Баян АХМЕТ – «Назойливые проповедники: ДУМК и имамы злоупотребляют своим положением?» — Ислам всё активнее вторгается в жизнь казахстанцев, причём часто даже тогда, когда сами они этого не просят. Речь идёт вовсе не о расплодившихся в соцсетях проповедниках, которые пытаются навязать нам свои представления о жизни, – тут каждый волен сам решать, заходить на их паблики или нет, слушать то, что они говорят, или игнорировать. Разговор о другом – о том, как исламские богословы используют в этих целях публичные мероприятия (к слову, организуемые вовсе не ими), на которых хочешь – не хочешь, но приходится внимать их разглагольствованиям.
Например, с некоторых пор на поминальных обедах, где бы они ни проводились, имамы, помимо традиционной молитвы, читают ещё и религиозные проповеди-уагызы. Зачастую эти пространные, долгие и, по большому счёту, банальные рассуждения с обильным цитированием Корана сильно утомляют участников трапезы.
Но присутствующие вынуждены терпеливо слушать их. Всё-таки казахи в подобных случаях привыкли проявлять терпимость и не станут открыто роптать. Они покорно соглашаются даже с тем, что на таких мероприятиях имамы, нередко совсем ещё молодые, самовольно или с молчаливого дозволения устроителей наделяют себя полномочиями, которые прежде, согласно вековым казахском традициям, принадлежали старейшинам. Не аксакалы, а муллы теперь оказываются в центре внимания, поскольку назначили себя главными моральными авторитетами.
Спору нет, исламские священнослужители, как и любые иные, вправе «двигать в массы» свою веру, её постулаты и ценности. Но одно дело, когда они занимаются этим в рамках подвижнической, миссионерской деятельности, и совершенно другое, когда они приходят туда, куда их позвали прочесть поминальную молитву (за плату), и, воспользовавшись присутствием большого количества людей, начинают читать нравоучения одним и обращать в свою веру остальных. Словом, работать «в поле», самостоятельно собирать аудиторию, убеждать её, дискутировать с ней им лень или боязно, а «охмурять» уже собравшуюся и готовую беспрекословно слушать – они тут как тут?..
Хотя для многих участников поминального обеда это редкая возможность встретиться с родственниками, в том числе из других городов и сёл, которых они давно не видели, пообщаться с ними, поделиться воспоминаниями о покойном и т.д. Вместо этого им приходится внимать долгим и нудным назиданиям имама, которые лишь отвлекают от главной цели мероприятия (почтить память усопшего) и даже отодвигают её на второй план.
Не злоупотребляет ли Духовное управление мусульман Казахстана своим положением? Не вторгается ли оно самым бесцеремонным образом в сферу частной жизни? Не занимается ли самоуправством?
Как это согласуется с принципами светского государства, которые провозглашены в Конституции РК?
Данияр АШИМБАЕВ – «Государство и религия» — Казахстан упорно делает ставку на «духовность» как на базовую ценность. Судя по риторике, духовность подразумевает определенную религиозность, очищенную от радикализма. Под последним имеются в виду, прежде всего, салафизм и ваххабизм. Им государство с 2011 г. противопоставляет ханафитский масхаб, который устами госчиновников объявлен самой миролюбивой и толерантной версией ислама…
Понятно, что эту идею придумали в недрах аппарата (на муфтият изначально надежды не было) для противодействия экстремистским течениям (Хизб-ут-Тахрир) и околоэлитным проектам (суфисты, кораниты), но, как обычно водится, теорию выдернули из контекста. Во-первых, приделали к ней не совсем реальное историческое обоснование, а во-вторых, проигнорировали, что те же талибы, Исламское движение Узбекистана, Исламская партия Туркестана (да и отчасти будущий ИГИЛ) принадлежат к тому же «миролюбивому и толерантному направлению».
