Как живет полигон Кура на Камчатке: испытания боеголовок

С другой стороны, отклонение точки падения создается дрейфом боеголовки. Дрейф – неточность разведения, умноженная на время. Межконтинентальная дальность дает полчаса полета, чтобы накопился дрейф и величину промаха можно было бы легко оценить. И не только промах является предметом измерений. Важно, как широко могут разойтись боеголовки. Поначалу они еще не наводились индивидуально и тремя штуками хаотично падали в зону поражения. То была эра прицеливания по большим городам, и площадь удара легко вмещалась в камчатский квадрат падения, который чертился с запасом для будущих новых методов нанесения ударов. А можно поразить одной ракетой разные города? Отстоящие на 30 или 50 км? А 100 км между целями? Как далеко можно развести боеголовки? Какой регион или штат можно охватить ракетой с условием повышения точности прицеливания боеголовок? Дальность предельного разведения боеголовок при нужной точности – большая тайна. Максимальное прицельное разведение боеголовок сегодня составляет 100–300 км, изредка больше. Для сотни километров между целями квадрат со стороной 60 км маловат. Однако это не критично. При пуске на дальность 6–7 тыс. км можно развести боеголовки на половину максимального расхождения, измерить практическое падение и дать прогноз разведения для максимальной дальности 12–14 тыс. км.

Падение боеголовок – огромный поток информации. Его три кита – траектория, процессы на борту и работа бортовых устройств. Большая температура входа делает боеголовку светящейся и видимой на многие десятки километров. Это дает работу оптическим средствам. Они измеряют положение боеголовки в небе с ошибкой в метры и с удаления в полсотни километров. Отсюда координаты, скорости и ускорения, вся траектория и полет по ней. Радиолокационные средства тоже измеряют траекторию. Вместе они отслеживают все внешние аспекты движения боеголовки.

Что такое измерительный пункт? Маленький городок из двух десятков зданий. Казармы для солдат, жилые дома офицеров. Штаб. Гостиница. Баня, столовая, пекарня, медсанчасть. Дизельная электростанция. Склад топлива. Продсклад. Подсобное хозяйство. Плац. Дорога. Тротуары. Освещение. Жизнь.

Функциональное сердце ИП – техническое здание, главная рабочая площадка. Туда сходятся все измерения, ради которых живет пункт. Обычно двухэтажное, оно бывает и собранным из антарктических модулей. На крыше технического здания находятся измерительные средства. Другие стоят рядом, связанные со зданием кабелями и волноводами. В здании круглые сутки несут дежурство смены. Во время пусков, называемых боевой работой, действуют измерительные средства ИПа. Пункты лежат в колорите местного климата. Циклоны, шторма, антициклоны идут частой сменой погодного калейдоскопа. Полигон находится во власти океанической стихии, между Эолом и Посейдоном. Шторма, разгоняясь в океане, вылетают на низменность полигона, не сбавляя сил и нрава. Они обтекают округлую сопку, на четыреста метров поднятую над рельефом. На выпуклости скорость растет, и аэродинамические эффекты расцветают во всей красе. В итоге иногда летают совсем не авиационные предметы – например, незакрепленные автомашины. Антенны телеметрии снабжены устройствами для работы в ветер. 

Это фототеодолиты. Толстая квадратная U-образная рогатка-опора – азимутальная установка, ящик является оптической частью штуковины. По сути это большой фотоаппарат. Он фотографирует путь боеголовки и отсчитывает углы, под которыми она видна в моменты времени. Жужжит перемотка. Все фиксируется на огромной ширины фотопленке. Работой пары фототеодолитов управляет фоторегистрирующая станция, или ФРС-2, которая является оптическим измерительным средством.

После пролета боеголовок отснятые кассеты отстыковываются, пленки проявляются, и измерения отправляются с пункта на баллистическую обработку. Она выявит детали движения центра масс боеголовки. Какова фактическая линия в пространстве, как она пройдена, какие ускорения и перегрузки испытаны. Компактные инфракрасные фототеодолиты, работающие по тепловому излучению боеголовки, дополняют оптический сегмент.

Траектория – это далеко не все. Много важного происходит и на борту боеголовки, и это тоже нужно записать. Поэтому испытательная боеголовка оснащается бортовой телеметрической системой. Измерения величин поручены множеству датчиков. Данные модулируются сложным комбинированным путем и идут в передатчик, разбрасывающий радиоволны с ними в пространство. Бортовая сеть питает измерения, обработку и передачу. Радиоволны падают на подстилающую местность. В том числе на ИПы и их технику.

Чувствительность антенны сжата в узкую иглу и направлена вперед, резко падая при уходе в сторону. Ее диаграмма направленности подобна шпаге. Сигнал в небе слышно за полторы тысячи километров. Но стоит объекту сместиться с острия или «шпаге» отклониться от объекта, как сигнал теряется. «Жемчугу» нужно точное нацеливание все время работы. Операторы наводят антенну по вертикали и горизонтали в точку неба, где находится искомая боеголовка.

