Два итальянских референдума в Венеции и Ломбардии очень чётко продемонстрировали настроения, царящие в Европе после провала политики мультикультурализма, после подведения итогов “переселения народов∎, а также после оценки последствий передачи политической власти в европейский центр.
Два итальянских референдума в Венеции и Ломбардии очень чётко продемонстрировали настроения, царящие в Европе после провала политики мультикультурализма, после подведения итогов “переселения народов” с Ближнего Востока и Северной Африки, а также после оценки последствий передачи политической власти от национальных правительств в европейский центр.
Венеция (или как говорят сами итальянцы — Венето) и Ломбардия провели у себя два вполне конституционных (в отличие от испанской Каталонии) референдума, на которых “поинтересовались” у жителей, не желают ли те добиваться от Рима расширения своих полномочий.
Количество проголосовавших “За”, а в Венеции это более 98 процентов (в Ломбардии — более 95 процентов) свидетельствует о том, что вопрос в бюллетенях был задан таким образом, что к урнам для голосования пришли лишь те, кто хотел перемен.
К лучшему или нет, будут перемены, сейчас сказать трудно и пример Каталонии об этом ярко свидетельствует. Однако, итальянские СМИ сразу окрестили плебисциты “чудом”, тем более, что явка на участки в Венеции составила более 60 процентов (в Ломбардии около 40 процентов).
Италия — государство молодое. И пусть не смущает столица в Риме, отсылающая в глубь веков ко временам Римской империи. В её нынешнем виде Италия собралась из нескольких королевств немногим более 150 лет назад. И среди тех, кто вошёл в состав страны, которая нынче является республикой было и Ломбардо-Венецианское королевство.
Это не оправдывает прошедшие референдумы, но отчасти объясняет, почему они были проведены одновременно в этих двух итальянских областях.
Руководство обеих областей, чтобы не наступать на каталонские грабли, старательно повторяет, что об отделении от Италии речи и быть не может.
Наделённые теперь особыми полномочиями политики, готовясь к переговорам со столицей, основной упор делают на желании пересмотреть существующие финансово-бюджетные отношения. И пересмотреть хотят их в свою пользу. Впрочем и тут они вполне возможно заблуждаются. И вот почему.
Главная мысль, сквозящая во всех сообщениях СМИ, описывающих причину, толкнувшую итальянский Север на референдум, — это “нежелание кормить бедный и ленивый Юг”. И на первый взгляд может показаться, что распределение действительно ущемляет права отдельных областей.
Однако, экономический сепаратизм имеет под собой не столь очевидную почву. Да, Венеция и Ломбардия на двоих вносят 30 процентов от итальянского ВВП. Но при этом и численность населения в этих областях составляет четверть от всех граждан Республики. Так что регионы хоть и являются донорами в экономическом смысле, но переплата не столь критична, как это кажется на первый взгляд и как активно преподносится жителям региона.
К тому же, принципы равноправия можно было бы распространить не только вовне, но и в самих областях. Та же Венеция поделена на 7 провинций (Ломбардия и вовсе на 12). И в том и в другом случае присутствуют лидеры, как по населению (два столичных города — Венеция и Милан), так и по доле собираемых налогов. Так что вопрос о равноправии, как палка о двух концах.
Разогревая недовольство соседями с юга, политики Венеции и Ломбардии должны быть готовы к тому, что и в самих областях равенства среди провинций нет и быть не может.
Ни Италия ни Испания не являются каким-то особым случаем. Всегда найдётся повод для сепаратизма (экономического, политического, религиозного). И возникает, а вернее расцветает он тогда, когда национальный дух ослабевает, и исчезают основы для единства нации.
В случае с Европой удар был нанесён сразу с трёх сторон.
Во-первых, свою роль сыграла централизация власти в Брюсселе. Проект единой Европы в какой-то момент перестал приносить выгоду от синергии и стал самоцелью, соблазняя политиков возможностью сосредоточить в одном месте власть над всеми государствами ЕС.
Заявленная выгода от объединения усилий как раз и легла в основу недовольства тем, что более “развитые и продвинутые” должны нести на себе груз ответственности (и чаще всего финансовой) за отсталых и бедных.
Утрата политической самостоятельности на национальном уровне серьёзно ослабила европейские правительства, а растущее усиление влияния США на политические круги ЕС грозит и вовсе потерей европейцами суверенитета на собственной территории.
Вторым фактором, стала экономическая беспомощность. Воспользовавшись отстроенной самими европейцами системой, США навязали им антироссийские санкции, как обязательный элемент соблюдения союзнических интересов.
Вместе с российскими ответными мерами станционная политика Брюсселя нанесла мощный удар по собственной экономике. Неспособность федеральных властей пойти против навязанной “общей позиции” серьёзно ослабила авторитет европейских столиц в глазах местных политических и экономических элит. Да и на доверии со стороны населения невозможность отстаивать национальные интересы сказывается не лучшим образом.
Третьим ударом стала миграционная политика, а ещё точнее миграционная стратегия, торпедировавшая шаткую социальную систему большинства европейских государств. Не даром в перечне вопросов, которые Венеция и Ломбардия намерены задать Риму два десятка тем. И там среди чисто экономических преференций есть и расширение прав в сфере обороны, правосудия, образования, культурного наследия и даже экологии.
Регионы тонко чувствуют слабость центра, неспособного защитить их от экспансии внешних сил, и готовы идти на конфликт с ним, чтобы взять управление в свои руки, если этого не могут сделать национальные правительства на уровне ЕС.
Что же касается региональных финансов, то вопрос их перераспределения начинает получать поддержку у населения тогда, когда нация теряет чувство единства интересов всей страны.
Сама по себе автономность области не обязательно приводит к проблемам. В той же Италии таким статусом обладает 5 регионов (Сицилия, Сардиния, Трентино Альто-Адидже, Фриули-Венеция-Джулия и Валле-д’Аоста), что не доставляет проблем Риму. Однако, когда для достижения такой автономии начинают использовать чувства разобщающие нацию, это должно настораживать.
К тому же Ломбардия и Венеция могут даже не успеть почувствовать финансового усиления, случись им добиться поставленных целей. Усиление одних, за счёт ослабления других, способно вывести Италию, как и любую другую страну, из экономического равновесия. Изменение финансовых правил всегда негативно отражается на инвестиционном климате.
Ослабление других 18 областей неминуемо вызовет снижение их доходов, а значит и расходов населения, идущих в том числе на приобретение товаров, производимых на итальянском севере. Нельзя исключать падение общего ВВП Италии и, как следствие, преференции, которых добиваются регионы могут не оправдать ожиданий, а в худшем случае обернуться потерями. А вот решать возможные проблемы будет гораздо труднее, так как отношения между регионами уже не будут такими как прежде.
