В начале 1980-х Рейган придумал грандиозный блеф – программу СОИ. В Москве восприняли её всерьёз, КГБ бросил все силы зарубежной агентуры на изучение программы, и пришёл к выводу, что СОИ уничтожит 90% советских ракет. После этого КГБ сделал ставку на Горбачёва, который мог бы безболезненно капитулировать.
О том, как Рейган переиграл СССР – а точнее трусость и некомпетентность КГБ – рассказывается в книге английского профессора и историка спецслужб Эндрю Кристофера «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева», пишет портал ttolk.ru.
В начале 80-х годов напряженность в отношениях между Востоком и Западом достигла опасной черты, напоминавшей кубинский ракетный кризис. Когда Рейган наконец занял место в Белом доме, Кремль полностью осознал, что его враждебность к Советскому Союзу была не хитрой тактической уловкой предвыборной кампании, а его глубоким убеждением. Первый госсекретарь Рейгана Александр Хейг заявил: «Наш сигнал Советам заключается в простом предупреждении, что время их необузданного авантюризма в третьем мире закончилось, что терпение Америки смотреть на козни ставленников Москвы иссякло».
Оборонный бюджет США вырос на 10%. Рейган занял гораздо более жесткую позицию по контролю над вооружениями, чем Картер, публично осудил договоры ОСВ. В своё время Картер приостановил работы над ракетой MX и бомбардировщиком В-1. Рейган снова дал им ход. Несколько примитивно, но настойчиво называя Советский Союз «империей зла», Рейган проглядел один очень опасный советский порок – его параноидальную интерпретацию шагов Запада. Андропов расценил политику рейгановской администрации как попытку создать себе возможности для нанесения успешного первого удара. Но позднее Рейган хорошо воспользовался страхом Советов перед теориями заговоров.
И вот, в начале 80-х грозное осуждение империи зла и маниакальная боязнь Москвы западных заговоров создало гремучую смесь. В мае 1981 года Брежнев осудил политику Рейгана в секретном обращении к крупной конференции КГБ в Москве. Однако наиболее драматичным было выступление Андропова. Он заявил, что американская администрация активно готовится к ядерной войне, создалась возможность нанесения США первого ракетно-ядерного удара. Таким образом, Политбюро пришло к выводу, что приоритетом в советских разведывательных операциях должен быть сбор военно-стратегических сведений о ядерной угрозе, исходящей от США и НАТО. С огромным удивлением аудитория услышала, что КГБ и ГРУ в первый раз будут в тесном сотрудничестве вести разведывательную операцию под кодовым названием РЯН, то есть «ракетно-ядерное нападение».
Это апокалиптическое видение ядерной угрозы, исходящее от Запада, было поддержано начальником ПГУ Крючковым. Андропов с тревогой относился к политике Рейгана, но считалось, что инициатива в операции РЯН исходила из высшего военного командования. Главным же его инициатором в Политбюро был министр обороны маршал Дмитрий Устинов. Как оказалось позже, он был главным сторонником кандидатуры Андропова на пост генсека после смерти Брежнева.
Избрание Андропова генеральным секретарем дало дополнительный импульс операции РЯН и росту паранойи. В феврале 1983 года резиденты в столицах стран НАТО получили личные указания о дальнейших шагах по контролю ядерной угрозы, исходящей от Запада. Центр ошибочно заявил, что размещение «Першингов-2» в Западной Германии к концу года поставит русские объекты под прямую угрозу. Время подлёта ракет к целям сократится до 4-6 минут, и советское руководство даже не успеет спуститься в бункеры.
В сентябре 1983 года СССР сбил южнокорейский пассажирский самолёт. В верхушке Советов также все верили, что этот самолёт был частью зловещего заговора Запада.
Незадолго до инцидента с самолётом Андропов, уже серьёзно больной, исчез с трибун и президиумов и больше уже не появился. Однако и с больничной койки он 28 сентября выпустил обвинительную речь в адрес американской политики, составленную в таких выражениях, которые даже в худшие годы холодной войны не слыхали. Он заявил, что США – это «страна с невиданным милитаристским психозом». Рейган был обвинён в «экстремизме… Если у кого и были иллюзии о возможности эволюции политики американской администрации, то последние события их разрушили раз и навсегда».