Усилиями идеологического аппарата были вычеркнуты многие годы работы по адаптации древней религии к светским устоям государства. Был взят курс на «возрождение ислама, традиционно распространенного среди мусульман нашей страны», поскольку «казахстанские мусульмане отдалились от своих истоков, в том числе ханафитских».
Появились установки на интеграцию светскости и духовности с выдавливанием на периферию не только радикализма, но и атеизма.
Вопрос в том, что понимание правильности духовности у идеологов и нацбезопасности различались с духовенством, населением и элитами. Это затронуло резкое расширение обрядовой практики, архаизацию общественных и семейно-бытовых отношений, введение моды на публичное морализаторство.
Отметим и то обстоятельство, что религиозные нормы и обычаи стали навязываться как часть национального самосознания, и делает это не только духовенство, но и идеологический аппарат.
Клерикализация, архаизация и радикализация проистекают не только от пропаганды «чуждых нам течений», но и в массе своей основаны на государственной же политике.
Виктор МАЙЛИН – «Между наукой и верой» — Подкасты, прежде всего в виде интервью, бесед на самые различные темы стали сегодня удобной формой распространения информации. Одними из наиболее часто просматриваемых (прослушиваемых) подкастов являются те, которые так или иначе задевают тему религии. Имеются в виду те, в ходе которых священнослужителей, проповедников и прочих «пропагандистов веры» опрашивают ведущие, большей частью профессиональные журналисты, которые задают им простые и сложные вопросы, беседуют с ними. Приглашают их так или иначе, что называется, раскрученные, с именем YouTube-каналы, как Уақыт Көрсетеді, Abay Live и другие.
Надо ли говорить, что если мы говорим о казахскоязычных каналах, то речь идет отнюдь не о буддизме или христианстве, баптистских сектах или шаманах, зовущих вернуться к языческому Тенгри. В нашем случае говорят только об исламе.
Две грани религии
Современное казахское общество испытывает нескольких разнонаправленных трендов. С одной стороны, в нем происходят процессы архаизации, особенно части титульной нации. Для нее характерно поклонение казахским обычаям и традициям, идеализация старины, казахской истории, патриархального уклада. Да, возвращение к истокам — это прекрасно. Но прекрасно только в одном случае — когда оно проходит на качественно новом, прогрессивно-модернизированном уровне, и не тянет обратно в средние века. С другой стороны, выкристаллизовывается часть казахов, которая придерживается прозападных либеральных взглядов. Она иронизирует над патриархальными воззрениями.
Наконец, есть еще люди в «коротких штанишках». Речь идет о салафитах, приверженцах вахаббитского толкования ислама. Сегодня это наиболее быстрорастущая страта общества. Понятно, что раз это религия, то бишь система, то там есть свои адепты, свои вожди-имамы. Часто салафитов путают с традиционалистами, хотя, по сути, для казахского общества салафизм — это своего рода нео-ислам, это нетрадиционный мазхаб, который сегодня формирует новый поведенческий кодекс, ранее не наблюдаемый в казахском социуме. Им же противостоит другое, не менее заметное течение — «сопылар», т. е. одна из разновидностей суфийского понимания ислама. Самое интересное, что светскому государству, каким позиционирует себя Казахстан, приходится буквально бороться то с одними, то с другими, а в целом — со всеми. Сказать, что Духовное управление мусульман Казахстана полностью контролирует ситуацию — крайне затруднительно. По той простой причине, что в государственной и бизнес-элите есть группы, которые так или иначе связаны как с салафитами, так и с суфиями, для которых верховный муфтий РК не авторитет. Вот, например, выходит на свободу Кайрат Сатыбалды, которого все знают как одного из главных покровителей салафитов. А у салафитов одним из авторитетов является знаменитый богослов Дарын Мубаров, и он явно ни в чем в этой жизни не ущемлен.
Его антиподом, предводителем суфиев в Казахстане является уроженец Афганистана Исматулла кари, получивший тюремный срок. По сути дела, он возглавлял тоталитарную секту.
