Почему наши соотечественники в 59 лет чувствуют себя глубокими стариками
Россияне стремительно стареют. Уже ближе к шестидесяти большинство — глубокие старики, даже если и выглядят на свои шестьдесят. А всё из-за «букета» болезней, характерного для преклонного возраста, которым обзаводятся к этому времени. Таковы итоги масштабного исследования, опубликованного в одном из старейших в мире медицинских журналов The Lancet.
Проводя исследование в течение 27 лет, ученые исходили из того, что «средний возраст старения», к которому у землян накапливается обычно несколько старческих болезней, — 65 лет. Сравнивались показатели жителей 192 стран разных континентов. При этом «скорость старения» измерялась не по формальной продолжительности жизни в том или ином государстве, а по тем заболеваниям, которые проявляются обычно с годами. Вошли в этот 92 болезни. Среди них 13 — связанные с сердечно-сосудистой системой (в частности, инсульт, мерцательная аритмия, эндокардит), 35 — онкологические. А, кроме того, болезни Паркинсона и Альцгеймера, катаракта, глаукома, ухудшение слуха и некоторые другие. Все они, как считается, традиционно ассоциируются с преклонным возрастом, но в реальности развиваются у жителей разных стран по-разному.
Оценивалось исследователями также то, насколько уже возникшие болезни обременительны для жителей своих стран, и изменение этого показателя с течением времени.
Нас, россиян, наши политики уверяют, что «заботятся о своих гражданах неустанно с малых их лет». Периодически рассказывают о новых технологиях, используемых, в частности, в медицине. И даже сами во все это поверили. Настолько, что, повышая с нынешнего года в стране возраст выхода на пенсию, одной из причин назвали «увеличения продолжительности жизни» соотечественников, продолжающих работать и после оформления пособия по старости. Вот, мол, какие крепкие!
Но вот факты голой статистики независимых экспертов: у России — 160-е место среди стран, изученных авторами The Lancet. И уже к 59 годам полный набор болячек, характерных для преклонного возраста.
Сравним: японцы, швейцарцы и французы начинают ощущать себя на 65 в среднем примерно в 76 лет, как и жители Сингапура. Кувейтцы — в 75,3. Норвежцы — в 72, британцы — в 70, американцы — в 68, чехи — в 65. Даже в неспокойной, который уж год, Венесуэле на два года позже — на 65 лет там себя ощущают в 67.
И другой полюс: граждане Центральноафриканской Республики и Соломоновых островов — в 53 года, Афганистана — в 51, Папуа — Новой Гвинеи — в 45 лет. Ближе всего мы (или к нам) соседи белорусы (в 60 лет) и украинцы (57). Что называется, есть чем «гордиться»…
Кстати сказать, аккурат к данной теме. В самом конце 2018-го стало известно о случаях «неправильного кодирования» (фиксирования — авт.) причин смертности россиян. Данные искажаются. Об этом заявила вице-премьер Татьяна Голикова. «Перекос в сторону нервных, эндокринных и „прочих“ заболеваний, которые не могут являться причинами смертности в традиционном нашем восприятии», — сказала тогда Татьяна Алексеевна. — У нас с Минздравом было предположение, что коллеги занижают смертность от контролируемых причин — сердечно-сосудистых и онкологических, чтобы улучшить показатели…". Было «предположение», и что — «баснописцев от медицины» выявили, наказали? Восстановили объективную причину смертности, чтобы бросить все силы на исправление ситуации? «Росстату дано поручение скорректировать статистику», — резюмировала на новогодней пресс-конференции вице-премьер. На том, похоже, все и закончилось.
После того, как вопреки мнению подавляющего большинства населения страны, пенсионная реформа была принята, чиновники стараются радовать нас исключительно позитивными, как они считают, показателями. Например, о росте продолжительности жизни в РФ. В среднем она составляет, как нас уверяют, 71,39 лет. Конкретно у мужчин — 65,92 года, у женщин — 76,7. Хочешь — верь. А хочешь — см. пояснение в скобочках рядом с этими официальными цифрами: «ожидаемая продолжительность»…
Есть с некоторых пор в ведомстве премьера Дмитрия Медведева и другие любимые чиновниками данные: о численности умерших от старости. Таковых все больше. К середине прошлого года соответствующий показатель вырос с 2,18% (по сравнению с 2017-м годом) до 5,25%. В это число попадают те почившие соотечественники, кому к моменту ухода в мир иной было 80 и больше лет. То, что до этого они не один год могли болеть, уже не в счет.