Андропов не просто исключал всякую возможность сотрудничества с Рейганом, он зловеще напророчил приближение крупнейшего международного кризиса. «Рейгановская администрация, – заявил он, – в своих имперских амбициях заходит столь далеко, что поневоле начинаешь сомневаться, есть ли у Вашингтона тормоза, которые не дадут ему переступить черту, перед которой должен остановиться любой трезвомыслящий человек». В последние пять месяцев своей жизни после трагедии корейского самолета Андропов стал подозрительным инвалидом, мрачно размышляющим о надвигающемся ядерном Армагеддоне.
Паранойя в Центре достигла своей высшей точки во время учений натовского командования под кодовым названием «Эйбл Арчер-83», проводимых со 2 по 11 ноября 1983 года для отработки запусков ядерных ракет. Службы наблюдения вокруг американских баз в Европе сообщили об изменившемся характере передвижения офицеров и одном часе радиомолчания между 18.00 и 19.00 по московскому времени на некоторых базах. В напряженной атмосфере, порождённой кризисом и взаимными обвинениями последних месяцев, КГБ пришёл к заключению, что американские силы были приведены в состояние полной боевой готовности и могли начать отсчёт времени перед началом ядерной войны.
Впервые Центр обнародовал график несуществующего западного плана первого удара:
«Можно предположить, что период времени с момента принятия предварительного решения по РЯН до отдачи приказа о нанесении ядерного удара будет очень кратким, возможно, от семи до десяти дней. За этот краткий период приготовления к внезапному нападению отразятся в изменении характера деятельности соответствующих должностных лиц».
В последние месяцы 1984 года стало ясно, что КГБ поддерживает кандидатуру Михаила Горбачева как преемника дышащего на ладан Черненко. Ещё до приезда Горбачева как руководителя советской парламентской делегации в Великобританию в декабре 1984 года, во время которой он провел переговоры с Маргарет Тэтчер, Центр начал бомбардировать лондонскую резидентуру запросами материалов для Горбачёва.
Центр продолжал опасаться, что США и страны НАТО стремились достичь крупного стратегического перевеса над Советским Союзом. В феврале 1985 года лондонская резидентура получила справку из Центра, озаглавленную «Американская политика милитаризации космоса». Сопроводительное письмо начальника Третьего отдела Николая Грибина характеризовало американские планы в космосе по программе СОИ как ещё одно свидетельство «настойчивости американской администрации в достижении военного превосходства над Советским Союзом».
В письме говорилось также, что США планировали оснастить свой космический «Шаттл» «оружием для выведения из строя системы ориентирования советских спутников или использования этого корабля как бомбардировщика». Теперь на СОИ смотрели с ещё большей тревогой, чем два года назад. В апреле 1985 года полковник А.Сажин, военный атташе в лондонском посольстве, сообщил на заседании дипломатов и работников разведки, что, по подсчётам Москвы, системы СОИ смогут перехватывать до 90% советских стратегических ракет. Он считал, что у советской исследовательской программы СОИ мало шансов сравняться с американской.
ПГУ прекрасно представляло себе огромный и всё возрастающий экономический перевес стран Запада и его взгляд на СССР, как на «Верхнюю Вольту с ракетами», а не на истинную сверхдержаву. К параноидальному страху первого ядерного удара западных стран и поражения СССР в войне добавилась ещё и боязнь западного заговора с целью использования экономической слабости СССР. Особенно всполошился Центр после получения документа ЦРУ, в котором перечислялись области по сбору разведданных в Советском Союзе: в частности, советские потребности в импорте зерна и другой сельскохозяйственной продукции, его валютные резервы, потребности СССР в иностранных кредитах, а также импорт и распределение продовольствия.
КГБ осознал, что у СССР нет никаких шансов в ядерной войне с США, а плачевное состояние экономики Советов только усугубляло ситуацию. Горбачёв, по задумке КГБ, должен был подписать почётную капитуляцию.
