"Большая двадцатка" не уделяет серьезного внимания данному вопросу со времен саммита в Сеуле в 2010 г.Как отмечает в своей статье на Project Syndicate профессор права в институте Сан-Пауло Камилла Виллард Дюран, G20 не справляется со своей главной и изначальной задачей – укреплять глобальную финансовую и монетарную стабильность.
Профессор права в институте Сан-Пауло Камилла Виллард ДюранВ значительной степени проблема в том, что повестка дня G-20 с годами становится все более перегруженной. В период, когда надвигается финансовая буря, G-20 обязана прекратить попытки решать одновременно широкий круг проблем (эта цель оказалась невыполнимой), ей следует вернуться к своим первоначальным целям.Федеральная резервная система США собирается сейчас поднять учетную ставку, которую удерживала на почти нулевом уровне со времён кризиса. Хотя ужесточение монетарной политики, возможно, и необходимо, оно грозит спровоцировать серьёзный кризис ликвидности в развивающихся странах, что серьёзно повлияет на рост и развитие экономики. Именно поэтому, на предстоящем саммите G-20 его участники обязаны сфокусироваться на создании надёжной, институциональной опоры, помогающей пережить грядущие трудные времена.В частности, G-20 необходимо усилить роль Международного валютного фонда, подталкивая его делать больше в рамках существующих полномочий и одновременно занимаясь его институциональной реформой. Рагхурам Раджан, президент центрального банка Индии, подчеркивал это на недавнем годовом собрании МВФ и Всемирного банка в Лиме (Перу), призвав Фонд к созданию устойчивой глобальной сети финансовой поддержки для оказания помощи странам во время будущего кризиса ликвидности.Необходимый институциональный механизм уже существует – это департамент Специальных прав заимствования (СДР) в МВФ. Официальные организации могут обменять в этом департаменте СДР (собственный международный резервный актив МВФ) на другие валюты. Более того, МВФ может назначать ту или иную страну с сильной платёжным балансом поставщиком ликвидности, в которой нуждается другая страна-член МВФ. Благодаря этому так называемому "механизму назначения" (designation mechanism), который никогда не использовался, МВФ способен обеспечить гарантированный доступ к мировым валютам во время кризиса.Конечно, для превращения департамента СДР МВФ в глобальный центр ликвидности, способный смягчать будущие кризисы, необходимо провести реформу. И в идеале крупные державы должны были бы поддерживать усилия по укреплению роли МВФ. Однако США до сих пор не желают этого делать – местные недальновидные политики убеждают Конгресс блокировать соответствующие реформы.G-20 не следует отказываться от идеи реформ, усиливающих роль МВФ, но вместе с тем ей надо захеджировать ставки. В частности, совместно с "коалицией добровольцев" (включающей в себя не только обеспокоенные развитые страны, но и развивающиеся страны, в том числе крупнейшие) ей следует начать работу над созданием институционального механизма, который позволит эффективно отреагировать на следующий глобальный кризис ликвидности.Один из очевидных вариантов – дублирование институциональной структуры департамента СДР в новом соглашении между странами коалиции. Банк международных расчётов, являвшийся участником операций обмена валюты в Бреттон-Вудской системе в 1960-х, мог бы стать менеджером новой системы.У такого подхода, конечно, есть большие недостатки. Ключевое преимущество департамента СДР МВФ (эта система почти универсальна и поддерживается правительствами мира, благодаря чему валюты обмениваются на надежное "обеспечение" – СДР) будет утрачено.Но не надо делать лучшее врагом хорошего. Пока идеальная система остаётся недостижимой, несовершенный вариант тоже подойдет. Угроза кризиса ликвидности становится всё более серьёзной, а существующая международная финансовая архитектура слишком плохо приспособлена к реакции на подобные кризисы, поэтому просто сидеть и ничего не делать нельзя.В последние годы международная финансовая систем становится всё более фрагментированной. Свидетельством этому стала популярность двусторонних и многосторонних соглашений о валютных свопах. К примеру, Многосторонняя инициатива Чиан Май объединила страны АСЕАН плюс Китай, Японию и Южную Корею. А страны БРИКС (Бразилия, Китай, Индия, Россия и Южная Африка) создали Пул валютных резервов (Contingent Reserve Arrangement, CRA).В своп-контрактах используются заранее обещанные ресурсы, которые, однако, не передаются международной организации, реализующей конкретную институциональную миссию. Вместо этого валютные резервы (то есть ликвидность в валютах, принимаемых в международных платежах) остаются у национальных властей вплоть до момента проведения свопа.А значит, нет никаких гарантий, что во время кризиса центральный банк действительно откроет, как и обязался, валютную линию, по крайней мере, без дополнительных политических условий. Например, участники Пула валютных резервов CRA имеют право отказаться от предоставления поддержки и могут потребовать ускоренного возврата средств, если возникнут проблемы в их платёжном балансе.Очевидно, что быстрорастущая мировая сеть соглашений о валютных свопах не является надежным механизмом реагирования на кризис. И это создаёт проблемы для развивающихся стран, которые сейчас особенно уязвимы.У Турции, которая сейчас председательствует в G-20, и у Китая, который займёт это место в следующем году, должно быть достаточно мотивов, чтобы требовать реальных действий по созданию механизмов защиты от сегодняшних рисков, связанных с ликвидностью. Не ограничиваясь уговорами США одобрить реформу управления МВФ, обе страны должны активно работать над созданием "коалиции добровольцев" и над разработкой эффективного механизма реагирования на кризис.Пока что Турция, похоже, не справляется, продвигая перегруженную и неэффективную повестку. Можно лишь надеяться, что её лидеры вскоре опомнятся, так чтобы предстоящий саммит привёл к результатам, которые не смогли обеспечить предыдущие саммиты – и в которых мир нуждается сейчас больше, чем когда-либо.
