Суть рыночной экономики — в реализации личных интересов граждан, побочным результатом чего является рост общественного блага.
Поиск «золотого соотношения» между частными и коллективными интересами — сквозная тема в истории. От эпохи к эпохе соотношение менялось. Но если оставить за скобками отдельные отклонения, то менялось оно в пользу частных интересов.
Логика тут простая. Приведу ее в редакции трех российских авторов:
«Любой единоличный правитель, даже наделенный божественным статусом, мог успешно управлять лишь при наличии компетентной правящей элиты. Ему нужны были не просто военачальники, а такие, которые были бы лучше или во всяком случае не хуже, чем в других странах. То же самое относится к гражданским чиновникам»[1].
От способностей и квалификации элит зависит судьба государств. Но мобилизация личностных ресурсов невозможна без апелляции к частным интересам.
То, что сегодня на геополитическом уровне воспринимается как противостояние Севера и Юга, по факту оказывается противостоянием индивидуалистических и коллективистских культур. В первых преобладают инклюзивные (англ. inclusion — включение) институты, способствующие приобщению максимального количества граждан к принятию решений; во втором — экстрактивные (от лат. extractum — извлечение), такому приобщению препятствующие.
О влиянии типов культур (типов институтов) на экономику можно судить по списку стран по ВВП на душу населения по паритету покупательной способности за 2022 г., подготовленным МВФ. Если из первой десятки исключить Катар и ОАЭ, живущих с нефтегазовой ренты, то преимущество инклюзивных институтов над экстрактивными будет неоспоримым. Экзотические Каймановы и Бермудские острова этому выводу не противоречат: как первые, так и вторые являются заморскими территориями Великобритании и организуют свою жизнь по законам Севера, а не Юга.
Поиск «золотого соотношение» актуален и для Беларусской модели развития. Расположенная на Севере, она тем не менее предпочитает опираться на культурные наработки Юга. Совещание по вопросам совершенствования образовательной сферы, прошедшее 21 сентября, это наглядно проиллюстрировало.
Не уверен, что один из десяти читателей сможет назвать главную проблему высшего образования республики-партизанки. Тот, кто назовет качество подготовки специалистов, попадет пальцем в небо.
Цитирую по пресс-релизу совещания:
«Вы (министр образования — Ред.) не сказали о главном. О том, что волнует сегодня государство. Меня информируют о том, что самые-самые продвинутые, классные специалисты из страны уезжают. Более того, какая-то у нас система: закончил вуз, не отработал и ушел. Мы же обучаем и готовим в ссузах, вузах специалистов для себя».
Государство готовит специалистов для себя, а для кого стремятся получать высшее образования будущие специалисты? Не удивлюсь, что и они это делают для себя. В столкновении двух для себятинна чьей стороне правда? И есть ли у этой проблемы решение?
В рыночной экономике оно имеется. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться к «Богатству народов» Адама Смита (1776):
«Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к гуманности, а к их эгоизму и никогда не говорим им о наших нуждах, а лишь об их выгодах».
Суть рыночной экономики — в реализации личных интересов граждан, побочным результатом чего является рост общественного блага.
Для кого американский студент учится в университете? Для себя. Для кого функционирует американский университеты? Для собственников университетов.
Чем эффективней с точки зрения экономических критериев функционирует университет, тем больше государство получит налогов.
А что такое государство? Это группа чиновников.
Чем больше чиновники привлекут в казну налогов, тем выше административная рента, ради которой они и занимают правительственные кабинеты.
А что произойдет, если выпускники университетов начнут массово эмигрировать? То же самое, что и при массовом экспорте автомобилей, только вместо промышленной продукции экспортироваться будут знания.
Немного экономической статистики от Анны Валеро из Лондонской школы экономики и Джона ван Реенена из Массачусетского технологического института (MIT), сопоставивших социально-экономический прогресс с развитием высшего образования за период с 1950 по 2010 гг. в 1,5 тыс. регионах 78 стран мира.
В статье «Экономическое значение университетов: доказательства со всего мира» ученые приводят следующую статистику: «открытие каждого нового университета в перспективе на 0,4% увеличивает объем экономики региона, где располагается этот вуз. При этом ВВП на душу населения всей страны от каждого вновь открытого университета повышается в среднем на 0,05%”.
За счет чего происходит рост?
Университеты производят высококвалифицированных работников, которые впоследствии повышают производительность труда.
Как центры научного знания, университеты общаются с локальным бизнесом, обмениваются знаниями и опытом, что способствует внедрению инноваций.
Университеты, как правило, — это целый «город в городе», который обеспечивает дополнительный спрос на товары и услуги высокого качества в конкретном регионе.
И наконец, что особенно важно для читателей, которым посчастливилось жить на Юге, университетская традиция отличается демократизмом и свободой высказывания. Всевозможные конференции, публикации, круглые столы, платформы обмена мнениями и так далее — все это создает предпосылки для появления новых центров развития.
А что мы имеем по факту? А по факту мы имеем риторический вопрос премьер-министра Романа Головченко:
«А мы туда (в университеты — Ред.) отбираем лучших или нет? У нас идет хронический перекос: лучшие абитуриенты идут не туда, куда нужно экономике».
Печалька. В Белорусской модели развития котлеты (государственные интересы) отдельно, мухи (частные интересы) отдельно.
(Продолжение следует)
[1] Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало?