Что же можно наблюдать в связи с вышеизложенным в текущем моменте? Покровители салафитов садились в тюрьмы, предводители суфиев тоже были посажены властями в тюрьму. Это было еще до Кантара. А вот Дарын Мубаров довольно активен в интернете. У него есть свой канал, и он вещает, читает «уагызы», т.е. по сути, проповеди.
Суфий Санжар Керимбаев, занявшийся переводами, написанием книг и книгоиздательством — тоже частый гость на самых различных подкастах. Они, например, даже косвенно упоминают друг на друга, не называя имен. Так, буквально 14 августа текущего года Дарын Мубаров в программе под названием «ДАРЫННЫҢ ҚЫЗДАРЫН ТОҚАЛДЫҚҚА АЛУҒА БОЛА МА? | ДАРЫН МУБАРОВ |» — «Можно ли взять во вторые и третьи жены дочерей Дарына Мубарова» на канале Уақыт Көрсетеді со скрытой насмешкой ответил на вопрос ведущего, мол, с ним ничего не случилось после того как Исматула кари (верховный суфий, оказавшийся на тюремных нарах) несколько раз его проклял. Он спокойно, но со скрытым ехидством добавил: «видите, я жив и моя шея оказалась на месте».
Что касается суфия Санжара Керимбая, он появляется в различных подкастах довольно часто и тоже пускает в стрелы в своих «антагонистов», не называя напрямую, кому они адресованы. Допустим, таким образом: мол, а что, кому-то за это время помогли бесконечные проповеди?
Появления Санжара Керимбая на тех или иных подкастах информативны и достаточно интересны. К тому же он не священнослужитель, не имам, как Дарын Мубаров, учившийся этому на Ближнем Востоке. Например, на YouTube-канале Nartay Aralbayuli еще полгода тому назад появился такой подкаст: «САНЖАР КЕРІМБАЙ: Саналы ұрпақ пен сапалы қазақты қалай тәрбиелейміз? | Сопылық пен салафизм» — «САНЖАР КЕРИМБАЙ: Как вырастить сознательное поколение и качественного казаха?| Суфизм и салафизм». Санжар Керимбай лично сеет семена просвещения, выпускает полезные для мусульманина-казаха книги, в которых и знания исторического свойства о своем народе, и экзистенция, и философия. Другими словами, Санжар Керимбай не просто призывает принять веру, а выступает уже как бы в роли просветителя, не чураясь в целом достижений современной науки и образования, цитируя изречения мировых ученых и исследователей, близких к философии… Единственное условие — чтобы все это соответствовало исламским ценностям…
Ну а пока эти два течения, которые в светском обществе и государстве воспринимаются, мягко говоря, неоднозначно, продолжают быть гостями YouTube-каналов и подкастов и имеют свой информационный профит.
Арабский язык в медицинских целях
Обратим внимание на еще один достаточно любопытный подкаст — Narikbi LIVE. Его ведущий Нарикби Максут, молодой человек, известный в профессиональной среде программист, работал в компании Booking.com. Прославился тем, что в дни Кантара помогал поддерживать связь в условиях глушения интернета в Алматы. Свежий гость Нарикби Максута, запись с которым вышла под названием «Абдрашит Түлкібай: мидің мүмкіндіктері, депрессия, салмақ тастау/» — «Абдрашит Тулкибай: возможности мозга, депрессия, потеря веса/» — выпускник Астанинского медицинского университета Абдрашит Тулкибай, специалист в области психофизиологии. Он рассказал, как работает человеческий мозг, каковы его возможности в реальности, какие мифы существуют вокруг деятельности этого органа. Начинал он с клинической диетологии, но со временем перешел в психологию. Почему? Проблемы с весом на самом деле в большинстве своем связаны с психологией. Допустим, человек, впавший в депрессию, быстро запускает себя. Первый признак — он не уделяет должного внимания гигиене. Начинает плохо питаться. И у большинства таких людей быстро нарушается обмен веществ и появляются различные болезни.
