По российской экономике в ушедшем году нанесли жесточайший удар. По задумке коллективного Запада, он должен был стать смертельным. Санкций ввели почти 13 тысяч. Это исторический рекорд, который вряд ли когда-нибудь будет перекрыт. Практически все отрасли подвергнуты рестрикциям. Более 1,5 тыс. иностранных компаний закрыли в России производство и ушли с отечественного рынка. В первую очередь пострадали финансовый сектор, который по большей части отключен от системы межбанковских переводов SWIFT, половина золотовалютных резервов заморожена, и нефтегазовый, который лишили премиального европейского рынка. Фото: Алексей Меринов
В марте-апреле западные аналитические агентства с нескрываемым злорадством предрекали фактический крах российской экономики. Обрушение ВВП, по их прогнозам, могло составить до 20% или даже 50%. В нашей стране падение признавали, но оценивали его масштаб скромнее. И все равно речь шла об очень существенном минусе — как минимум в 8%. Бывший председатель Счетной палаты РФ Алексей Кудрин говорил о 10%. Потом прогнозные показатели снижались. Так, МВФ в апреле предсказывал спад ВВП в России на 8,5%, а в июле — уже на 6%. Тем не менее еще в середине мая Минэкономразвития РФ указал на снижение в 7,8%, ЦБ — в 10%.
Однако российская экономика просто так разрушаться не спешила. В III квартале падение ВВП ограничилось 4% (год к году). Поэтому сейчас надеются на 2,5–2,9% (оценка Минэкономразвития) или на 3% (ЦБ) по итогам 2023-го (точная цифра еще не озвучена).
Ураган санкций оказался не таким разрушительным, как надеялись их авторы и заказчики. И дело не в слабости ограничительных мер. А в ускоренной адаптации российской экономики и госуправления к санкционному режиму. Сказался опыт, накопленный во время пандемии. Например, еще в середине марта 2022 года правительство разработало перечень из 100 поддерживающих бизнес мер на сумму в 1 трлн руб. Количество мер затем практически утроилось, а их стоимость превысила 8 трлн руб. ЦБ, в свою очередь, сбил инфляцию с 20% до 12%. Так что экономического краха не случилось.
Но в 2023 году придется столкнуться с новыми вызовами. Это и новые санкции, и, главное, усиление отложенного эффекта от ранее введенных. Многие эксперты это учитывают и предупреждают, что падение экономики продолжится в довольно существенных размерах — до 4% и даже более (к примеру, в «Альфа-банке» прогнозируют 6,5%). Директор Центра изучения экономической политики экономического факультета МГУ Олег Буклемишев подсчитал, что потери ВВП в 2022–2023 годах составят 10% с учетом упущенных из-за санкций возможностей ускорить рост.
Пессимисты вообще считают, что наступивший год будет опаснее прошедшего.
Так, декан экономического факультета МГУ Александр Аузан предупреждает: «В 2023 году будем жить хуже. Будет ли катастрофа — не знаю».
И своя логика в подобных рассуждениях есть. Опасаться множества новых санкций, может быть, и не стоит. В ЕС все чаще признают исчерпание ограничительных мер. Но уже введенные в 2022 году рестрикции начнут давать куда больший отрицательный эффект именно в 2023–2024 годах.
Особо стоит отметить ухудшающуюся ситуацию в российском ТЭК.
В марте-апреле прошлого года резко упали экспорт и, соответственно, добыча нефти в России. США, Канада, затем и Великобритания объявили эмбарго, которое, впрочем, оказалось неэффективным, так как эти страны закупали не так много российской нефти. Более мощный удар по нашему нефтяному экспорту оказали западные банки и страховые компании, которые практически перестали оказывать необходимые финансовые услуги. Транснациональные нефтяные компании одна за другой свернули производство в России. 15 мая глобальные нефтетрейдеры полностью отказались перевозить наше сырье.
Однако после переориентации нефтяных потоков на Восток добыча и экспорт были восстановлены до уровня 2021 года. Финансовые потоки в первом полугодии даже вздулись из-за высоких мировых цен весной и в начале лета. На рост доходов не повлияли даже огромные скидки на отечественный сорт Urals.