Будучи далеко в космосе, приближающаяся боеголовка почти не смещается в небе, и «Жемчуг» кажется неподвижным. С началом смещения боеголовки он тихо меняет угол своего взора, плавно перемещаясь. При быстром пролете цели по небу серый «гриб» так же быстро поворачивается за ней, не выпуская из точного наведения.

Все, связанное с ядерно-взрывной темой, по традиции пишут с приставкой «спец» – «специальное». События в блоке автоматики управления зарядом и в самом заряде заданы и ранжированы. Нужна регистрация событий, контроль шагов алгоритмов, а не измерения физических величин. Этим отличается контроль от измерений. Аппаратура спецконтроля располагается тоже на ИПах. Часть спецконтроля осуществляется с самолетных измерительных пунктов, СИПов. Самолет и его бортовая аппаратура образуют самолетный приемо-регистрирующий комплекс. Спецсамолеты взлетают до пуска и через короткое время подходят к району падения. Барражируя там, они делают свою часть боевой работы. 

В день комплексной тренировки в техническом здании шумят голоса. Измерители проводят весь ход боевой работы, кроме съемки и записи сигнала. Идет подготовка, проверка и калибровка техники и аппаратуры. Фототеодолиты расчехлены, операторы устанавливают их в заданных направлениях. Кассеты снаряжены пленкой, надеты нужные светофильтры. Видно, как наклоняется «гриб» «Жемчуга».

Начинается комплексная тренировка. Репетиция симфонического исполнения боевой работы. Готовности сменяются как в реальной работе. Условный старт, отсчет полетного времени, поворот антенн, условный прием сигнала и запись, условная съемка. Завершает КТ доклад о готовности пункта к боевой работе.

Все ждут. Центральный пост, операторы ФРС, траекторщики, телеметристы. Течет время. Минута. Другая. Третья. Нужен сигнал начала. Нет закусывания губ, нервного стука пальцев и прочей ерунды. Все готовы и ждут сигнала, а далее – как судьба ляжет. Или, точнее, как лягут точки падения боеголовок. Может, никак не лягут. И сигнал приходит. Старт произведен, поступает точное время старта, ТВС, с засечкой до миллисекунд. Ракета ушла в небо со стартовой позиции, какой бы она ни была: стартовый стол, шахта, машина, подлодка. Контакт подъема разомкнулся, ракета в полете.

ТВС вводится в программу поворота антенн. Теперь полученные ранее данные привязаны к реальному времени старта. Ракета летит. Первая ступень с затихающим гулом уносит изделие в стратосферу, вторая ступень запускается в ионосфере. После требуемой скорости двигатели выключаются. Отделяется боевая ступень, начинается ее точная работа. После старта нет никаких данных о дальнейшем. Упала ли ракета на старте, как отработали вторая ступень, боевая ступень, развелись ли блоки по своим целям. Может, и не прилетит ничего. Бывает, пуск есть, а боеголовок нет. Не дошли. Техника иногда отказывает. Особенно новая, при испытаниях. Тут аварийный пуск не удивит.

Среди звезд возникают тусклые точки. Они начинают чуть заметно смещаться и плавно увеличивают яркость. Первая ФРС начинает работу. Вторая ФРС включается позже: она смотрит ниже и работает по свечению, по объектам, попавшим в ее поле зрения. Точки разгорелись в сверкающие огни, быстро бегущие по небу. Первые уже уходят к горизонту, угасая; разгораются новые. Поворачиваются тени на снегу. Происходящее завораживает. В бездонном небе разверзается огромная, яркая и безмолвная картина прохождения боеголовок через атмосферу. Их пролет впечатляет глубоко и надолго. Фантастическое зрелище дополняется сознанием участия в нем.
Вслух считают пролетающие боеголовки. Третья... Четвертая... Седьмая... Десятая – последняя. Она снизилась тусклым углем и погасла на горизонте. Съемка закончена. Но никто не уходит. Вдруг ошиблись со счетом? И прилетит еще?

Боевые работы всегда международные. В них неизменно участвует заокеанская сторона. Как пелось в одной из песен, сложенных на полигоне: «На работы полигона самолеты Пентагона вылетают на Камчатку каждый раз. Они близятся к границе, словно падальщики-птицы». Самолеты занимают положение за час или два до старта. Их манит падение. RC-135, большой реактивный разведчик серого цвета с четырьмя двигателями. Его спецвариант RC-135S осуществляет прием телеметрии с боеголовок и ступеней при пусках ракет. Это американский СИП, самолетный измерительный пункт. На борту три десятка операторов и много тонн аппаратуры. Она работает с удаления тысяч километров. Кроме этих грифов, за испытаниями приглядывала немигающим взглядом «Кобра Дэйн». Обитала она на авиабазе, откуда взлетали спецсамолеты. Это гладкое многоэтажное здание с наклонной к полигону стороной. С нее смотрел огромный тридцатиметровый круг – «всевидящее Око Саурона».