Красноярка разговорила торговцев в Сочи и узнала, что они думают про туристов
Каждое лето центральный рынок в Сочи становится социально-культурной Меккой туристов в России: люди со всей страны торгуются, покупают чурчхелу, пробуют вино на разлив и арбуз. Продавцы работают годами одни и те же. Говорят, за сезон «делают» годовую выручку. Наш корреспондент Александра Славецкая слетала в отпуск и разговорила местных торговцев: что думают про своих покупателей, правда ли, что за сезон «делают» годовую выручку и почему хотят все бросить и уехать из города, где все так любят отдыхать?
Нана: «Мне главное, чтобы купили и ушли»
«Покупай, дорогая! Чай возьми, зимой его пить хорошо. Вот этот для иммунитета, горный чай, вот этот для женского здоровья, а тот мой любимый — цветочная ночь»: женщина за 40, очень бодро ведет диалог с тремя семейными парами. Туристы в белых майках, шортах, на которых изображены пальмы и южное небо, уходят с полными пакетами чая и приправ. Оставляют по две–четыре тысячи рублей.
Деньги продавщица прячет в пухлую сумку. Поливает шею водой из бутылки. Жарко. Ее зовут Нана, ей 47 лет. Крашеные волосы, нитка жемчуга, синий фартук и лосины. Козырек, чтобы волосы не лезли в глаза.
— Когда прихожу домой, вообще ни с кем не разговариваю. Во-первых, сил нет. Во-вторых, приправами дышу, а это вредно, и горло садит, — рассказывает Нана, — Девушка, это сушеный имбирь! 200 рублей, моя хорошая! Берите, высший класс!
— Люди стали беднее с началом СВО?
— Нет, на отдыхе для себя не жалеют. Иногда приходят и на 15 тысяч могут взять, и на 25. Каждый день тут такое, не редкость. Только нужно видеть таких покупателей, чтобы к себе привлечь.
— Как?
— Посмотреть в глаза, улыбнуться. Тут премудростей нет. Товар хороший, свежий, все упаковано. А поговорить по-доброму — это дополнительно приятно.
— Вы что-то понимаете про людей, благодаря своей работе?
— Нет, мне главное, чтобы купили и ушли. А что у них там на уме — у каждого свое. Замечаю, что все больше женщин стало богатых, и видно, что она в семье за мужчину. А муж вроде и рядом стоит, но он фоном скорее. А она — как царица. Такие много покупают в подарок родственникам, показать, что они богато отдохнули.
— Тут жарко. Когда вы последний раз купались?
— Я тут не купаюсь. Домой приезжаю, вот там — раздолье.
— Куда?
— В Армению.
— Там семья?
— Мама, папа, дети.
— Большие дети?
— 8 лет и 5 лет.
— Давно их не видели?
— Пять месяцев. Деньги им зарабатываю, отправляю.
— Большой заработок?
— Сама работать что ль хочешь у нас? Я бы тебя взяла, мне разговорчивые нужны. 3000–3500 в день. Это сейчас, в сезон. Надо работать, пока люди есть. Дама, возьмите, это очень вкусно! Сухая смесь аджики!
Нана уходит к покупательнице. Аджика, гранатовый соус, чесночная соль, розовая соль, приправа для шашлыка, приправа для плова — полторы тысячи переводом на счет в банке, где безлимит на переводы. Нана в июле планирует отправить самую большую сумму денег семье.
Маклава: «Рынок — это же интересно. Жизнь!»
Ряды с чурчхелой — цветные и очень красивые. Полоска орехов в соке стоит от 100 до 250 рублей, самый дорогой вариант — кешью в кокосовом молоке.
— У меня товар бомба. Половина рынка покупает и перепродает, а у меня сын с невесткой чурчхелу сами готовят. Дома — тазы с соком, ореховый запах, работают и днем, и ночью. А я уж попроще, торгую, — говорит Маклава.
Ей 65, она армянка и приехала в Сочи с мужем 35 лет назад, тут вырос сын, супруг уже похоронен. Весь рынок знает, что у нее домашние продукты. Копченый сыр и чучхела. Относятся с уважением и немного с завистью. К Маклаве туристы ходят несколько раз, потому что вкуснее.
— Тяжелая работа?
— А какая легкая? — улыбается Маклава — Прихожу сюда в 7, ухожу в 17.50, чтобы до больницы добежать, капельницы делаю каждый день, сахарный диабет у меня.
— Вы много зарабатываете?
