С технической точки зрения особых проблем со справедливым бартерным обменом нет. Тем более, если речь идет о товарах, стоимость которых определяется через биржевые механизмы. Например, определенное оборудование в Китае стоит 1 млрд долларов. Берем биржевую стоимость одной тонны, предположим, пшеницы и делим на нее этот миллиард. Получается вполне конкретный объем, который необходимо поставить в обратную сторону.
Здесь я все расписал достаточно примитивно. Конечно, будут использованы балансовые расчеты, определена клиринговая компания, но основная суть изложена выше.
Впрочем, бартерные сделки явно не могут заменить денежные расчеты, их следует рассматривать как временную меру, пока имеется проблема с платежами. А она, действительно, существует. Как следует из данных Мосбиржи и ЦБ, в финансовой системе наблюдается дефицит юаневой ликвидности.
Такое, впрочем, не говорит о дефиците самих юаней, вопрос в доступе предприятий к валюте. У кого-то никаких проблем с этим нет, а другие не могут получить юани в виду санкционных историй. Для понимая, на 7 августа ставка по инструменту RUSFAR CNY составила 14,71%! Просто раздолье для кэрри-трейдеров, которых, впрочем, пока на рынке не наблюдается (западные боятся, китайские – не умеют).
Обвинять в чем-то здесь китайскую сторону бессмысленно. КНР проходит сейчас наш 2014-2022 год. Я напомню, как в это время российские компании отказывались работать с Ираном, даже несмотря на заключенные контракты. Или же как отказывались работать даже в Крыму, фактически соблюдая западные санкции. Поэтому непонятно, какие здесь могут быть претензии к китайцам.
Однако вернемся к поставленной в материале проблеме. Бартер – конечно, не выход. Решение вопроса возможно исключительно с активным развитием и внедрением расчетов в цифровых финансовых активах. На данные инструменты санкции теоретически наложить можно, но практического эффекта они никакого иметь не будут. Технологически ограничить цифровые расчеты невозможно. Особенно если проект будет реализован в рамках БРИКС.
