Голос Тегерана
Россия и Иран не так давно подписали соглашение о транспортировке газа, которое, нельзя не признать, носит скорее декларативный, чем реальный технический характер. Однако в ожидании очередного удара по российскому газовому экспорту, который в итоге был нанесён 14-м пакетом санкций ЕС, переоценить его значение просто невозможно.
И пусть в российском «Газпроме» пока не спешат с позитивными оценками, иранская сторона предпочитает не отмалчиваться. Тем более что в Тегеране сделали практически всё возможное со своей стороны для превращения Ирана в газовый хаб. Пока, конечно, региональный.
Тем не менее перспектива его расширения, хотя и долгосрочная, которая, скорее всего, потребует от участников создания беспрецедентных инвестиций, ясна уже сейчас. В минувшую среду, как известно, «Газпром» и Иранская национальная газовая компания (NIGC) подписали меморандум о взаимопонимании по поставкам газа из России в Иран.
Напомним, до разрыва отношений с Евросоюзом и теракта на «Северном потоке» европейское направление являлось основным для экспорта российского газа. Теперь на первое место в российской газовой повестке дня фактически вынужденно вышел разворот в сторону Востока, в первую очередь – Китая.
Он уже потребовал от российского газового гиганта резкого ускорения работ по проектам, объединённым под брендом «Сила Сибири». Параллельно Россия наращивает экспорт сжиженного природного газа – СПГ, чему всеми силами пытается препятствовать Евросоюз.
Масштабы не те...
Однако европейские бюрократы явно задержались с 14-м пакетом санкций, в котором предусмотрены прямые меры против проекта «Ямал-СПГ» и в адрес российского газового
флота, в основном из компании «Совкомфлот». Этот пакет реально вступит в силу не раньше осени.
Надо отметить, что как в настоящее время, так и в расчёте на перспективу ближайших лет не идёт и речи о создании на восточном направлении газовых хабов такого типа и масштаба, который строился на балтийском побережье Германии.
Практичные германские газовики не особо скрывают, что уже провели существенную часть работ для того, чтобы приспособить эти мощности, которые были ориентированы в основном на российско-европейские «Северные потоки», под приём американского СПГ.
Показательно, что значительная часть того самого американского сжиженного газа – это не что иное, как ресурс, выкупленный у российских газовиков, оказавшихся под санкциями. И европейскими, и американскими, между прочим.
Возвращаясь к российско-иранскому проекту, о начале которого можно в настоящее время говорить только в будущем времени, особо отметим нарочито позитивные оценки министра нефти Ирана Джавада Оуджи, который убеждён, что сделка с Москвой резко увеличит долю Ирана на международном газовом рынке.
Слово о революции
Джавад Оуджи на переговорах с главой «Газпрома» Алексеем Миллером в очередной раз привёл не самые подтверждённые, но весьма впечатляющие данные о том, что Иран и Россия являются владельцами 60 процентов мировых запасов газа. Министр не сомневается, что «благодаря этому соглашению доля Ирана в торговле газом возрастёт, что приведёт к изменениям в международных балансах».
Министр Оуджи пошёл в своём выступлении и дальше, заявляя о том, что уже с переходом от соглашения к реальному контракту можно будет вести речь о «революции в энергетике и промышленности региона».
Однако реальность пока весьма далека от эпохальных ожиданий министра. Начнём с того, что газовый своп, то есть взаимный обмен объёмами экспорта газа, между Ираном и Россией вот уже не первый год находится в подвешенном состоянии.
Речь ранее шла о поставках порядка 10 млрд куб. м голубого топлива в год. Потом не раз обсуждался объём в 5,5 млрд куб. м, а также возможность привлечения к проекту Туркменистана и Катара. Используя реверс одной из ниток системы МГП Средняя Азия – Центр (САЦ), вполне можно довести российский газ до юга Туркменистана для дальнейших поставок в Иран.
И всё же цифры, фигурировавшие до сих пор, не идут в сравнение с мощностями «Северных потоков» или «Силы Сибири», хотя надо всё-таки принимать во внимание готовность номер 1 со стороны ряда потенциальных партнёров.
Так, Пакистан уже приступает к строительству своего участка магистрального газопровода Иран – Пакистан МГП «Мир». Покупать газ из иранского хаба смогут в таком случае и в Индии, и в странах Юго-Восточной Азии, и даже в Китае.
Где строить будем?
Хаб должен быть возведён на севере страны, чтобы использовать те газодобывающие мощности, которые сейчас строятся с участием российской стороны. Проблемы с транспортировкой газа на запад – в сторону Средиземноморского побережья, с перспективой снабжения Европы и Северной Африки, могут возникнуть только в силу политической нестабильности.
Интересно, что ряд сопутствующих созданию газового хаба проектов в настоящее время реализуется, можно сказать, на опережение. К примеру, на юге Ирана на берегу Персидского залива промышленный район Асалуйе провинции Бушер с его АЭС уже стал местом создания электронной торговой площадки.
В то же время активность Ирана по хабу вполне может быть вызвана тем, что фактически свёрнутым в настоящее время оказалось трёхстороннее соглашение 2021 года, которое предусматривает своповые поставки до 5–6 млн куб. м газа в сутки (1,5–2 млрд куб. м в год) в Азербайджан из Туркменистана через Иран.
Ну а оптимизма иранскому партнёру явно добавляет полная ясность по газу в соглашении о зоне свободной торговли Иран – ЕАЭС и начало поставок российского газа в Узбекистан через Казахстан. Со всё той же перспективой – довести русский газ до Ирана, а если потребуется – иранский газ до России. Далее – везде.
По всей видимости, министр Дж. Оуджи не лукавил, когда сказал, что Иран с его широко распространенной национальной сетью газопроводов и соответствующей инфраструктурой полностью готов к приёму газа. Российского газа, как вы понимаете.
