Индийско-китайская дружба имеет тысячелетнюю историю. Так оказалось. Кроме того, она связана общими интересами. Это сказал премьер-министр Индии Нарендра Моди во время встречи в индийской столице Нью-Дели с министром обороны Китая и одновременно членом Госсовета КНР Вэй Фэнхэ.
Дружить… министерствами обороны
Фраза про тысячелетнюю историю индийско-китайской дружбы не верна по сути. Но важна по существу. Суть проста и понятна: никаких тысячелетий дружбы между этими странами не было. Не было и самих этих стран – они появились только в 1940-х годах и практически сразу стали конфликтовать. А те государственные образования, что существовали на территориях нынешних Китая и Индии тысячи лет назад, не дружили, поскольку были практически полностью ортогональны друг другу. Тех и других разделяли непреодолимые Гималаи, бесконечный Тибет с враждебным к чужакам населением, не менее бесконечные пустыни.
Общих границ не было. Главный внешний «отросток» Китая – Великий Шёлковый путь – обходил Гималаи, а следовательно, и Индию, с севера. Общих геополитических интересов не было. Все контакты – морская торговля со времён империи Тан, и то больше транзитная, перевалочная на пути к Ближнему Востоку. Индусам было нечего особенно и предложить ханьцам. Кроме разве что буддизма, который через Юго-Восточную Азию проникал в Китай.
Тибет. Фото: globalookpress.com
В общем, недаром по разные стороны Гималаев сложились такие отчаянно разные цивилизации.
Но вот сущность заявления индийского премьера весьма знаковая. Когда в дипломатии упирают на несуществующую тысячелетнюю дружбу – тем самым подают знак, что готовы устанавливать дружбу реальную, современную. Так что ряд наблюдателей уже охарактеризовал начавшийся визит китайского министра обороны в Индию как разряжающий довольно напряжённую обстановку между странами.
Тысячелетие дружбы – десятилетия вражды
Обе страны – почти ровесницы: современная Индия стала самостоятельной в 1947 году, КНР появилась на карте мира в 1949-м. Поначалу всё шло хорошо, и даже лозунг «хинди руси бхай бхай!» звучал тогда и как «хинди чини бхай бхай!». Но дальше начались трения.
Китай, который в силу известных причин не мог претендовать на место среди ведущих мировых стран, стремился стать лидером того, что позднее было названо «третьим миром». Но к тому же стремилась и Индия. Кроме того, между двумя странами лежал почти бесхозный Тибет, куда в конце XIX века Британия не пустила Россию, но и сама обосноваться не смогла. И когда Англия из Индии ушла, Тибет стал яблоком раздора. С одной стороны, он был независимым с 1911 года и буддистским, что сближало его с Индией. С другой стороны, до 1911-го те самые не договорившиеся о его принадлежности Англия и Россия предпочли признать его вассалом китайской империи Цин. Что в Пекине в 1950 году сочли достаточным основанием для силового возвращения Тибета в состав Китая.
Индия это стерпела. Но не забыла. И на внешней арене политики обеих стран стали регулярно обмениваться колкостями и бросать друг другу вызовы.
Дальше - больше: Китай стал строить в Тибете дороги, которые, чисто в силу горного рельефа и подчас по необходимости, заходили на индийскую территорию. Тем более что линию будущей границы между двумя будущими странами провели ещё в 1914 году мастаки «разделять и властвовать» англичане – так называемая линия Мак-Магона. Словом, и на этом направлении Индия была обречена конфликтовать с соседом, как и на границе с Пакистаном. Впрочем, соседи тоже были не дураки подраться…
Дело дошло в конце концов до полномасштабного китайского военного вторжения на северо-восток Индии в 1962 году. В ледяных гималайских пустынях была перебита куча народу, пока Пекин не успокоился под давлением СССР и угрозой, что США, воспользовавшись поводом, плотно войдут в Индию. Что и заставило Москву унять китайцев. Чего те не простили. Но это уже другая история.
Затем были ещё две китайско-индийские пограничные войны – в 1967 и 1987 годах. Да и недавно, летом прошлого года – Царьград писал об этом - на стыке границ индийского штата Сикким, государства Бутан и Тибетского автономного района КНР снова дело едва не дошло до новой войны. Причина – опять дорога, которую вели китайцы и которую горы никак не давали проложить вне спорной территории на плато Докалам. А поскольку тут почти все территории спорные, стороны выставили друг против друга своих военных. До стрельбы не дошло, но синяки друг другу, говорят, ставили, и руки-ноги ломали. Но потом разошлись.
Путь к сотрудничеству?
Вот на таком историческом фоне и произошла нынешняя «разряжающая» встреча. Тон и фон её были действительно похожи на разрядку.
Министр Вэй Фэнхэ заявил, что его визит - продолжение реализации договорённостей лидеров двух стран, и непременно углубит сотрудничество в области военной безопасности сторон и взаимного доверия, а также посодействует защите мира и спокойствия в приграничных районах.
Министр обороны Китая Вэй Фэнхэ и премьер-министр Индии Нарендра Моди. Фото: globalookpress.com
Со своей стороны, премьер Моди сослался на то, что в ходе его неоднократных встреч с председателем КНР Си Цзиньпином две страны установили «благоприятные» отношения. Так что на фоне индийско-китайской дружбы с тысячелетней историей стороны «должны работать совместно, поддерживать друг друга, добиваться взаимной выгоды и общего выигрыша, планировать будущее». А также продолжать усиление межармейских обменов и сотрудничества, совместно сохранять стабильность на границе.
