19 сентября в российский прокат выйдет феминистский боди-хоррор «Субстанция», где главную роль исполнила Деми Мур. «Сноб» поговорил с режиссером фильма Корали Фаржа о гендерном равенстве, работе с Мур и репрезентации женского тела.
Деми Мур абсолютно невероятна в фильме, но рассматривалась ли на ее роль Энди Макдауэлл? Она — мать актрисы Маргарет Куолли, и у них уже был прекрасный тандем в сериале «Уборщица. История матери-одиночки».
Я не хотела отношений «мать — дочь» на экране, это было бы странно. Думаю, что на роль Мур много бы кто подошел, потому что многие актрисы пережили нечто похожее: часто, когда возраст артисток приближается к сорока годам, их все меньше и меньше берут на проекты.
На ранних этапах работы над «Субстанцией» мой друг сказал, что сюжет фильма должен быть сосредоточен на актрисе, и тогда я вспомнила о Деми. Она отлично подошла на роль, так как не боялась экспериментировать. Это было рискованно, ведь проект посвящен очень чувствительной теме, но она не испугалась.
Были ли сцены, которые Деми Мур или Маргарет Куолли попросили вырезать?
В сценарии все было прописано, поэтому актеры сразу знали, что их ждет на площадке и как их будут снимать. Конечно, у каждого есть своя интерпретация текста, поэтому я еще в момент кастинга обсуждала ключевые детали и говорила, что будет много голых сцен. Взаимопонимание очень важно, поэтому во время съемок мне были нужны творческие партнеры, которые хотели рассказать такую же историю.
Вы — ближе любого журналиста к Деми Мур, можете ли рассказать: какой она человек и как она себя сейчас чувствует?
Перед неофициальной встречей с Деми Мур я ожидала, что меня ждет общение с типичной голливудской звездой, о ее жизни я мало что знала. Уже после подписания контрактов я прочитала автобиографию Мур и была шокирована: у Деми была непростая жизнь, она одна справлялась со сложностями, умела находить неординарные решения задач и была феминисткой раньше многих. Так я увидела другую сторону актрисы, с которой раньше была знакома только по ее ролям в кино. И так я поняла, почему Деми согласилась на эту роль. Она хотела побороть себя: съемки были тяжелыми и долгими, но Мур всегда была в тонусе и всецело отдавала себя роли. Сейчас я думаю, насколько сильнее стала Деми после завершения «Субстанции» и как она счастлива, что вернулась в кино.
В случае с «Субстанцией» сразу понятно, какие авторы на вас повлияли: «Реаниматор» Стюарта Гордона, «Муха» Дэвида Кроненберга и «Человек-слон» Дэвида Линча.
Оммажи в «Субстанции» — естественное следствие моего подсознания и мое признание в любви к жанру. Когда я придумывала историю, то не помышляла об отсылках, но, конечно, некоторые фильмы глубоко повлияли на меня и сформировали мою личность. Когда я была подростком, то из-за моих хобби чувствовала, что не подхожу под стандарты общества, являюсь аутсайдером.
Часть идеологии феминистского кино — это переприсвоение, возвращение в свои руки сюжетов и образов, которые у женщин «отобрали» мужчины. Исторически жанр боди-хоррора — мужской жанр, особенно сконцентрированный на телесности. Как вы работали с его клише и штампами?
В фильме есть два способа репрезентации женского тела: внешний, когда героини снимаются в утреннем ТВ-шоу и находятся на публике, и внутренний, когда они наедине с собой в ванной комнате, где их тела не существуют для чужих глаз. Я показываю, как «внешний» взгляд влияет на то, как ты на себя смотришь. Даже когда героиня Деми Мур одна дома, она все равно видит себя «чужими» глазами и также считает, что «недостаточно хороша». Чтобы передать разницу во взгляде, я по-разному режиссировала сцены дома у героини и вне его. Также я старалась показать голое тело, не сексуализируя его, а вместо этого — обычную плоть, реальность.
На телевидении мы видим тела, трансформированные под влиянием чужого взгляда, объективированные, сексуализированные, экстремально красивые. И когда я прописывала действия в сценарии, я хотела, чтобы они подчинялись не законам логики, а инстинктам.
На пресс-конференции вы сказали, что ваш фильм посвящен проблеме гендерного неравенства. Что вы имели в виду?
Я думаю, что наше общество только в начале длинного пути достижения гендерного равенства. Для меня вопрос репрезентации тела — это важная тема, касающаяся и власти, и организации социума.
Каннский кинофестиваль мог «открыться» публикацией большой статьи о сексуальных домогательствах во французской киноиндустрии. Вас не удивило, что, несмотря на волну #MeToo, такое по-прежнему возможно?
Конечно, я шокирована, что после взрывной волны MeToo так мало изменилось в обществе. Я, например, была бы рада один раз ярко высказаться и больше не ругаться на эту тему. Но многие сейчас считают, что люди зашли слишком далеко с обвинениями — и это при том, что мы ведь еще толком не начинали разговор. Я смотрю статистику о насилии и убийствах, ужасаюсь цифрам и понимаю, что ничего, к сожалению, не изменилось. Для изменений нужны воля и политические действия.
Беседовал Дмитрий Елагин