Но все эти интересные и специфические медицинские факты упакованы в совершенно удивительное общение. Парни беседуют на казахском, оба прекрасно им владеют, но иногда переходят и на русский, его применяет спикер. И на английском тоже — тут они оба включались. Но кроме того Абдрашит Тулкибай приводит массу терминов на арабском. Идут отсылки к Корану и великим представителям исламской культуры, например, цитируется Газали. Исторические реминисценции относительно связи между, грубо говоря, грязью, антисанитарией и эпидемиями, от которых страдали когда-то целые страны и даже континенты. А ведь именно Восток познакомил тогдашнюю Европу с той же личной гигиеной…
Сауле ИСАБАЕВА – «Решатся ли власти Казахстана на законодательный запрет хиджабов?» — В Казахстане наберется немало историй, когда родители подавали иски на администрации школ, не допускавшие их дочерей в платках до занятий, и выигрывали судебные дела. Такие кейсы на фоне невнятной позиции властей позволяют гражданам двояко трактовать запрет на ношение религиозной одежды в образовательных учреждениях и провоцировать конфликты.
Поставить точку в данном споре вызвалась группа мажилисменов, которая инициировала разработку законопроекта, устанавливающего запрет на хиджабы, никабы и прочие религиозные атрибуты в учебных заведениях и общественных местах. Заявление на сей счет депутаты сделали в начале июля, хотя саму идею вынашивали еще с прошлой осени. Параллельно с ними по этому вопросу тогда высказалась министр культуры и информации Аида БАЛАЕВА, которая в интервью журналистам, ссылаясь на общемировую практику, не исключила возможное введение в стране ограничений на одежду, скрывающую лицо, в рамках борьбы с экстремизмом. Правда, после недолгой шумихи в соцсетях дискуссия на эту тему стихла, но теперь, когда начинается очередной учебный год, по уже сложившейся традиции она может разгореться снова.
Удастся ли мажилисменам довести начатое до конца? И какую в целом позицию должно занять государство, чтобы устранить разногласия и не допустить социального напряжения на религиозной почве? Слово экспертам.
Татьяна ЧЕРНОБИЛЬ, правозащитница, юрист по международному праву в области прав человека — Не думаю, что в дополнение к уже существующим нормам запрет на ношение хиджабов учащимися будет закреплен еще и законодательно. Прежде всего, это обязанность школ – следовать положениям Закона «Об образовании» и в соответствии с ними «устанавливать порядок организации учебного процесса», включая нормы, касающиеся одежды учащихся, в собственных уставах. Кроме того, есть «Требования к обязательной школьной форме», утвержденные приказом министра образования и науки в 2016 году и не допускающие включения в нее «элементов религиозной принадлежности различных конфессий».
Основной вопрос ведь заключается во вторжении государства в пределы частной жизни — в данном случае семьи. Может ли оно это делать? По общему правилу – да. А должно ли? Тут следует смотреть с точки зрения прав человека, в соответствии с международными стандартами. Так вот, право на свободу религии (а речь именно о нем) может ограничиваться государством из, подчеркиваю, подтвержденной необходимости обеспечить «общественную безопасность, порядок, здоровье и мораль, равно как и основные права и свободы других лиц». Иными словами, такая необходимость должна быть обоснованной, а значит отражать не просто волю государства («потому что, потому что»), а реальную, насущную потребность предотвратить угрозы обществу или конкретным лицам. Таковы условия Пакта о гражданских и политических правах.
Что касается влияния семьи, то здесь обратимся к Конвенции о правах ребенка, которая, заметьте, оговаривает права самих детей на свободу мысли, совести и религии, а не их родителей… Поэтому я всегда говорю: во всех спорах вокруг ношения девочками хиджабов в школах не хватает самих девочек. Это как раз тот случай, когда с водой можно выплеснуть и ребенка, то есть забыть спросить у самих носителей прав человека – детей: а им самим чего хочется?
