Учебный год в Беслане начинается не 1 сентября. Эта дата для города навсегда стала днем памяти о страшной трагедии, случившейся в 2004 году в школе № 1, когда в заложниках оказались больше тысячи человек, большинство — дети. Невиданный по своим масштабам и циничности теракт, устроенный в День знаний, во время праздничной линейки, унес жизни 334 человек, в том числе 186 детей. Траурные мероприятия в Беслане проходят каждый год с 1 по 3 сентября — это дни, когда люди оставались в заложниках. Учиться дети начинают только пятого. Накануне 20-летней годовщины событий «Известия» побывали на месте трагедии.
78-летняя жительница Беслана Фатима Кусова приходит в спортивный зал бесланской школы № 1 каждый день, в любую погоду и любое время года — вот уже 20 лет подряд. Она не ходит по обгоревшему в страшном пожаре залу, не смотрит на пробитые пулями стены и на висящие на них портреты погибших детей, их родителей и учителей. Не обходит стороной зияющие в полу воронки от разорвавшихся снарядов, как это делают другие посетители мемориального комплекса. Она молча ставит принесенные с собой свечи в песочные подсвечники и встает перед стоящим в центре зала деревянным поклонным крестом.
В таком застывшем положении она будет не менее получаса — худенькая, с опущенными от старости плечами и покрытой платком поникшей головой. У креста пожилая женщина крестится и склоняет голову, а ее смотрящие в одну точку глаза наполняются слезами.
— Чего ж теперь, всё уже случилось, — говорит она мне.
В разговоре Фатима называет цифру — 28. Столько родственников и соседей женщины 1 сентября 2004 года ушли из дома на праздничную линейку и остались здесь навсегда.
Фатима рассказывает, что живет в соседнем со школой пятиэтажном доме, в паре минут ходьбы. Именно в таких пятиэтажках, окружающих школу, жили многие дети, оказавшиеся в тот день в заложниках. Отсюда во время штурма 3 сентября спецназовцы «Альфы» и «Вымпела» стреляли по террористам.
Окна этих домов смотрят прямо на спортивный зал, который теперь отделен от основного корпуса школы и огорожен бронзовым куполом. В ограждении нет ни окон, ни дверей, но есть специальные проемы, через которые можно пройти внутрь.
Накануне памятной даты в зале не бывает пусто — сюда постоянно идут люди. Они ступают по залу осторожно — тишина стоит такая, что страшно ее нарушить неловким движением или громким звуком. В память о том, что террористы два с половиной дня не давали людям есть и пить, в зал приносят воду. Открыв бутылку с водой, ее ставят у бесконечного ряда фотографий. Поставить закрытую считается здесь кощунством.
В оконных проемах зала — множество цветов, игрушки. Много мягких, забавных и грустных, но очень неравнодушных зверьков. «Москва помнит», «Волгоград помнит», «Кемерово помнит» — на черных, пробитых снарядами стенах — сотни надписей со всех концов страны.
В теракте учитель истории и заслуженный учитель РФ Надежда Гуриева потеряла двоих своих детей — 14-летнего Бориса и 12-летнюю Веру. Их фотографии висят в зале рядом: Гуриев Борис Станиславович и Гуриева Вера Станиславовна — написано под фотографиями. Брат и сестра очень похожи друг на друга. Под фото даты рождения — 1990-й и 1992-й.
По рядам фотографий становится понятно, что люди здесь гибли целыми семьями. Фамилии повторяются по три, четыре, пять раз — дети, матери, отцы, бабушки. Семьи в Северной Осетии большие, а к детям отношение особое. Местные говорят, что ничего дороже них у осетинцев нет.
В бесланской школе №1 Надежда Ильинична начала работать еще в 1978 году и преподает здесь до сих пор. Только уроки проходят теперь в новом здании, расположенном через дорогу. Хорошо поставленным голосом прирожденного педагога она рассказывает, что ее учительская династия тянется с конца XIX века.
В тот день, 1 сентября, Надежда Ильинична пришла в свой класс пораньше, чтобы приготовиться к линейке. Он расположен на первом этаже, в самом конце длинного коридора. В ее выпускном 11-м классе в тот год было 27 учеников, им всем посчастливилось выжить.
— Когда террористы согнали нас в зал, я так переживала за ребят, что в какой-то момент забыла о своих детях, — рассказала учитель. — Но мы нашлись и сели втроем: я, Борик, Ира и Верочка. Потом оказалось, что мы сидели прямо под минами, которые подвесили к потолку террористы. Именно эти мины потом взорвались.