— Хватает. Но раньше было больше. Наши ряды-то стояли на улице. Люди идут, гуляют, видят товар, зайдут, купят. Так должно быть! А к нам еще дойти надо. А сейчас ленивые, ходить не хотят. Мы еще и на втором этаже. Покупают ту же чурчхелу на побережье, а там что? Перекупы. Всем зарабатывать надо, я понимаю, меня тоже на берег звали. Но там души нет. Работают все один сезон. Не дружат, конкурируют. Про друг друга гадости рассказывают. Я уж здесь. Рынок — это же интересно. Жизнь! Я кому песню спою, кого — по плечу похлопаю, бывает, как дети, разулыбаются.
У Маклавы платье в мелкий цветочек. Вдруг делает реверанс и приветствует семью: мама и сын, на вид семиклассник.
— Ой, я тут у вас брала в виноградном соке фундук, вот мне еще такое надо! Нет, без пакета, прямо сейчас съем. Дим, Дим! Ты будешь?
— Не буду я.
— Ничего не хочет. Дим, вылези ты из телефона!
— Мам, пойдем уже отсюда! Мне надоело тут ходить.
— Держи, моя хорошая. Больше ничего не надо? Попробуй эту — сок киви и грецкий орех.
— Вкусно, наверное! Хочу! Сколько?
— Тебе 200, моя хорошая.
Арес: «деньги все испортили»
Арес — в льяной рубахе в полоску. Кепка. Сутулится. Часто выходит покурить. Смотрит на набережную реки Сочи с тоской:
— Все сейчас в супермаркетах. На каждом углу пооткрывались. Все одно и то же. Яблоки китайские. Помидоры китайские. Зато дешево и близко. Невозможно с таким удобством конкурировать.
Арес 20 лет торгует фруктами. Говорит, что это его последний сезон. За последние 5 лет доход не увеличивается — клиенты не доходят до рынка. А если доходят — экономят.
— Арбузы режем сейчас постоянно. Целые редко берут. Персики у меня по 250. А магазин что? Он может и 180 поставить. А туристы есть такие — им главное цена низкая. А то, что отраву едят, да ну, это же не сразу понятно. Что траву есть, что фрукты из «магнитов» всяких.
— Что понимаете про людей, благодаря своей работе?
— Много работают. Прилетают сюда ошалевшие. Все хочется, а не можется. Уставшие. Обгоревшие. Потом ходят все в белом. Немного плечи хоть расслабляются, а еще через пару дней смотришь — глаза тоскливые. Значит, домой лететь пора. Отдыхать наши люди не успевают. А это нужно. Будешь отдыхать — будешь крепким. Сможешь больше своей семье отдать. Раньше прилетали на 21 день, очень было правильно. Сейчас — 7 дней или 10, черти что.
— Люди добрые?
— Всякие. На отдыхе все видно. На рынке — тем более. Понятно по клиенту, любит он жить или все экономит. Любит он жену или запрещает. Иногда ругаться начинают. Улыбки на лицах вроде бы, а тон натянутый, как будто пчела жалит, так друг другу говорят. Кусаются. А бывает, он счастливый, а она все недовольна вечно. Ей и персик-мед невкусный, и клубника маленькая. Так это не во фруктах дело-то. Это ей не нравится ничего в своей жизни.
— Что будете делать после рынка?
— Может, в такси пойду. Мы дом строим. Работа нужна.
— Дом в Сочи?
— Нет, 400 километров отсюда. Я всю жизнь здесь живу. Хорошее место, но обмана стало много.
— Как это?
— А вот перед Олимпиадой сдавали квартиры рядом с местными очистными. Под окнами у людей канализация, одним словом, а им говорят — это пруд скоро новый откроется. Приходили ко мне на рынок, рассказывали. Я сначала рассмеялся, а людям-то не до смеха. Или сейчас построили очень дорогие дома. Элитно, престижно. А на самом деле — земля отравлена, бывшая нефтебаза. Стыдно за свой город. Он же красивый. Тут все есть: море, горы, земля, солнце. Но деньги все испортили.
— Грустно.
— Жизненно. Что уж поделаешь.
— А у вас будет рядом с домом сад?
— Да. Сад уже сажаем. Растим. Едим. Есть те, кто ко мне из сезона в сезон приходят. Ищут уже меня. Руки жмут. Уже не турист, а вроде как, и знакомый хороший. Если одно лето не приедут, уже думаю — где же потерялись? Через сезон приедет — ну, значит, живем. Им телефон свой дам, может, организую торговлю для своих.
Так, вы черешню-то будете брать или только разговоры говорить?
