, о Слезах, о Любви!