Дмитрий Шагин в представлениях не нуждается: известный художник из Санкт—Петербурга, основоположник и идеолог митьковского движения. В конце июля Шагин приедет в Ригу с фестивалем «Митьки—фест».
Газета «СЕГОДНЯ» встретилась со знаменитым митьком и поговорил с ним об актуальных событиях нынешнего времени и рок—звездах 80—х.
Рекшан, Мюнхгаузен и другие
— Что именно вы приготовили для рижан?
— Это будет недельный «Митьки—фест», который продлится с 30 июля по 6 августа. Концепция проста: братание Риги и Питера.
Для рижан мы приготовили не только выставку наших картин, но и различные занимательные мероприятия, перформансы, мастер—классы. Митьки проводят подобные фестивали в разных городах, но Рига увидит его впервые.
Вообще—то наш приезд в ваш город совершенно закономерен, поскольку у митьков есть и латвийские корни. Не секрет, что мой друг и коллега, известный музыкант Владимир Рекшан — по происхождению латыш (и внук знаменитой художницы Александры Бельцовой—Суты! — Прим. ред.). Рекшан на правах главного латышского митька представит в столице Латвии свои книги и песни.
Наш рижский друг Вадим Верник, которого мы выдвинули на «Царскосельскую художественную премию», презентует замечательную книжку «Горлица» и свою новую мозаику. Он художник—мозаичист уникального дарования, его произведения просто надо видеть. Выставка будет проходить в галерее «Кот в мешке», что на улице Калькю. Приходите, всех ждем.
— А какие именно картины вы возьмете с собой в Ригу?
— Самые разные, отражающие наше бытие в многочисленных его проявлениях. В основном они о том, как митьки кому—то помогают, спасают, оказывают поддержку.
Сюжеты диктует сама жизнь. Например, мы привезем полотно «Митьки дарят Ивану Грозному нового сына». Мы начали создавать его в связи с тем, что на художника Репина, написавшего известную картину «Иван Грозный и сын его Иван», начали сыпаться упреки и обвинения со стороны разных там «активистов»: дескать, живописец оклеветал царя, а на самом деле Иван Грозный сына, мол, не убивал. Нападки были столь сильные, что мы уже стали опасаться, что полотно Репина уберут в запасники Третьяковской галереи. Вот мы и решили разом убить двух зайцев. Во—первых, помочь царю, о незаслуженном отношении к которому говорят обиженные «активисты», и художественными средствами поддержать его, восстановив таким образом историческую справедливость. Во—вторых — подготовить картину на замену, которую можно будет вывесить вместо произведения Репина, когда его снимут с глаз долой.
В данном случае, увы, жизнь продемонстрировала соответствие нашему художественному замыслу. Правда, тогда репинскую картину снимать не стали, а теперь нашелся фанатик, порвавший репинский холст...
— Музыкальная часть у «Митьки—феста» будет? И о каких именно предстоящих в Риге перформансах вы упоминали?
— Состоится квартирник — акустический концерт с пением митьковских песен и чтением стихов. Также проведем мастер—класс по написанию картины. Помимо этого, устроим литературные чтения.
На рижском взморье неподалеку от музея Мюнхгаузена, в местечке Курсиши, пройдет Митьковская олимпиада, состоящая из самых разных дисциплин. Тут и перетягивание каната, и игра в Чапаева шашками, и бросание на дальность женского чулка, фехтование и еще много чего. Кстати, это окажется первая Митьковская олимпиада за пределами России.
А завершит «Митьки—фест» гала—концерт: там выступят Рекшан, я и наши латвийские друзья.
Место встречи изменить можно!
— Вы завершаете работу над новым фильмом «Митьковская встреча эры милосердия». Расскажите в общих чертах, какой там сюжет? Увидят ли фильм рижане?
— Не секрет, что фильм «Место встречи изменить нельзя», снятый ушедшим недавно Станиславом Говорухиным, занимает особое место в культуре митьков — многие фразы из него заняли неотъемлемое место в нашем лексиконе. Поэтому у меня всегда было желание как—то проследить дальнейшую судьбу любимых героев.
Наше кино уже отснято, но еще не монтировалось, и до поездки в Ригу мы его, к сожалению, окончить не успеем. Надеюсь, привезем его к вам как—нибудь в следующий раз.
К слову, за этим нашим фильмом стоит забавная предыстория. Мне давно хотелось снять негативные ассоциации с образа Жеглова — который, как известно, убил друга Шарапова — Левченко. И мы c Никитой Высоцким устроили выставку «Был один, который не стрелял». Там была представлена альтернативная версия: Жеглов передумал стрелять, Левченко убегает, и митьки его спасают. Нашу выставку посетил писатель Аркадий Вайнер, которому эта идея очень понравилась. Как известно, он с братом Георгием написал роман «Эра милосердия», по которому Говорухин снял свою картину. Роман этот, пожалуй, даже глубже фильма, и там некоторые сюжетные линии развиваются иначе, чем в картине Говорухина. Поэтому и я, в свою очередь, дерзнул по—своему распорядиться судьбами любимых народных героев.