Мы болеем. Мы стремительно, до срока стареем. В том числе, от дефицита современных лекарств, своевременной и, главное, качественной медицинской помощи. Мы неустанно работаем, получая за свой труд зарплату, унизительную для мировой державы «из первой десятки». Но власть этого словно не замечает. У неё своё видение и своя программа нашего «долгожительства». Зря, что ли, «корректировали» нужную для изменения «возраста дожития» статистику?
Теперь нас «ориентируют» на мигрантов. В них видят будущее России. В четверг, 14 марта, стало известно о том, что Кремль сформировал структуры, которые призваны обеспечить переселение в Россию большего числа людей из сопредельных государств. Речь идет о 5−10 млн. человек из Украины, Казахстана, Узбекистана, Молдавии. Как уточняется, преимущественно русскоязычных. А почему не из США или Германии, где таковых больше, и классом (профессиональными навыками), культурой они, надо полагать, выше?
— Почему мы стареем быстрее, чем жители ЕС, США, некоторых других государств? Все дело в демографии, она «портит» статистику, — считает наш эксперт Ольга Безрукова, социолог, доцент СПбГУ. — Рождаемость в России начала резко падать ещё в 1990-е годы. И до сих пор остается одной из самых больших российских проблем. Плюс к этому (точнее, наверное, все-таки минус) — непростая экономическая ситуация. Доходы людей падают. Нет уверенности в завтрашнем дне. Какие дети, зачем? Такие вопросы часто приходится слышать социологам от молодежи детородного возраста. Самой молодежи тоже мало, всего около 23% от всех жителей РФ. Сравните с иными быстро и успешно развивающимися азиатскими странами, где мужчин и женщин в возрасте до 27−29 лет треть и более от численности населения. Они более активны, энергичны, их взгляд на профессию, в целом на мир, как правило, свеж и оригинален.
«СП»: — А во втором по величине и статусе российском городе — Петербурге, наоборот, треть пенсионеров. Он считается самым «старым» в стране.
— Вот именно! При этом в Питере практически ничего не делается для стимулирования рождаемости. Нельзя же считать таковым пособие на ребенка до трех лет для молодых мам в размере 50 рублей в месяц…
«СП»: — Но зато есть федеральный материнский капитал!
— Дело, безусловно, хорошее, важное. И его размер сейчас — более 450 тысяч рублей, можно назвать, в общем, достойным. Особенно для жителей провинции. Но достаточно ли одного этого капитала, учитывая нескончаемый рост цен на коммунальные услуги, продукты, горючее, на разного рода услуги, в том числе, образовательные, медицинские? А людям предлагают на них и жилье купить, и детей лечить.
«СП»: — Специалисты говорят, что вопрос рождения детей связан не столько с финансовыми возможностями, сколько с чисто психологической установкой будущих родителей.
— Это так. А та зависит от уверенности в завтрашнем дне. Но откуда уверенности взяться, если страну трясет уже третий десяток лет? Постоянные кризисы. Сомнительные реформы. Обвалы рубля. Падение доходов. Власть обещает исправить ситуацию, однако обещания почти сразу забываются. Где, например, в каком городе, регионе РФ действительно качественная бесплатная медицина?
«СП»: — В Кремлевской больнице, как говорят…
— Разве что! Где современное бесплатное технологичное образование?.. Власть говорит о необходимости «скорейшего решения демографического вопроса». Но откуда взяться детям, если юноши и девушки не хотят вступать в брак. Предпочитают жить, официально не оформляя своих отношений. А это уже другой уровень ответственности. По нашим данным, в российских гражданских браках детки рождаются в 8−10 раз реже, чем в тех, что скреплены семейными узами. Этим же надо заниматься, объяснять, помогать молодежи.
«СП»: — Нынешнему руководству страну милей, похоже, мигранты, для их массового переселения к нам разработана очередная программа.
— Да, для мигрантов стараемся, а своим условия не создаем…