Надежда Ильинична показывает мне место в зале, где она сидела с детьми — в старом деревянном полу зияет дыра от взрыва. Тогда Вера умерла сразу, а Борис какое-то время еще был жив. От внезапно сдетонировавших взрывных устройств в зале начался сильнейший пожар, и террористы стали сгонять оставшихся в живых заложников в помещение столовой.
— Я схватила младшую, Ирочку, и потащила ее на выход, сказав Борику, что сейчас обязательно вернусь за ним, — вспоминает Надежда Ильинична. — А когда возвращалась, мне преградил путь террорист. Я сказала, что мне надо вынести из зала сына и получила удар прикладом автомата в челюсть. Потом я всё-таки сумела туда добежать, но из-за пожара зайти в зал уже не получилось. Я очень долго мучилась потом от мысли, что Борик горел живой. Потом он мне приснился, сказал: «Мама, мне не больно!» Я как-то сразу успокоилась. Потом пришли результаты экспертизы, которые подтвердили, что во время пожара мой сын был уже не живой.
Выжившей Ире сейчас 27 лет. Она выучилась на логопеда-дефектолога и живет в Москве. А Надежда Гуриева живет и работает, как и прежде, в Беслане. По ее словам, все, кто был тогда в этом зале — «теперь кровные братья и сестры, не поймешь, на ком чья кровь».
Еще одной заложнице, Кристине Уваровой, в 2004 году исполнилось 14 лет. Она рассказывает, что любила школьные линейки, но на ту, самую страшную в своей жизни, идти почему-то очень не хотелось.
— Меня с самого утра того 1 сентября что-то тревожило, тянуло за сердце, ломались какие-то вещи, заколки, всё было не слава Богу, — вспоминает Кристина. — Потом ко мне зашла моя лучшая подруга Диана Баскаева, я говорю ей: «Давай не пойдем, пожалуйста, я тебя прошу!» Пойдем погуляем где-то, потом подойдем. Но она была неумолима: «Вставай! — кричала она. — Почему ты до сих пор лежишь?!» Она буквально выталкивала меня на эту линейку, и я пошла.
Диана с линейки домой не вернулась, и Кристина до сих пор не может себе простить, что не убедила ее прогулять в тот день.
— Они согнали в зал и стали стрелять в воздух, чтобы люди угомонились, но они не успокаивались, — вспоминает Кристина. — Тогда они сказали: если вы не успокоитесь, мы вас будем успокаивать по-другому. Один наш мужчина из родителей вышел на середину зала и стал призывать к тишине. Он, видимо, переживал, что террористы применят к людям жесткие меры. Но террористам эта инициатива не понравилась. Они его спросили: «Ты что, самый умный?» Приставили автомат и выстрелили в голову. Он упал замертво. Воцарилась мертвая тишина.
У Кристины погибли четверо ее двоюродных сестер, тетя и ее любимая учительница информатики Злата Сергеевна. Сестра Кристины Яна была больна диабетом и умерла от нехватки инсулина на второй день.
— В зале была ужасная жара, около 40 градусов, все окна были закрыты и забаррикадированы мужчинами по приказу террористов, — рассказала Кристина. — Этих мужчин они впоследствии расстреляли. От обезвоживания люди падали в обморок, у многих начались галлюцинации. Мы говорили им, что у нас больные дети, умоляли их дать нам лекарства, но они были непреклонны. Моя тетя до конца держала умершую дочь на руках. Я отдала бы свою жизнь, лишь бы они все сюда вернулись.
— На третий день я просила Бога только об одном: чтобы это всё поскорее кончилось, — добавила Кристина. — Если хочешь, забери меня, говорила я, но терпеть больше нету сил. Во время взрыва я потеряла сознание, а когда очнулась, вокруг меня были горы тел. Я не понимала, что мне надо убегать, и решила, что лучше буду лежать. Уже начинался пожар. Тогда я увидела в проеме двери человека в военной форме, он выносил раненых людей, и пошла за ним. Врачи мне потом сказали, что им непонятно, как я с такими ранениями могла куда-то пойти. Возможно, если бы не этот мужчина, я бы там сгорела.
Самую младшую из сестер Кристины, Марию, террористы отпустили на второй день в результате переговоров вместе с еще несколькими детьми. Но девочка не выжила — умерла уже на свободе от разрыва сердца. По словам Кристины, из всей их большой семьи она осталась одна и пять лет после теракта жила словно между сном и реальностью.
— Они мне снились каждую ночь так ярко, что я не понимала, где реальность, а где сон, я хотела уйти к ним, — вспоминает Кристина. — Я бегала за ними во сне, умоляла забрать меня, а они от меня убегали. В конце концов они меня уже стали отталкивать от себя, а Дианочка, моя лучшая подруга, мне строго сказала: «Хватит нас оплакивать! Мы уже все мокрые от слез!».
