«Ювента» сама зажглась на театральном орловском небосводе ровно 25 лет назад – в год 200-летия Пушкина. И вспыхнула постановкой по его же произведениям. В год общих юбилеев коллектив по-братски отблагодарил классика.
Вообще, трудно подбирать слова для описания происходящего. Только настроишься на привычное: любовная лирика, философская, тема поэта и поэзии, тема дружбы, а они тебе – «У Лукоморья» по-детсадовски чуть не на табуретке читают. Только посмеешься анекдоту Татьяны Толстой про роль гипотетической птички на дуэли, в страсти «Бахчисарайского фонтана» так глубоко погрязнешь, что не выплывешь. Режиссер Наталья Смоголь лихие фокусы выкидывает – в прямом и переносном смысле.
Вместе с тем – Пушкин, Пушкин и только Пушкин!
На ниточку постановки нанизаны бусы моноспектаклей и актерских союзов, которые по-разному преломляют свет творчества и таланта, а все вместе сияют непередаваемо.
Если перечислять с академической точностью, есть риск получить список докладчиков на нескончаемом совещании: «Максим Зубцов доложит о вкладе Сальери в добро и зло»… Но если смотреть вживую, театральная феерия проносится буквально за минуту – мимо открытого рта. Так все ярко и насыщенно, так интересно и непросто.
Вот Сальери (Максим Зубцов) – буквально на пределе (извиняюсь за рифмовочку: Пушкин виноват) творческой жизни и реальной смерти. Его невзаимная любовь к искусству стала проклятием. Молодой человек как-то по-особому передает холод во взгляде героя, взирающего на пожираемые пламенем ноты. То впадает в неистовство и сумасшествие, то предстает опустошенным. Паузы заполнены тоской и отчаянием. В руках – вуаль – как дух Моцарта, как безмолвный оппонент, как змей-искуситель, предлагающий запретный плод. Полотно змеится, как зависть, наполняя мизансцены особым драматизмом, делая сценический мир с оправданно безыскусной сценографией объемным.
Сальери кидает робкие, полные муки взгляды в зал в надежде найти в людях созвучие своим мыслям, своему творчеству. У актера такой контакт получается. (У Сальери, как мы помним, не вполне.) Очень хорошо. По крайней мере, собственной истории с отравлением у «Ювенты» не будет.
И тут же рядышком над златом чахнет Скупой рыцарь. Жужжание мухи уже как бы предсказывает, с героем какого рода нам предстоит встретиться. Постоянные зрители «Ювенты», конечно, догадались, что Скупым рыцарем может быть только Антон Бушунов. Он четко показывает величие мира и низость человеческого духа. Его золото – клубок зла, сплетенный из чужих горестей и потерь. Приятно и страшно вместе.
То, как истово наслаждается герой страданиями других людей, приводит в ужас.
Богатство выстрадано ценой жизни, жизней… Бушунов с душой сыграл героя, абсолютно лишенного души.
Вслед за скупцом вступает полная жажды жизни, но обреченная на мудрый покой Татьяна Ларина (Альбина Каунецкис). Актрисе предстоит объединить горько-сладостное падение женщины в романсе «Старый муж, грозный муж» с чистотой и искренностью в самом проникновенном монологе русской литературы – обращении Татьяны к Онегину. В жизни могло случиться и так, и так… «А счастье было так возможно». Три самых важных слова молодая женщина произносит честно, просто, будто первый раз и единственная в мире…
Германн (Николай Можаров) из «Пиковой дамы» тоже предполагает, что кто-то составит «счастье его жизни». Он не менее убедителен и прост вначале. Три карты – какая мелочь. Помогите бедному студенту. Но игра с очками не приносит очков. Пиковая дама – она же пустое место, она же необитаемый стул – неумолима.
Борис Годунов (Матвей Бритвин) и Марина Мнишек (Дарья Моргунова) выходят в еще более неожиданном комедийном обрамлении, чем все остальные. Контраст с сутью мизансцены поистине ставит в ступор.
Актер обводит тяжелым проникновенным взглядом публику. Сейчас будет говорить он, а все внимать. Каждое слово важно. Для всех. Герой будет высказывать сердце. Ему нужны союзники – молчаливые, внимательные, проницательные. Зрители не могут отказать. Это поиск себя, исповедь. Звучат самые страшные для личности признания, способные перечеркнуть все. Ибо это «все» меркнет перед лицом любви.
Любовь же в образе Марины Мнишек горда, надменна, неприступна и коварна. Ей не чувство нужно, а положение, звание, ярлык… Диалог людей сильных, равных, гордых, с черной душой. Пока Марина искушает и вдохновляет, как может, на глазах зрителя герой становится историей, личностью, делает выбор.
«Бахчисарайский фонтан» тоже желанной прохлады и спокойствия отнюдь не приносит. Нежность, хладная красота Марии (Яна Казбанова), жгучая страсть Заремы (Дарья Хочунская) – тот еще пьянящий коктейль для хана Гирея (Ильгар Ахадов). Героини потеряли счастье и оплакивают его по-разному: смиренно и пылко, отчаявшись и с надеждой, готовясь к пустоте и к бою. Прекрасное обрамление для этой картины подготовили девушки из гарема (Дарья Плетнева и Надежда Яковенко). Их чарующую песню наделила музыкой (как и большинство спектаклей «Ювенты» за шесть лет) Альбина Каунецкис.
Кстати, в числе «и др.» музыкальных произведений – прям реальный «Реквием» Сальери, музыка Мусоргского и Чайковского.
Действо каждым вздохом нещадно напоминает, что оно таки перформанс. Такие ингредиенты кладутся в яблочный пирог, что мама не горюй. Правда, зачем горевать? Ну откусила Царевна (Екатерина Лазарева) отравленное яблоко – с кем не бывает. Придет же к ней «через третьи руки» Солнца, Ветра и Месяца царевич Елисей (Михаил Колесников)! Вся прелесть в том, что из царевны актриса легким движением (чего-то, что имеется только у артистов) превращается в злобную старуху-чернавку и обратно.
У каждой сцены – свой дух, свой предмет – священный артефакт, своя сумасшедшинка и своя глубина.
Кажущаяся простота сценографии (художник-оформитель Егор Ткаченко) никого не обманула, а просто правильно сделала акценты.
Шикарных костюмов на грани добра и зла, разума и безумия, к которым всех приучила «Ювента», не было. Но сама режиссерская задумка балансировала именно на этой черте. Хотя не балансировала – стремилась, неслась, пританцовывала, подхватив всех и каждого!
