Больничные клоуны из петербургской организации «Ленздравклоун» не могут выступать перед тяжелобольными детьми в онкодиспансерах и хосписах из-за эпидемии коронавируса. Но в организации нашли выход из ситуации, запустив онлайн-проект «Клоуны остались». Теперь артисты работают в формате видеотрансляций. Глава «Ленздравклоуна» Дарья Зарина рассказала RT о новых условиях работы и объяснила, почему сегодня больничные клоуны нужны маленьким пациентам даже больше, чем раньше.
— Насколько сильно нынешний карантин ударил по работе больничных клоунов?
— С началом карантина количество выходов у нас сократилось до нуля. Причём ещё до пандемии COVID-19 в больницах был карантин по гриппу, уже с начала февраля у нас не было выступлений. Многие дети сидят в больницах полностью закрытые уже второй месяц.
Изоляция — это вообще основная проблематика, с которой работают больничные клоуны. Ведь больница — уже изначально изоляционная история, дети там отрезаны от мира и без всяких карантинов. Волонтёры (в том числе мы) пытаются для них эту изоляцию облегчить. Но теперь ситуация ухудшилась — дети находятся не только в этой больничной изоляции, а ещё и в изоляции из-за карантина. Соответственно, тревожности только прибавилось, и мы с этим работаем.
Сейчас некоторые дети не могут видеться даже со своими родителями: из-за карантина никто вообще не может их посещать. Правда, клиники, с которыми мы работаем, чаще специализируются на онкологических заболеваниях, и там мамы, конечно, как были со своими детьми, так внутри больниц с ними и остались. Но вот с папами, например, дети увидеться уже не могут, не могут выйти погулять, а во многих больницах не могут даже из своей палаты сейчас выйти. Поэтому больничные клоуны очень актуальны — когда мы начали обращаться к больницам с нашим новым форматом, за нас буквально хватались.
— Как вам удалось организовать работу в формате онлайн-трансляций?
— С момента введения ограничительных мер мы успели вывезти необходимые для работы декорации и распределить их по домам нашей рабочей группы. Сейчас мы выставляем декорации и работаем из дома. Это немножко сложно делать, потому что домашний интернет иногда не очень хорошо работает, но мы пытаемся как-то справляться.
Выступления сейчас проходят в формате прямой трансляции, это конференция в Zoom. В больницах, с которыми мы работаем, обычно есть большие телевизоры в игровой комнате — там дети и смотрят наши трансляции. Сейчас с нами полноценно работают уже несколько медучреждений. На этой неделе мы подключим ещё павловский хоспис.
— Получается держаться на плаву в таких сложных условиях? Поступает ли вам какая-то помощь?
— Нам очень повезло, потому что ещё до начала эпидемии мы выиграли президентский грант. Как только началась история с коронавирусом, мы предложили переориентировать эти средства именно на работу в условиях карантина, и нам позволили это сделать.
Карантины в больницах — например, из-за того же гриппа — бывали и раньше, поэтому морально я уже была готова к подобному формату, хотела его внедрять.
— Появились ли сложности во взаимодействии с аудиторией после перехода на онлайн-трансляции?
— Понятное дело, что взаимодействие во время прямых трансляций не то, что во время живых выступлений. Контакт с детьми, естественно, сейчас немного другой. Одно дело, когда ты с мамой, например, на кухне разговариваешь, и совсем другое — когда вы общаетесь по скайпу. Конечно, какая-то погрешность есть, этого не избежать. Но мы перестраиваемся под новый формат, и дети тоже перестраиваются. Может, недели через три мы эту погрешность сгладим.
С другой стороны, есть какое-то новое узнавание. Когда у нас проходили первые трансляции, дети бесконечно пытались убедиться, что это действительно мы, спрашивали: «Это правда вы? Правда вы?» То есть им важно опереться на что-то знакомое.
Мы быстро поняли, что сейчас нужно выезжать на нашем старом репертуаре: если вживую в больнице все эти шутки уже показались бы детям заезженными, то тут мы их снова выдаём — и они отлично работают, потому что это как раз опора на знакомое.
Пока что мы работаем с теми клиниками, в которых уже выступали вживую, то есть дети нас знают. При этом у нас есть и новые хосписы на очереди, которые мы тоже планируем подключать к нашему проекту.
— Насколько тяжело вообще было осуществить переход на новый формат?
— Сам переход на онлайн-трансляции — это, конечно, стрессовая история. Плюс, когда ты в больнице, там всё-таки есть хоть какой-то воздух — ты можешь переходить из палаты в палату, есть время на передышку. А во время онлайн-трансляции ты должен держать этот нерв все 45 минут.
Зато сейчас мы так нужны, что сам этот факт уже очень сильно вдохновляет. Я думаю, что вскоре всё настроится и наладится. Новые форматы — это всегда непросто. Я думаю, что после пандемии мы всю эту структуру сохраним, это всё не зря и надолго. Мы также обсуждаем партнёрство с другими организациями, которые могут проводить для детей в больницах, например, занятия по рисованию в онлайн-формате.
— Почему люди идут в эту непростую профессию? Как становятся больничными клоунами?
— Лично моя история началась в 2009 году. У меня была какая-то смутная идея, что я хочу быть клоуном, но она никак не реализовывалась. И тут я прочитала, что есть волонтёрский проект с больничными клоунами в Москве. Я связалась с ребятами и хотела поехать к ним поучиться, а мне предложили запустить аналогичную волонтёрскую организацию в Санкт-Петербурге.
Со временем стало понятно, что пора переходить на профессиональные рельсы, потому что, когда ты три раза в неделю работаешь забесплатно, это неправильно. Мы переориентировались, и сейчас все наши клоуны работают за деньги у нас под контролем.
При этом для больниц наши выступления бесплатны, работу артистов мы оплачиваем из тех средств, которые собираем с помощью фандрайзеров и спонсоров. К счастью, сейчас благодаря гранту, который у нас есть, мы не просели с началом эпидемии и можем продолжать платить нашим клоунам.
