В парламенте Абхазии произошла стрельба со смертельным исходом. На заседании парламентского комитета, который был посвящен возможному запрету в республике майнинга криптовалют, поссорились два депутата: Адгур Харазия и Кан Кварчия.
Оба видные деятели оппозиции, а Кварчия и вовсе один из лидеров недавно прошедших в стране протестов, в результате которых президент Абхазии подал в отставку. При этом оба они ранее были мэрами Сухума: Харазия с 2014 по 2019 год, и тогда его как раз сменил на этой должности Кварчия. Ожидается, что Кан Кварчия выдвинет свою кандидатуру на предстоящих в феврале будущего года внеочередных президентских выборах.
Кан Кварчия отличается радикальными взглядами во многих областях, вот и на этот раз он выступал за полный запрет майнинга и введение уголовной ответственности за эту деятельность. Адгур Харазия такой подход не разделял. В результате слово за слово, Харазия достал пистолет и четыре раза выстрелил в Кварчия.
В это время их пытался разнять и успокоить другой депутат – Вахтанг Голандзия. В разгар парламентской дискуссии одна из пуль попала Голандзия в голову и он скончался в республиканской больнице. Кан Кварчия также был ранен, доставлен в больницу, прооперирован, сейчас его жизни ничего не угрожает.
Адгур Харазия скрылся, пока его не могут найти. Кроме того, он депутат и обладает особым статусом, и прокуратура республики готовит обращение в парламент с просьбой снять с него депутатскую неприкосновенность. И. о. президента Бадра Гунба созвал экстренное заседание Совбеза республики и посетил в больнице раненого Кварчия, несмотря на кардинальные с ним политические разногласия.
У обоих участников конфликта бурное прошлое, в том числе имелись примеры и других драк и перестрелок с их участием.
Но ходить с оружием на заседание парламента – новшество, появившееся после недавних политических потрясений. Все дело в том, что при входе в парламент Абхазии были сняты рамки безопасности, а охрана правительственных зданий перестала быть слишком усердной в своих обязанностях.
Формально стрельба в парламенте началась из-за майнинга. После того как Россия ограничила финансовую помощь и прекратила бесплатные поставки электроэнергии в связи с невыполнением Абхазией взятых на себя обязательств и страна фактически вернулась в кризис 1990-х годов, в республике началась целая кампания по борьбе с майнингом. Парламент принял в первом чтении законопроект о его полном запрете.
Но еще до принятия закона правоохранительные и контрольные органы ходят по дворам жителей республики, ищут аппараты для производства криптовалют.
Дошло до публичного сожжения этих аппаратов прямо во дворах домов, где они были найдены. Для ликвидации криптоферм даже началось создание специальных народных дружин, которые, по задумке их организаторов, должны искать и уничтожать эти аппараты.
Мотив подобных действий на первый взгляд понятен. Абхазия с населением в 250 тыс. человек потребляет энергии в количестве, сопоставимом с потреблением полуторамиллионного Тбилиси. В значительной мере потому, что это до последнего времени позволяли поставки дешевого российского электричества. Дешевизна электроэнергии делает особенно выгодным майнинг криптовалют.
По одним подсчетам, доля потребляемой майнинговыми фермами электроэнергии составляет 10–15% от общего потребления в стране. По другим, на потребление ради майнинга приходится около 613 из 750 млн кВт·ч дефицита электроэнергии. В любом случае это значимые цифры, и теоретически запрет на майнинг должен помочь в преодолении энергокризиса.
Политический же контекст происходящего заключается в том, что различные группы влияния, чиновники и депутаты обвиняют друг друга в личной заинтересованности в сохранении криптоферм. То есть в том, что тому или иному чиновнику принадлежат мощности по добыче криптовалюты – а значит, именно он является одним из виновников кризиса, который переживает страна.
Доказанных данных о том, кто именно является их владельцем, нет. Это само по себе удивительно, потому что таким образом абхазское государство де-факто расписывается в том, что не владеет точной информацией о том, кто и сколько потребляет электроэнергии на ее территории.
Между тем наиболее простым методом борьбы с криптофермами являлись бы дифференцированные тарифы в зависимости от объема потребления электричества. Тот, кто тратит значительное количество электричества для добычи криптовалюты, должен платить в разы больше, чем обычное домохозяйство, которому электроэнергия нужна только для бытовых нужд. Это легко сделало бы майнинг убыточным, но ничего подобного в Абхазии даже не обсуждается.
Возможно, как раз потому, что к сути переживаемого Абхазией кризиса борьба с майнингом реального отношения не имеет. Россия готова поставить Абхазии столько электричества, за сколько будет заплачено – в том числе если это электричество будет использоваться в целях добычи криптовалют. Суть в том, что Абхазия просто не производит столько электроэнергии, сколько потребляет, и единственный для нее источник помощи в данной ситуации – это Россия.
Стрельба в парламенте – это не просто конфликт из-за майнинга. Применение огнестрельного оружия в законодательном органе государства происходит с такой же легкостью, с какой абхазские депутаты отказываются от заключенных с Россией договоренностей – а потом возглавляют протестные акции и даже захват правительственного квартала.
Все это признак того, что насилие в любой его форме рассматривается значительной частью абхазских элит как допустимая форма политической борьбы.
Именно насильственным способом были отвергнуты любые дискуссии по поводу инвестиционного соглашения с Россией.
Среди абхазских элит можно встретить тех, кого принято называть в республике «уважаемыми людьми», и один из признаков такого человека – наличие при себе огнестрельного оружия, а иногда даже вооруженной охраны. Именно эти люди зачастую являются представителями и даже руководителями кланов, оказывающих влияние и на экономику, и на политическую жизнь республики. Тот же Харазия был и главой Гульрипшского района, и мэром Сухума, и министром сельского хозяйства, и три раза избирался депутатом.
Отсюда и специфическая репутация ряда представителей оппозиции. И стрельба со смертельным исходом прямо в здании парламента эту репутацию не улучшает. А ведь абхазская государственность изначально, в начале 1990-х годов, создавалась идеалистами из числа местной интеллигенции разных национальностей.
Даже если в Абхазии вновь найдется политическое движение или личности, которые возобновят содержательный диалог с Москвой, то они рискуют столкнуться с противодействием «уважаемых людей с пистолетами». А против них в Абхазии сложно найти прием. Это и есть та самая местная специфика, которая раз за разом приводит республику к беспорядкам, политическим кризисам и теперь даже к убийствам в парламенте.