Итак, разрядка?
С одной стороны, да. Напомним, что обе страны входят в ШОС и БРИКС, являются в этом смысле важнейшими геополитическими партнёрами. Как между собой, так и каждый с Россией. А она, имея с каждой из сторон отношения в диапазоне от добрых до прекрасных, рассматривает такое партнёрство как принципиально необходимое. Чтобы хотя бы от агрессивной бестии за океаном вместе отбиваться.
Кроме того, Индия и Китай заинтересованы, вместе с Россией, в общем контроле над Афганистаном и выдавливании оттуда американцев, а также в общем подавлении терроризма. Вроде бы почва для примирения нащупана?
Да, но это - Восток. Здесь никто ничего не забывает. Хотя, надо признать, и в современных реалиях Пекин и Нью-Дели разделяет весьма многое.
Первое – экономика. Хотя обе страны являются друг для друга важнейшими торговыми партнёрами, индийцев крайне заботит торговый дисбаланс в пользу Китая. Потому в Нью-Дели с заметным сопротивлением встречают попытки Пекина нарастить инвестиции в индийскую экономику.
Второе – геоэкономика. Китай трясёт от переизбытка денег, почему он инвестирует во всё, что можно. И развивает торговлю со всеми, с кем это хоть чуть-чуть выгодно. Потому китайцы влезают в сферы традиционного индийского влияния: на Шри-Ланку, в Мьянму, в Непал. Это не говоря уже о враждебном Индии Пакистане. Теперь вот добавился Афганистан, куда сильно втянулась своими инвестициями Индия, но где и Китай активно столбит свой участочек. Вот сегодня, например, приходят сообщения, что военную базу там строить будет.
Третье – геополитика. За торговлей следуют инвестиции, за инвестициями – политика, за политикой – военная сила. Потому Индия с неудовольствием смотрит, как в её геополитической сфере – в Индийском океане – увеличивается китайское политическое и военное присутствие. Ничего личного, как говорится, Пекин просто обеспечивает защиту своим торговым путям. Но когда в этом процессе он автоматически усиливает своё политическое и военное сотрудничество с Пакистаном, Индия тихонько скрипит зубами.
Четвёртое – инфраструктура. Торговые пути требуют не только военной защиты и политического обеспечения, но и инфраструктурного развития. Китаю как воздух нужны дополнительные маршруты, ибо сегодня судьба 1,3-миллиардного народа во многом зависит от морского прохода через Малаккский пролив и Южно-Китайское море. И Пекин и мытьём, и катаньем добивается прокладки хотя бы нефтепровода через Мьянму. И хотя бы дороги. И, может быть, канала. И, в перспективе, ещё бы и правительства лояльного. Да и страну бы сделать подконтрольной. Или вообще присоединить?
Малаккский пролив. Фото: fiz_zero/shutterstock.com
Это не аппетит вырастает во время еды. Этого логика инфраструктурного развития требует. Но с той же логикой Китай рвётся в Пакистан, Иран, Среднюю и Юго-Восточную Азию. И в Индию, конечно, тоже. И Индия, которая эту логику видит, намертво отказывается от участия, например, в проекте «Один пояс – один путь». Но при этом всё равно ощущает себя всё более опутанной китайской транспортной, политической, военной паутиной.
Подобных пунктов ещё немало. По факту происходит встречный контакт двух самых многолюдных, двух экономически сильных, двух независимых цивилизаций. И такие контакты, как известно по жизни, могут сопровождаться как рукопожатиями, так и встречным боем.
Что в итоге победит в отношениях между Китаем и Индией, сказать пока сложно. Но судя по тому, что именно военное сотрудничество между этими странами они обе пытаются конституировать, несмотря на продолжающийся политический холод, показывает, что как раз военные выбирают первый путь. Именно военное сближение сегодня наблюдается в индийско-китайских взаимоотношениях яснее всего, констатировал в разговоре с Царьградом видный военный обозреватель ТАСС Виктор Литовкин. В качестве примера он указал на рефрен, сопровождавший встречу в Нью-Дели. А именно, как сказал министр Вэй, двусторонние отношения между армиями Индии и Китая достигли состояния мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества.
О политическом сближении между Пекином и Нью-Дели говорить, мне кажется, пока рано, - отметил Виктор Литовкин. – Но обе страны серьёзно опасаются развития терроризма, как международного, так и на собственных территориях. Вот, например, их совместное участие в учениях ШОС на полигоне в Чебаркуле, которые имеют именно антитеррористическую задачу, тоже один из символов признания необходимости сотрудничества Индии и Китая в военной сфере.
Эксперт сомневается, что эта встреча станет прорывом в политических отношениях Индии и Китая.
«Но военное сотрудничество – это уже немало. А дальше – посмотрим. Нельзя ведь забывать и то, что обе страны участвуют в различных международных организациях, где важную роль играет и Россия. Взять хотя бы ту же Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), которая стала важнейшей площадкой сближения интересов и развития сотрудничества стран Евразии. А там даже былые враги находят с помощью России общий язык», - напомнил он.