По сюжету, придуманному мною вместе с поэтом Андреем Кузьминым, после событий оригинальной картины проходит несколько лет. Шарапов женится на Синичкиной и переезжает из Москвы в наш город, меняет МУР на ЛУР — Ленинградский уголовный розыск. Тем временем в городе объявляется банда «Черная кошка». Такая банда действительно появилась в Ленинграде в 46—м, это исторический факт. Преступники стали рисовать здесь черных кошек, котят подбрасывать и так далее. Естественно, Шарапов вступает в схватку с преступниками. На помощь ему приезжают Жеглов и Гриша Шесть—на—Девять, которого играет Олег Гаркуша.
— Кто еще снялся в вашей кинокартине?
— Ну, у нас задействовано немало известных людей — например, Вячеслав Бутусов, а также киноактер Александр Баширов, глава группы НОМ Андрей Кагадеев, артистка Наталья Фиссон из театра «Комик—трест», известная актриса Татьяна Колганова, художники Коля Копейкин и Кирилл Миллер. Это наш арт—проект, который мы снимаем на собственные средства без какой—либо финансовой поддержки со стороны государства. Где и когда его можно будет увидеть, пока точно сказать не могу. Надеюсь, что фильм выйдет осенью.
Витя, Майк и СашБаш
— Если уж зашла речь о кино... Мне интересно ваше мнение о нашумевшем фильме Кирилла Серебренникова «Лето». В нем ведь рассказывается о Викторе Цое и Майке Науменко, с которыми вы лично были знакомы...
— Я посмотрел этот фильм в Москве вместе с музыкантами группы «Звуки Му» и Гариком Сукачевым. Гарик был в восторге и сказал: «Это фильм — скрип песка под моими кедами, когда я, семнадцатилетний, шел к своей Оленьке».
Картина очень позитивная. Радует сам факт того, что кинематографисты начали интересоваться историей Ленинградского рок—клуба. Это ведь было интереснейшее время, когда творили талантливые и харизматичные люди, чьи песни нашли отклик в сердцах миллионов. С тех пор уже прошла некоторая эпическая дистанция, и можно осмыслять ту эпоху, размышлять о ее значении.
А вообще хотел бы выразить благодарность режиссеру Серебренникову. Прошло уже без малого тридцать лет, и если Цоя по—прежнему помнят и любят, то про Майка Науменко знает мало кто. Это ужасно несправедливо, ибо Майк ничем не уступал Вите по степени одаренности, а группа «Зоопарк» оказала огромнейшее влияние на рок—музыку в России.
У меня есть единственная претензия к фильму. Рома Зверь очень похож на Майка, когда он в очках. Но когда он снимает очки, то заметно, что взгляд у него совсем не майковский.
— Ранний уход Майка Науменко из жизни был печальной закономерностью или это трагическая случайность?
— Незадолго до смерти Майк в свои тридцать шесть лет уже выглядел как старик. У него была проблема, общая для всех нас в то время: он много пил. Человек очень тактичный и интеллигентный, он не умел отказывать людям, а желающих выпить «с самим Майком» всегда было очень много.
Вообще то, что с ним случилось, — ужасная трагедия, тем более горькая, что ее можно было предотвратить. Он хотел завязать с алкоголем, но его отказались положить на курс лечения в больницу Бехтерева. Не прошел, что называется, фейс—контроль. На исходе августа 91—го он умер, причем обстоятельства так и остались неясными. Насколько мне известно, непосредственно перед смертью Майк не выпивал. В общем, загадочная история, так же как и с уходом Цоя годом ранее...
— Ну, с Цоем ведь, кажется, все понятно? Автокатастрофа...
— Да, утверждают, что Витя заснул за рулем своего «москвича», подаренного ему модным московским продюсером Айзеншписом, взявшимся руководить делами группы «Кино». Якобы роковой автобус внезапно выехал из—за поворота... Но я посещал то самое место под Ригой, где разбился Цой. Местные мне говорили, что эта дорога обычно совершенно безлюдная, по ней мало кто ездит. У меня нет никаких конкретных версий и предположений, просто вся эта история кажется мне очень странной. Так или иначе, Витя ушел на взлете, на вершине своего успеха — в отличие от Майка, который пик популярности давно пережил и умер фактически никому не нужным. Но я уверен, что, если бы он тогда сумел пережить этот кризис и полностью отказаться от выпивки, у него началась бы новая жизнь, он вернулся бы к написанию и исполнению песен.
Я видел Майка достаточно часто в его последние годы и всячески старался его ободрить, поднять настроение. Он очень ценил тонкий юмор, прекрасно разбирался в музыке, был интереснейшим собеседником. О его даре сонграйтера молчу — это и так понятно.
