Велимир Хлебников Визнерство и резонерство Сегодня на правах «цитаты недели» - целое стихотворение Велимира (Виктора Владимировича) Хлебникова, 139 лет со дня рождения которого исполнилось 9 ноября (по ст. ст. он родился 28 октября 1885 г.). Его стихи трудно резать на цитаты, цитата – каждое из них, цитата-воззвание. А воззвания не кромсают, не фрагментируют, не разбрасывают даже осмысленными лоскуточками, чтобы кто-то подобрал. Воззвание – это зов, это тектонический напор смысла навстречу, когда твои смыслы усохли и скукожились (да и были ли они? – значение, точнее, значительность была). Когда от них остались гумилевские «дурно пахнущие старые слова», которые громко и хамовито, но вяло и безжизненно проборматывает большинство. Можно принять или отвергнуть зов. Но обогнуть, не расслышав, по кривой не удастся. Сейчас мир звучит напором Хлебникова: попробуй обогни! Не получится и «по Интернету», который Хлебников так точно предугадал (поймал в воображении то, что уже вовсю носилось в воздухе времени) и в деталях описал в 1922 году. Свалишься с Земного шара. Как и свалилось все 107 лет назад, в 1917-м, когда «Воззвание» было написано. А еще раньше, в 1908 г. поэт-символист Вяч. Иванов получил от Хлебникова письмо с вложенными строчкам (до «будетлянства» и футуризма он принадлежал к кругу символистов): Там, где жили свиристели, Где качались тихо ели, Пролетели, улетели Стая легких времирей… Мое любимое стихотворение – «Одинокий лицедей» («И с ужасом я понял, что я никем не видим, что нужно сеять очи, Что должен сеятель очей идти»!)». Оно, совсем другое, но про то же. Читать их нужно вместе. Все это «зовы новых губ» (Маяковский). Зовы-«поэзовы». В них нужно вслушиваться, кому бы и как бы ни резало ухо. Чтобы вообще ни остаться без ушей, губ и очей. Просто куском, непонятно, ради чего так сложно организованной биоты, которая даже не способна обеспечить себе элементарный человеческий образ жизни. Хлебников ни разу не ошибался в своем визонерстве. А мы продолжаем колотить по расстроенной клавиатуре грабель своего резонерства. Но уже слышна забытая мелодия для флейты водосточных труб. Под нестихающий «солнечный шепот». Его называют «самым загадочным» из поэтов первой трети двадцатого века. Он – не загадочный, это мы – странные. Владимир Кудрявцев Владимир Маяковский. Рисуночный портрет Велимира Хлебникова (1916) Велимир Хлебников Воззвание Председателей Земного шара Только мы, свернув ваши три года войны В один завиток грозной трубы, Поем и кричим, поем и кричим, Пьяные прелестью той истины, Что Правительство земного шара Уже существует. Оно — Мы. Только мы нацепили на свои лбы Дикие венки Правителей земного шара, Неумолимые в своей загорелой жестокости, Встав на глыбу захватного права, Подымая прапор времени, Мы — обжигатели сырых глин человечества В кувшины времени и балакири, Мы — зачинатели охоты за душами людей, Воем в седые морские рога, Скликаем людские стада — Эго-э! Кто с нами? Кто нам товарищ и друг? Эго-э! Кто за нами? Так пляшем мы, пастухи людей и Человечества, играя на волынке. Эво-э! Кто больше? Эво-э! Кто дальше? Только мы, встав на глыбу Себя и своих имен, Хотим среди моря ваших злобных зрачков, Пересеченных голодом виселиц И искаженных предсмертным ужасом, Около прибоя людского воя, Назвать и впредь величать себя Председателями земного шара. Какие наглецы — скажут некоторые, Нет, они святые, возразят другие. Но мы улыбнемся, как боги, И покажем рукою на Солнце. Поволоките его на веревке для собак, Повесьте его на словах: Равенство, братство, свобода. Судите его вашим судом судомоек За то, что в преддверьях Очень улыбчивой весны Оно вложило в нас эти красивые мысли, Эти слова и дало Эти гневные взоры. Виновник — Оно. Ведь мы исполняем солнечный шепот, Когда врываемся к вам, как Главноуполномоченные его приказов, Его строгих велений. Жирные толпы человечества Потянутся по нашим следам, Где мы прошли. Лондон, Париж и Чикаго Из благодарности заменят свои Имена нашими. Но мы простим им их глупость. Это дальнее будущее, А пока, матери, Уносите своих детей, Если покажется где-нибудь государство. Юноши, скачите и прячьтесь в пещеры И в глубь моря, Если увидите где-нибудь государство. Девушки и те, кто не выносит запаха мертвых, Падайте в обморок при слове «границы»: Они пахнут трупами. Ведь каждая плаха была когда-то Хорошим сосновым деревом, Кудрявой сосной. Плаха плоха только тем, Что на ней рубят