Но 5 декабря ситуация вновь развернулась не в нашу пользу. ЕС запретил импорт российской нефти по морю и объявил ценовой потолок в $60 за баррель (то же сделала G7 и Австралия). В январе эту цифру снизят, как обещал первый замминистра финансов США Уолли Адейемо. В 2021 году страны — члены ЕС потребляли половину экспорта сырой нефти — 2,2 млн баррелей в сутки. К концу прошлого года поставки упали, по оценкам агентства Argus, в два раза — до 1,1 млн/бар. Впрочем, ряд российских экспертов подсчитали, что неперенаправленными на Восток остались всего 600–700 тыс. баррелей.
Но в любом случае это достаточно большой неоприходованный объем. С 5 февраля некуда будет девать и половину экспортных нефтепродуктов. Владимир Путин запретил продавать нефть и нефтепродукты компаниям и странам, поддерживающим потолок. В общем придется, как и признал вице-премьер Александр Новак, сокращать добычу.
К тому же падают мировые цены. Агентство Reuters пытается уверить в том, что Саудовская Аравия в январе стала играть на понижение под давлением Вашингтона. Хотя, скорее, все дело в снижении спроса в ЕС и США, находящихся на грани рецессии. Есть проблемы и в китайской экономике из-за проблем с коронавирусом. Скидки на Urals вновь существенно выросли, что подтвердил и Александр Новак.
С газом еще сложнее. По данным «Газпрома», в 2022 году добыча в компании упала на 20%, экспорт — на 46%. По оценке Новака, добыча — на 12%, экспорт — на четверть. Но это с учетом увеличения экспорта СПГ. В первые шесть месяцев высокие цены в Европе обеспечили рекордный финансовый результат — чистая прибыль «Газпрома» превысила 2,5 трлн руб. По словам Алексея Миллера, «Газпром» перечислил 5 трлн руб. налогов в бюджеты всех уровней.
Но в этом году финансовые показатели газовой отрасли будут куда скромнее, хотя «Газпрому» придется доплатить налогов на 600 млрд руб. И поэтому федеральный бюджет-2023 сверстан с дефицитом в 2% ВВП.
Столь пристальное внимание именно к нефтегазовой отрасли объясняется очень высокой ее долей в ВВП. По оценке Новака, в 2021 году доля ТЭК в ВВП составила 25,5%, что покрыло 36% федерального бюджета. Так что с нефтегазовой иглы нам предстоит слезать долго.
Однако есть и оптимистические прогнозы. Первый вице-премьер Андрей Белоусов в телеинтервью обнадежил, что 2023 год должен быть гораздо более легким для российской экономики, чем 2022-й, «если ничего не произойдет». И власти не видят «фатальных проблем». Видимо, потому что правительство надеется на возобновление инвестиционного процесса. Помощник президента по экономике Максим Орешкин делает ставку на 20 трлн руб., осевших на счетах предприятий. ЦБ прогнозирует снижение инфляции до 5–5,5%. Если это произойдет, то появится возможность снизить ключевую ставку. Что неизбежно удешевит кредиты и сыграет на руку реальному сектору. В результате, по оценке Белоусова, падение производства в наступившем году может застыть на нуле (минус 0,8%, по прогнозу Минэкономразвития).
При этом Белоусов отвергает переход в условиях СВО к мобилизационной экономике, к чему призывают иные патриоты. Он вообще уверен в том, что таковой, по сути, и не существует в нынешних реалиях. Мобилизационная экономика может сформироваться только в недрах мобилизационного общества. Как это было в СССР в 1930-е годы.
Выход из санкционного кризиса власти видят в дальнейшей поддержке как государственного, так и частного производства. И главное, в нацеленности на достижение технологического суверенитета. За прошедший год был сделан ряд прорывных шагов в этом направлении. Запущен процесс замены импортных комплектующих. Но здесь надо приготовиться к тому, что отложенный отрицательный эффект технологических санкций проявится лет через пять-семь, когда придется заменять передовое на данный момент промышленное оборудование.
Какие прогнозы будут сбываться, станет ясно уже через месяц. Росстат в начале февраля опубликует итоги 2022 года. Ярче проявится нефтегазовая ценовая динамика, в том числе определяемая западными потолками.
Но в любом случае российская экономика, несмотря на санкционную войну, оказалась непредвиденно стойкой и готовой к развитию в самых неблагоприятных условиях.
