О тайнах процесса реставрации одной из красующихся на выставке работ — «Аллегория милосердия» школы Мартина де Воса — поведала газете «СЕГОДНЯ» Наталья Курганова, старший мастер-реставратор «Рижской биржи».
Кому доверяют
Наталья — выпускница Санкт-Петербургской (в то время Ленинградской) Академии художеств, искусствовед по первому образованию. Начала специализироваться на реставрации живописи в рижском Музее зарубежного искусства, параллельно заочно училась в нашей Академии художеств, ездила на стажировки. С 1980-го работает реставратором.
— Я долгие годы работала с Ингридой Раудсепой, которая меня учила основам практической реставрации, — говорит моя собеседница. — Правда, любому начинающему реставратору доверяют вначале или копии, или работы неизвестных художников.
Процесс реставрации чреват всякими неожиданностями. Иногда ожидаешь, что это будет сравнительно легко и просто, а оказывается наоборот. Или настраиваешься на очень долгую работу, но все разрешается гораздо быстрее, чем предполагал.
Каждая картина уникальна по своей технологии. Хотя общие принципы ее создания более-менее сходны.
— А вам приходилось реставрировать работы мастеров Возрождения?
— Буквально несколько работ конца XV века. Ведь основная коллекция — картины XVII–XVIII веков. Есть и XVI, которые на сегодняшней выставке можно увидеть — я с ними работаю.
А доски треснули...
Одна из тех, с которыми я работала, оказалась наиболее сложной, потому что требовала реставрации деревянной основы. Мы делали ее совместно с реставратором полихромного дерева Каспаром Бурвисом. Процесс в моей мастерской шел в постоянной дискуссии, диалоге, но в итоге все удалось.
Картина «Аллегория милосердия» школы Мартина де Воса, известного фламандского художника XVI века (с авторством были проблемы, но сейчас работа приписывается его школе) — большого размера, написана на четырех дубовых досках, составленных в один щит. С течением времени швы разъехались, образовались щели, и в XIX веке пытались это поправить, наклеив на доску очень массивную дубовую раму.
К сожалению, дерево нельзя ставить в очень жесткие рамки — ведь оно реагирует на влажность и температуру, поэтому должно немножко «шевелиться». А здесь его зажали, и поэтому оно треснуло. Эти очень неприятные трещины были в полсантиметра шириной. Выставлять картину в таком виде было нельзя.
Видите, как она выглядела до реставрации — четыре доски отдельно, и каждая изгибается туда, куда сама хочет. А пока не приведена в порядок основа, ты ничего не можешь делать с красочным слоем.
Открылось небо
Когда закончили с основной, обнаружились очень любопытные вещи. Под этим чудесным голубым небом вдруг проглянуло небо серого цвета, все в облаках. Конечно, это явилось не вдруг —проводились разные исследования, в инфракрасном свете и при рентгеновском облучении. Расположение и форма облаков были совсем другими, и проглядывал мазок, чего не было на варианте, которым мы располагали.
Рентген выявил систему крепления досок XVI века — в каждой из них были просверлены отверстия, в которые вставлялись стерженьки. И все это было склеено, конечно.
Я удалила позднюю запись — «голубое небо». Такая краска — «берлинская лазурь» — была изобретена в начале XVIII века, и поэтому никак не могла быть на картине века XVI.
—То есть вы сделали фоном авторское «грозовое» небо вместо голубого...
— Оно не грозовое, а такое, которое более соответствует сюжету. Вот эта женщина на передней части картины олицетворяет милосердие, рядом с ней — праведник. Он воздел руки в небесам, к раю. Это небо — «око рая». И картина приобретает совсем другой смысл. Здесь запечатлены четыре евангельских сюжета, один из них — «Возвращение блудного сына». Две эпизода — когда сын пасет свиней и когда он возвращается к отцу и тот его принимает.
Фигурки очень маленькие, но психология героев и драматизм ситуации очень хорошо здесь видны. Это удивительное свойство старых мастеров — несколькими мазками обрисовать характер персонажей и отношения между ними.
Есть сюжет «Христос и грешница», Агнец Божий — сам Спаситель, а «милосердие» изображалось в виде женщины с маленькими детьми.
Реставрация этой работы была тесно связана с сюжетом. Обычно поздние записи делали для того, чтобы скрыть какие-то повреждения, разрушения. А здесь этих повреждений не было. Значит, в XIX веке, когда была приклеена массивная рама, владельцу, очевидно, не понравилось темное небо, и он дал указание сделать его голубым. Это версия, которая, однако, может быть близка к правде.
Живопись старых мастеров — вещь хрупкая. На основу накладывались буквально микроны краски, поэтому всегда есть риск что-то повредить. Реставрация — процесс не без риска.
— В то время ведь писали натуральными красками?
— Конечно, и весьма дорогими. Особо ценные краски стоили очень дорого, и их возили аж из Афганистана. Например, натуральный ультрамарин или кармин из жучков-вредителей кошениль, которые живут на кактусах, причем используются особи только женского пола. Из них получается очень красивая прозрачная красная краска.
Наталья ЛЕБЕДЕВА.
