В бурной молодости, когда еще не понятно кто есть кто, некоторые творческие люди идут ноздря в ноздрю, пока один не вырывается вперед, оставляя другого далеко позади. Подобная штука произошла с Виктором Кохно (1935-2010), который, было дело, начинал в дуэте с Иосифом Кобзоном.
Ну и кто помнит Кохно, тогда как о Кобзоне наслышано несколько поколений?
А ведь Кохно был не просто хорошим певцом, на мой взгляд, он и смотрелся выигрышнее Кобзона.
Как же упал он в небытие после эфиров «Голубых огоньков» и выступлений в Колонном зале дома Союзов?
Кобзон обладал сильнейшим характером, заточенным на карьеру. Уже на первом курсе Гнесинки он начал окучивать композиторов с просьбой одарить песенкой. Одним из немногочисленных, кто откликнулся, был Аркадий Островский. Послушав молодого человека, композитор вынес вердикт, что тому остро не хватает фишки. Вот если к баритону Кобзона прибавить тенор, сделать дуэт…
И, да, Островский зрел в корень. Крепких молодых дуэтов на эстраде образца 1959 года, пожалуй, не было.
Так Кобзон скооперировался с однокурсником по Гнесинке Виктором Кохно. Характерно, как сам он расценивал случившееся: «Я взял Виктора Кохно, и мы начали петь дуэтом». Здесь совершенно очевидно расставлены приоритеты, понятно, кто берет и рулит. Меж тем, когда дуэт зародился, приоритет Кобзона был не так очевиден, ибо рядом с ним стоял безумно симпатичный парень, который выступал никак не хуже.
Дуэт с Кохно Кобзон аттестовал предприятием неприбыльным: «Материально это было никак — я получал три рубля за выступление. Когда начал получать пять рублей — считал, что хорошо живу».
Материально, может, было не очень, но здесь другие плюшки, – Кобзон и Кохно очутились в самом центре. 14 апреля 1961 года, после полета Гагарина, они выступали перед Хрущёвым. На эфире «Голубого огонька» познакомились с самим Гагариным. Да что говорить, эхо дуэта с Кохно долетело аж до конца 1980-ых, когда новый генсек Горбачев ностальгировал: «Помню, как ты еще с Кохно пел: «На то нам юность дана…» И вдруг (Горбачев) спел, целую фразу. Меня это так растрогало».
Дуэт покорил эстраду. Вслед за Островским, написавшим ребятам первый хит «Мальчишки», подтянулись Александра Пахмутова, Марк Фрадкин, Ян Френкель.
Вот их чуть выступление с главным хитом «Мальчишки», образца 1968 года.
Именно к этому времени относится байка о том, как Кобзон пытался взять псевдоним Златов. Согласно байке, однажды Кобзон попросил конферансье Олега Милявского объявить его Златовым. Тот вышел на сцену и объявил Златовым Виктора Кохно, оставив Иосифа Кобзоном.
Сам певец настаивал, что это была инициатива Островского, на которую он не повёлся.
«Скоро уже полвека, как Аркадий Ильич Островский вывел меня впервые на сцену Колонного зала и объявил: «А сейчас мои песни исполнят молодые, талантливые, но пока еще не артисты, а студенты Института Гнесиных Виктор Кохно и Юрий Златов».
Я смотрю на сцену и не понимаю, что делать. Виктора Кохно Островский объявил правильно, а мое имя забыл что ли, или спутал с кем. А он показывает, мол, чего застыли — выходите на сцену. Мы вышли. Спели. В кулисах подхожу к композитору: «Аркадий Ильич, Вы забыли мою фамилию?»
Да ты что! Я тебя поздравляю! Я просто тебе придумал псевдоним. Будешь Юрий Златов.
Аркадий Ильич, это нечестно. Как я своей маме в глаза посмотрю? И как я ей скажу, что имя, которое она мне дала при рождении, Вы изменили?
Ты рискуешь. С этим именем ты никогда не будешь известным артистом. Никогда.
И все-таки я останусь Кобзоном. Навсегда».
Три года дуэт набирал высоту, а в 1962 году произошло два знаковых события. Во-первых, Островский сочинил для Кобзона сольный хит «А у нас во дворе есть девчонка одна». Первая пластинка, значит, вышла такая – на одной стороне Кобзон с «Девчонкой», на другой с Кохно «Мальчишек» поет.
Во-вторых, концертный администратор Павел Леонидов, придумал залудить каждому из ребят сольник по Дальнему Востоку, благо и опыт парни наработали, и материал у них имелся, и зритель их знал по многочисленным телеэфирам. Тут пришлось выбирать, ибо гастроли планировались многомесячные в разгар учебного года. Кохно решил доучиться и никуда не поехал. Кобзон бросил институт и поехал. Из гастролей он вернулся вполне самостоятельным артистом.
Кохно не думал связывать судьбу с эстрадой, мечтая об опере. Оно и понятно, начиная с 1960-ых время теноров уходило, они воспринимались на эстраде анахронизмом, приветом из прошлого от Козловского с Лемешевым. Знаковые певцы той эпохи — Магомаев, Хиль, Гуляев - сплошь баритоны. Втянутый на большую эстраду из самодеятельности тенор Геннадий Белов (ТЕНОР В ЭПОХУ БАРИТОНОВ), то и дело жаловался, что никто новых песен для теноровых партий не пишет, приходится либо мимикрировать, приспосабливая под себя несвойственный репертуар, либо перепевать золотые хиты предыдущих десятилетий. Понимая все вышесказанное, Кохно целенаправленно шел на камерное творчество, и неизвестно как бы сложилась его судьба, получись у него роман с оперной сценой.
Но, создается впечатление, что Кохно оказался слишком засвечен эстрадными подмостками, телеэфирами, ни один театр его видеть не пожелал.
Снова протянул руку помощи Кобзон.
«Получилось так, что, когда он закончил институт, не прижился в оперном театре и в филармонии. И мне пришлось устраивать его в Москонцерт как эстрадного исполнителя. Безусловно, это было выходом из положения, для того чтобы зарабатывать себе на жизнь. Это его удручало, не приносило удовлетворения, и он начал пить».
Надо все же учитывать некоторые нюансы, а именно, падение Кохно было не стремительным «бац и всё», а постепенным. Дуэт с Кобзоном периодически вспыхивал, ребята продолжали совместные выступления вплоть до 1968 года. В репертуаре Кохно появились сольные песни «Моряк вразвалочку сошел на берег», «Капель». В 1965 он вообще стал лауреатом конкурса советской эстрадной песни.
Но уже к началу 1970-ых Виктор из актуальной повестки выпал, меж тем как Кобзон наращивал славу. Эфиры у Кохно прекратились, пластинок не было, пел он от «Москонцерта», где придется.
На судьбу не жаловался, витка ретро славы не дождался.
И так бывает.
Sic transit gloria mundi.
