Ровно 130 лет назад в Петербурге родился Михаил Зощенко, которому было суждено стать выдающимся писателем и драматургом.
Путь к иному автору порой непредсказуем. Много лет назад, в начале 1980-х, мне попалась книга «Стечение сложных обстоятельств». Ее автором был великий атлет, штангист Юрий Власов. Он рассказывал, как болезнь превратила его, чемпиона всего и вся, в немощное существо. И как он придумал систему самовнушения, вернувшую былую силу.
Все началось с фразы, которая вдохновила Власова: «Я не стремлюсь прожить слишком много, тем не менее я считаю позорным умереть в тридцать восемь лет». Заметьте, не глупым, не постыдным, а именно позорным! Это была цитата из повести Михаила Зощенко «Возвращенная молодость». В ту пору я знал писателя по сатирическим рассказам, которые исполняли на эстраде и в развлекательных телепередачах. Монологи, написанные от лица всевозможных болванов, были сделаны искусно, но меня не смешили, я считал их оставшимися в 1920-х годах. И вдруг — такое сильное, суровое высказывание!
Заинтригованный, я бросился искать «Возвращенную молодость», но ее не было ни в книжных магазинах, ни в библиотеках. Поиск занял лет десять, но дело того стоило. В повести нет ничего от зощенковской сатиры; она, по моему разумению, вообще не имеет аналогов в литературе XX века. Это рассказ, как продлить собственную жизнь. Основываясь на биографиях великих людей и ясном понимании природы мозга и нервной системы, Зощенко объясняет, как молодые люди сами привели себя к гибели (Пушкин, Рафаэль, Ван Гог, Рембо, Байрон в 37 лет, Моцарт и Маяковский — в 36, Есенин в — 30, Лермонтов — в 26).
Всех этих смертей, считает автор, вполне можно было избежать; они вызваны непомерной тратой нервной энергии и неумением обращаться с самим собой.
По другую сторону стоят люди, здоровье и долголетняя жизнь которых были организованы их собственными руками. Ньютон прожил 84 года, Толстой, Гете и Эдисон — 82, Кант и Платон — 81, Сен-Симон — 80, Галилей — 79, Пифагор — 76. Разбирая их судьбы, Зощенко выводит, что «искусство сохранить жизнь, оберегать и продолжать ее основано на чистом разуме».
Повесть написана в 1933 году тридцатидевятилетним человеком. Умер Михаил Михайлович ровно через четверть века, в 1958-м. Не в 38 лет, к счастью, но все же рановато. За свои 63 года он познал геройскую юность (ранение, отравление газами и пять боевых орденов в Первую мировую), литературную славу и обожание публики, огромные гонорары, дом с красавицей-женой и дорогущим антиквариатом. Он был щеголь, остроумец и бонвиван, крутил романы, причем исключительно с замужними дамами, нередко поддерживая дружбу с их мужьями.
Но пришли иные времена, и Зощенко полной мерой вкусил жестокую опалу и травлю, по сути запрет на профессию, предательство и нищету. Каяться, просить о снисхождении и принимать подачки считал ниже своего достоинства. Завидев знакомых, переходил на другую сторону, дабы не ставить их в неловкое положение. Пенсия ему была запоздало начислена перед самой кончиной.
Сейчас, когда Михаилу Михайловичу исполняется 130 лет, я думаю вот о чем. Разумно ли он израсходовал свою нервную энергию, природу которой столь глубоко исследовал? Если понимать смысл жизни как протяженное проживание, «чистого разума» Зощенко точно недостало. Если же растрата жизненных сил и ресурсов потребовалась ради сохранения собственной личности — результат блистательный. Хотя, конечно, каждый выбирает по себе.