головы людям. Так, государство, и ты — Очень хорошее слово со сна — В нем есть 11 звуков, Много удобства и свежести, Ты росло в лесу слов: Пепельница, спичка, окурок, Равный меж равными. Но зачем оно кормится людьми? Зачем отечество стало людоедом, А родина его женой? Эй! Слушайте! Вот мы от имени всего человечества Обращаемся с переговорами К государствам прошлого: Если вы, о государства, прекрасны, Как вы любите сами о себе рассказывать И заставляете рассказывать о себе Своих слуг, То зачем эта пища богов? Зачем мы, люди, трещим у вас на челюстях Между клыками и коренными зубами? Слушайте, государства пространств, Ведь вот уже три года Вы делали вид, Что человечество — только пирожное, Сладкий сухарь, тающий у вас во рту; А если сухарь запрыгает бритвой и скажет: Мамочка! Если его посыпать нами, Как ядом? Отныне мы приказываем заменить слова «Милостью Божьей» — «Милостью Фиджи». Прилично ли Господину земному шару (Да творится воля его) Поощрять соборное людоедство В пределах себя? И не высоким ли холопством Со стороны людей, как едомых, Защищать своего верховного Едока? Послушайте! Даже муравьи Брызгают муравьиной кислотой на язык медведя. Если же возразят, Что государство пространств не подсудно, Как правовое соборное лицо, Не возразим ли мы, что и человек Тоже двурукое государство Шариков кровяных и тоже соборен. Если же государства плохи, То кто из нас ударит палец о палец, Чтобы отсрочить их сон Под одеялом: навеки? Вы недовольны, о государства И их правительства, Вы предостерегающе щелкаете зубами И делаете прыжки. Что ж! Мы — высшая сила И всегда сможем ответить На мятеж государств, Мятеж рабов,- Метким письмом. Стоя на палубе слова «надгосударство звезды» И не нуждаясь в палке в час этой качки, Мы спрашиваем, что выше: Мы, в силу мятежного права, И неоспоримые в своем первенстве, Пользуясь охраной законов о изобретении И объявившие себя Председателями земного шара, Или вы, правительства Отдельных стран прошлого, Эти будничные остатки около боен Двуногих быков, Трупной влагой коих вы помазаны? Что касается нас, вождей человечества, Построенного нами по законам лучей При помощи уравнений рока, То мы отрицаем господ, Именующих себя правителями, Государствами и другими книгоиздательствами, И торговыми домами «Война и К», Приставившими мельницы милого благополучия К уже трехлетнему водопаду Вашего пива и нашей крови С беззащитно красной волной. Мы видим государства, павшие на меч С отчаяния, что мы пришли. С родиной на устах, Обмахиваясь веером военно-полевого устава, Вами нагло выведена война В круг Невест человека. А вы, государства пространств, успокойтесь И не плачьте, как девочки. Как частное соглашение частных лиц, Вместе с обществами поклонников Данте, Разведения кроликов, борьбы с сусликами, Вы войдете под сень изданных нами законов. Мы вас не тронем. Раз в году вы будете собираться на годичные собрания, Делая смотр редеющим силам И опираясь на право союзов. Оставайтесь добровольным соглашением Частных лиц, никому не нужным И никому не важным, Скучным, как зубная боль У Бабушки 17 столетия. Вы относитесь к нам, Как волосатая ного-рука обезьянки, Обожженная неведомым богом-пламенем, В руке мыслителя, спокойно Управляющей вселенной, Этого всадника оседланного рока. Больше того: мы основываем Общество для защиты государств От грубого и жестокого обращения Со стороны общин времени. Как стрелочники У встречных путей Прошлого и Будущего, Мы так же хладнокровно относимся К замене ваших государств Научно построенным человечеством, Как к замене липового лаптя Зеркальным заревом поезда. Товарищи-рабочие! Не сетуйте на нас: Мы, как рабочие-зодчие, Идем особой дорогой, к общей цели. Мы — особый род оружия. Итак, боевая перчатка Трех слов: Правительство земного шара — Брошена. Перерезанное красной молнией Голубое знамя безволода, Знамя ветреных зорь, утренних солнц Поднято и развевается над землей, Вот оно, друзья мои! Правительство земного шара! Пропуск в правительство звезды: Сун-ят-сену, Рабиндранат Тагору, Вильсону, Керенскому. Группа футуристов. Слева направо сидят В.В. Хлебников, Г.Л. Кузьмин, С.Д. Долинский, стоят Н.Д. Бурлюк, Д.Д. Бурлюк, В.В. Маяковский. Москва, 1912 г. Владимир Маяковский. Москва, 1912 г. Маяковский предельно точно и диалектично выразил суть поэтики Хлебникова: «Хлебников создал целую «периодическую систему слова». Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов».