К сожалению, Майка часто преследовало фатальное невезение. До сих пор не могу взять в толк, почему Джоанна Стингрей в 86—м не включила песни «Зоопарка» в альбом «Красная волна», вышедший в США. После этой пластинки «Кино», «Алиса», «Аквариум» получили официальное признание и на родине, их альбомы стала издавать советская фирма—монополист «Мелодия». А вот Майка почему—то не взяли в будущее...
— А какие воспоминания у вас остались об Александре Башлачеве?
— С Сашей меня познакомил Цой в 85—м на фестивале рок—клуба. Саша мне сразу понравился — его внешний вид, взгляд сразу выдавали человека неординарного. Когда услышал его песни, очень мне полюбившиеся, это впечатление укрепилось многократно.
Башлачев был общительным человеком, охотно шел на контакт — ему важно было донести до людей свое творчество. Талант и энергетика, у него, конечно, были мощнейшие: проживи он подольше, Башлачев мог бы стяжать славу не меньшую, чем у Высоцкого. Он в одиночку выходил на сцену Ленинградского дворца молодежи и фактически ставил зал на уши. Александр, кстати, выступал и на митьковских фестивалях, но, к сожалению, не успел сняться в нашем фильме «Город».
Саша трагически погиб 17 февраля 1988 года — в тот самый день, когда он должен был прийти к нам на съемки. Ему была предназначена роль приезжего музыканта. Это неприкаянный парень с гитарой, которого люди сердечно принимают, и он понимает, что может чего—то добиться своим творчеством. Самого Сашу мы запечатлеть в фильме, увы, не успели — есть лишь сцена, где со спины снят его дублер. Ничто не предвещало...
Незадолго до своей смерти Саша был грустен, но отнюдь не производил впечатления человека, решившегося на суицид.
В дальнейшем его роль в «Городе» мы отдали Виктору Цою — и в первой версии фильма он проникновенно поет митькам свою песню «Легенда».
Повороты судьбы
— Как вообще вы себя чувствуете в 2018 году? Нет ощущения себя «динозавром из далекого прошлого?»
— Нет, отнюдь. Мне и раньше жилось на свете интересно, и теперь тоже. Сравниваю себя с героями фильма «Шерлок Холмс и доктор Ватсон: ХХ век начинается». Помните, как там было? Уходит в прошлое чопорная викторианская Англия, вокруг новые моды и обычаи, аэропланы в небе парят, автомобили вокруг носятся. Все меняется, но герои — они—то остались прежними!
В 70—х—80—х мы тоже не могли и помыслить о современных информационных технологиях, о падении границ, о возможности свободно перемещаться по всему миру. Но если внешние реалии меняются, то люди остаются теми же самыми.
Я пережил несколько временных периодов — 70—е с их подпольными выставками очень отличались от рок—клубовской эпохи 80—х; 90—е — это тоже своя отдельная история. И нынешние времена — они тоже обладают своим колоритом, и я себя в них чувствую вполне комфортно.
— Ваш друг Владимир Рекшан частенько размещает в Facebook шуточные посты от лица вымышленной митьковской партии «Рекшагин». А всерьез вас в политику никто не звал?
— Было однажды такое дело двадцать лет назад. Покойная Галина Васильевна Старовойтова предложила мне баллотироваться в депутаты гордумы от города Пушкин. Галина Васильевна была для меня безусловным нравственным авторитетом, и я всерьез задумался о ее предложении. Мне стали поступать по телефону угрозы — предлагали снять кандидатуру, стреляли даже по моим окнам. Кто это был — до сих пор не знаю. Пушкин обклеили листовками якобы от лица милиции, в которых сообщалось, что Шагин—де лечился в ЛТП (лечебно—трудовом профилактории) от алкоголизма и наркомании. Выстаивать под этим потоком лжи и грязи было, конечно, очень неприятно...
А потом внезапно Старовойтову убили при непонятных обстоятельствах, заказчики этого преступления до сих пор не установлены. Для меня ее смерть стала большим ударом, я искренне убежден, что если бы Галина Васильевна не погибла — мы бы сейчас жили в гораздо лучшем государстве. После ее убийства всякое желание лезть в политику у меня отпало, да впрочем больше никто и не предлагал.
— Возвращаясь к искусству... Планируете ли вы сделать еще один фильм — следующий после «Митьковской встречи»?
— Да, есть такие планы, это будет продолжение все той же истории. В «Митьковской встрече эры милосердия» у нас появляются два новых героя — питерские дворники дядя Митяй и дядя Миняй, помогающие Шарапову раскрыть тайну банды «Черная кошка». Одного из них играю я, другого — актер Игорь Сладкевич. Так вот, следующий фильм будет уже целиком посвящен этим двум колоритным персонажам и их приключениям. Посмотрим, куда занесет их судьба...
Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ,
собкор газеты «СЕГОДНЯ»
в Санкт—Петербурге.
