Тотьма с Тонькой. ч. 4 (и последняя) Село Медведево
Хотелось побывать в северном селе и заодно посмотреть на тотемское барокко в «нестоличном» изводе. Дома я подобрала три возможных варианта: два наиболее вероятных и один предпочтительный – это большие села Царёва, Медведево и небольшое, но в прошлом значительное Усть-Печеньга, все на берегах Сухоны. Я уже писала о том, что передвигаться на местных автобусах по окрестностям стало затруднительно, а то и невозможно: «туда» доехать ещё реально, а «обратно» – на следующий день. Автовокзал Тотьмы привлекает чистотой и, я бы сказала, интеллигентностью.
«Дамы в окошках» - самый, нелюбимый мной тип местных жителей, не считая таксистов (ясно, что бывают разные и что обобщение условно). Расписание на стенах действительности явно не соответствует, а над окошком, закрытом фанерой, большими буквами «Касса справок не дает». Мы с Тонькой призадумались. Но не растерялись.
«Нам до Устья - (так на карте выглядит название деревни, мы пытаемся её показать). – Такой нет, называйте правильно. – Она расположена на полпути до села Большой Двор. – Нет, давайте название». Тут три человека, которые находились в этот момент на станции, сразу отреагировали – предельно четко. Один: «Усть Печеньга, автобус идет до переправы, оттуда 6 км. пешком». Другой: «Вам церковь? Она видна с другого берега, остановить автобус за Чуриловкой, а подойти – да только от переправы». Третья женщина: «Поехали со мной, сейчас машина придет, мы довезем до места. – Обратно доберемся, как вы думаете? – Обратно трудно, не уверена, автобусов нет. Может быть, кто и довезет».
Я подумала и отказалась: все-таки риск застрять там на ночь очень велик, а мы к этому не готовы. Медведево – на трассе на Великий Устюг, туда 17 км., автобус в час дня. Обратно попробуем автостопом, трасса, вроде, бойкая – я не боюсь. Поехали в Медведево!
Надо сказать, что я вообще-то не в восторге от зрелища покинутых деревень, мягко говоря, навидалась я их в молодости в экспедициях. Но тверские, псковские и даже новгородские деревни – это совсем не то, что северные, там заброшенность выглядит подчас даже и мило: домики становятся частью природного мира, зарастают травой, как и погосты, напоминают о бренности бытия.
Не то – Север, тут дома огромные, в мертвом виде серые под стать свинцовому небу, они стоят, как остовы погибших кораблей, – такими мы видели их сейчас, проезжая из Вологды в Тотьму, и раньше – от Устюга к Сольвычегодску, Лальску и др.. Я, признаться, боялась встретить такое в Медведево, бродить вдвоем с дочкой в заросшем поле перед мертвыми великанами не хотелось совсем. Слава богу, село живо. Оно, судя по домам, не древнее, я не увидела построек старше конца 19 века, но вполне ухоженное, с дорогами, огородами, конечно, с церковью Воскресения Христова (1756).
Скорее всего, она стояла у берега реки, и можно представить себе, как «убавилась» Сухона и вместе с ней местная крестьянская жизнь. Мы с Тонькой так и не дошли до реки, она довольно далеко от деревни, с километр. Правда, жизнь здесь как-то неочевидна, то есть как бы есть, а как бы и нет.
Несколько пожилых женщин на огородах, собаки не лают, их просто нет, мы свободно перемещались по всем дорогам, женщины, встречаясь с нами взглядами, не здоровались, хоть и в разговор вступали охотно. Я фотографирую – и никого это не смущает, ещё четверть века назад нас непременно приняли бы за американских шпионов (как неоднократно бывало), здесь же – светское равнодушие. Временщики, дачники и слава богу, хоть так.
Такие дома, такие махины, рассчитанные на жизнь большой семьи, современный человек поддерживать не в состоянии – только из любви к искусству.
Поэтому, если и остались потомки тех, прежних хозяев, то выделяют они себе комнатку, может быть, в теплой части избы (северные избы, как правило, имели, как и храмы, теплую и холодную части), распахивают часть огорода, а остальное бросают.
Большое, когда-то богатое хозяйство на краю села брошено недавно.
Могу себе представить, как раньше здесь жила большая семья, сидели мужики на пороге, самокрутки курили. Потом на этом же месте бабка села, всех своих родных пережившая, то балку поправит, то баньку истопит.
Какое-то время внук ездил, пытался хоть дом залатать, жалко ведь, семейное добро. А потом рукой махнул – никаких денег не хватит, да и зачем. Так и ушла жизнь из этой части села.
А на другой возродилась: кто-то домик прикупил, да поделил, детей на каникулы отправил – а что, место хорошее, речка, церковь, город рядом. Если и есть тут домовые, так непростая у них жизнь, затейливая.
Помню, четверть века назад какие нам старухи в деревнях попадались – наследники той ещё культуры, 10-х где-то годов рождения – и коллективизацию помнили, и мужей в войну похоронили, потом сыновей да внуков. Одна такая на хуторе жила в развалюхе-избе, без электричества, в доме шуршало все – мыши, клопы, а пол хрустел от сушеных насекомых или ещё чего – не вглядывалась. (Видела да слышала старуха плохо).
Нашли мы её зимой у проруби – в мужнином кителе та рыбу удила – пенсии только на хлеб да крупу, да на соль хватало. Сколько ей лет – не помнила, больше 90, прямая как ель, в черном кителе выглядела великаншей из другого мира. Говорила чисто, как по писаному, лишних слов на ветер не бросала – мы перед ней во фрунт вытягивались невольно. Никого у неё не осталось, всех пережила, но и не жаловалась, смерть не призывала, жила сама с собою. Все, таких старух теперь уже не встретишь, наверное.
Сейчас ужасно жалею, что не записывали мы их рассказов о жизни, не считали это фольклором, не сказки, чай, даже не былички. Обидно. Вот и дома северные мне теперь тех бабок напоминают.
И все-таки не умерло село, рядышком лес пилят – это жизнь, это бизнес.
Церковь стоит, ухаживают за нею как могут, оскверненных церквей я давно уже не видела, да и безобразий, отходов жизнедеятельности на улицах тоже. Чистое село, спокойное, только людей не видно. Ну и ничего, как-то жизнь перемалывается, за что-то цепляется, что-то новое перенимает, течет, одним словом.
Только мы с Тонькой на трассу вышли (где-то километр до нее), как попутка и остановилась – секунды не прождали. И покатились названия речушек – Большая Нореньга, Еденьга, и к нам в кельи – через Песью Деньгу. Автобус в Вологду, оттуда поезд – Сухона, Шексна, Волхов, Нева.