Резюме: международные стандарты говорят о том, что государства должны «стремиться к принятию мер, в наименьшей степени связанных с вмешательством в личную жизнь», включая личную жизнь ребенка и его семьи…
Ну а принцип светскости, конечно, никто не отменял, и он вполне себе будет соблюден, если школа останется инклюзивной. То есть будет являться примером уважения разнообразия религий, подчеркивать их миролюбивость и ненасильственность. Главное – чтобы светским оставалось само образование.
Арман КУДАБАЙ, журналист, преподаватель КазНУ им. аль-Фараби– Наша беда в том, что мы лечим не саму болезнь, а ее симптомы. То есть вместо того, чтобы бороться с активным распространением салафитской и схожих с ней идеологий, власти «запрещают» хиджабы, никабы и упорно талдычат о «светском характере» системы образования, который в народе часто воспринимают как атеизм. Поэтому у людей и возникает ошибочное мнение, что государство выступает против религии…
Я много раз говорил и писал о религиозной безграмотности населения Казахстана. Ни молодежь, ни взрослые до сих пор не понимают разницу между ханафитским (традиционным) мазхабом и нетрадиционными для нашего региона течениями, даже если те явно радикальные и экстремистские. К примеру, ни один из студентов и школьников, с которыми я часто беседую на эту тему, не смог внятно рассказать о характерных чертах салафизма. Они даже не знают, что это пришлая школа, получившая «популярность» в Казахстане и других странах Центральной Азии всего 10-20 лет назад. И что ее уже запретили во многих государствах, в том числе восточных.
Если бы и Казахстан решился законодательно запретить салафитскую идеологию, то, уверен, проблема с религиозной одеждой в школах и общественных местах отпала бы сама собой…
Вынужден признать, что наши власти проявляют в данном вопросе редкостное малодушие и предпочитают откладывать его решение в долгий ящик. Именно эта их позиция «зарывать голову в песок», когда дело касается проблем в религиозной сфере, и привела к нынешней ситуации. Боюсь, такими темпами мы не только не защитим школьную форму, но и не сможем законодательно запретить никабы, о чем громко анонсировалось в прошлом году.
Жанна АХМЕТОВА, член Республиканского совета по защите прав семьи, женщин и детей — Недавно министр просвещения Гани Бейсембаев в очередной раз дал пояснение, что дети должны ходить в школу только в утвержденной форме, которая соответствует светскому характеру обучения. То есть государство заняло в данном вопросе такую позицию, где запрет распространяется на любое нарушение школьной формы. Речь, конечно, идет не только о религиозных элементах одежды, но и о тех же кроссовках, толстовках с капюшонами, красных футболках и т.д. Вот когда в стране разрешат свободную форму, тогда пожалуйста. А пока спор бессмыслен.
Напомню, что, отдавая детей в школу, родители подписывают договор об оказании образовательных услуг, в котором прописано, в какой одежде ученики должны приходить на занятия. В государственных учебных заведениях свои требования, в частных — свои, но все обучающиеся обязаны их соблюдать. В этом плане мне нравится опыт Узбекистана, где до девятого класса все дети учатся в обычной светской школе и носят в ее стенах соответствующую одежду, а после могут по желанию уйти в медресе. И там не возникает споров и скандалов, как у нас.
Что касается предложения группы депутатов мажилиса запретить ношение религиозной одежды в общественных местах, то это неправильно и противоречит Конституции. Никто не может воспрепятствовать желанию носить платки и длинные платья. Если и вводить ограничения, то только на те религиозные атрибуты, которые полностью скрывают лицо – бурку, никаб и т.д. Чисто из соображений национальной безопасности. Ведь человек с закрытым лицом как автомобиль без номера – его невозможно идентифицировать.
***
© ZONAkz, 2024г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.