Про саму Кристину врачи говорили, что она не будет ходить, — настолько серьезными были ранения. Но она встала и пошла. В Сети и сейчас можно найти видео, где местные жители со всех ног бегут к стоящей у школы машине скорой помощи, держа на носилках лежащую без сознания Кристину. Уже в больнице обгоревшую и тяжелораненую девочку в первые секунды не узнала собственная мать.
— Она искала меня по всем больницам и моргам, и когда зашла в палату, взглянула и с громким выдохом повернулась к двери, — поделились Кристина. — Я ей крикнула: «Мама!» — и только тогда она меня узнала.
Сейчас Кристина приходит навестить своих родных на кладбище вместе со своими детьми — девятилетней Миленой и 10-летним Георгием. Здесь похоронено 266 человек.
По количеству однотипных, сделанных в одно и то же время памятников кладбище напоминает город. Этот мемориальный комплекс так и называется: «Город Ангелов».
Главный памятник комплекса «Древо скорби», открытый здесь в 2005 году, и сейчас смотрится сильно: вросшие в землю женские фигуры выталкивают к небу своих ставших ангелами детей.
— Мои дети меня спасли, без них бы я не выжила, — уверена Кристина.
Бывший заложник 30-летний Заур Козырев накануне памятной даты прилетел из Архангельска, чтобы поговорить с «Известиями» и встретиться с родными. В Архангельске Заур уже два года работает сердечно-сосудистым хирургом, за это время он сделал больше тысячи операций и спас сотни жизней.
По словам Заура, в детстве он хотел стать бодибилдером и пойти работать в ФСБ, но по совету Лео Бокерии, известного российского кардиохирурга, который спас ему жизнь после ранения в сердце, решил стать хирургом.
— Лео Антонович — важнейший человек в моей жизни, нас познакомил мой осколок, — рассказал Заур. — Он застрял в моем сердце, и врачи долго его не видели и не могли понять, что со мной. С этим осколком я около недели спал, ел, ходил, правда, иногда падал в обморок. Его увидели только во время операции в институте Бакулева. Спустя 18 лет я, уже будучи хирургом, увидел этот осколок — он хранится в институтском музее как напоминание о той уникальной операции. И был ошеломлен: обоюдоострый и большой, как я выжил? Бокерия сказал, что мой случай — один на миллиард.
В родительском доме Заура в Беслане его тетя Жанна Козырева угощает журналистов чаем с осетинскими пирогами.
— Это самые вкусные пироги на свете, ради этого хочется жить! — говорит, улыбаясь, Заур.
Его родители так и не вышли поговорить, для них произошедшее с сыном слишком больная тема. Даже спустя 20 лет с журналистами они предпочитают ее не обсуждать. В 2004 году Заур был в третьем классе, на линейку в школу он пошел один. Все эти три дня он провел без мамы и папы.
Но сам Заур оптимистичен и радостен, как ребенок: он всё время шутит и смеется.
— Считается, что в жизни ты должен быть хитрым, — сказал Заур. — Но я считаю, что главное — это делать добро. Пусть у меня нет квартиры и машины, но есть любимая работа. Если Бог сохранил мне жизнь, значит, он меня не оставит.
По словам Заура, у него есть мечта — переехать в Москву и найти в столице работу по профилю «рентгенэндоваскулярная хирургия». Это малоинвазивные вмешательства на кровеносных сосудах через небольшой прокол на коже — современный метод операций. По словам Заура, в регионах возможность расти в таких операциях есть далеко не всегда.
Вот уже много лет на территории школы № 1 строится храм во имя Новомучеников и исповедников российских. Он по каким-то причинам до сих пор еще не достроен, хотя службы в нем идут.
«Господь попустил совершиться величайшему злодеянию, чтобы напомнить о своей Голгофе. Не только Осетия, но и вся Россия, весь мир обрели молитвенников в лице погибших в теракте», — говорится на сайте храма.
Также там сообщается, что школа № 1 была построена в 40-х годах прошлого века на месте разрушенного в начале 30-х годов храма во имя святого великомученика Георгия Победоносца. На момент теракта школа была одной из самых больших в городе, в ней училось 1,2 тыс. человек.
В храме, который встречает посетителей на входе в мемориальный комплекс, есть особая икона Божией Матери. По словам Надежды Гуриевой, ее писали местные иконописцы. На ней в центре изображена Богородица с младенцем на руках, по левую и правую руку от нее стоят погибшие бесланские дети, а за ними — погибшие бойцы спецподразделений, 12 человек.
Надежда Ильинична узнает в изображенных на иконе детях своего Борика и Верочку и показывает их мне. По ее словам, художник, писавший икону, признавался ей, что сделал это ненамеренно. Но результат получился такой.
