16 июня исполняется 70 лет со дня рождения Сергея Курехина, музыканта, невероятного выдумщика и провокатора. Он хотел быть Моцартом и Майклом Джексоном в одном лице, но стал тем, кого на самом деле не с кем сравнить по масштабу и оригинальности содеянного. Диапазон явлений, с которыми связано имя Курехина, фантастически широк – от авангарда Джона Кейджа, песен «Аквариума», «Кино» и «Алисы» до философии Александра Дугина, театра и кино абсурда, мифологической журналистики и карьеры поп-дуэта «Чай вдвоем». Курехин был больше чем музыкант, – он претендовал на статус личности космического масштаба. Неудивительно, что, начав с художественных акций, он к концу жизни дошел до акций общественно-политических.
Без страха и упрека
Люди вроде Курехина приходят в этот мир, чтобы встряхнуть его и вывести из спячки, огорошив парадоксами. Курехину было тесно и в академическом салоне, и в рок-н-ролльном балагане. Он мог бы снискать славу классического пианиста-виртуоза, ведь уже в юности Сергей потрясал знатоков своей невероятной техникой, но это было мелковато для его амбиций. Курехин хотел идти дальше всех и вел свою игру, в которой даже близкие друзья не могли отличить иронию от серьезности.
Курехин мог снискать славу классического пианиста-виртуоза, но это было мелковато для его амбиций Sergey Bertov/Interpress/Global Look Press Современников Курехин поражал помимо прочего и тем, что, казалось, не знал ни страха, ни естественной для советского человека осторожности премудрого пескаря. В эпоху, когда, как пел Кинчев, поколение его ровесников тихо сидело по углам и не смело петь, Курехин жил и действовал так, словно был гражданином не тоталитарного государства, а самой свободной страны на свете.
То ли уверенный в силе своего ангела-хранителя, то ли наделенный сознанием ницшеанского сверхчеловека, он жил не таясь, открыто общаясь с «подозрительными» людьми и ведя переписку с издателем своих дисков за рубежом на почтовых открытках прямым текстом, – так, словно это было самым обычным делом для музыканта из отгороженного железным занавесом СССР.
Испытывая терпение и чувство юмора чекистов, Курехин мог разыграть с приятелем телефонный разговор о закупке оружия и подготовке восстания, хотя такой «пранк» был чреват тюремным сроком. Но этому баловню судьбы все сходило с рук.
Из Крыма на север
Столь неординарный человек появился на свет во вполне типичной советской семье, не имевшей отношения ни к диссидентству, ни к контркультуре. Отец Курехина Анатолий Иванович – потомственный моряк, капитан второго ранга, мать Зинаида Леонтьевна – учительница математики, позже ставшая художником-оформителем. Сергей родился в Мурманске, затем семья переехала в Москву, а едва наш герой пошел в школу, приняла решение перебраться на юг, в Евпаторию.
В отрочестве он казался вундеркиндом: начав играть на фортепиано в четыре года, вскоре овладел инструментом в совершенстве. Играть по нотам быстро наскучило – влекомый буйной фантазией, Курехин полюбил причудливые импровизации, в которых смешивал все возможные стили и темы, прибавляя кое-что и от себя. Возможно, Курехина напрягало, что к середине 1990-х многие, особенно журналисты, перестали воспринимать его всерьез, именуя «титулованным шутом российского поставангарда», и он решил сменить тональность своих акций.
НБП выдала Курехину партбилет за номером 418 – в честь одного из главных чисел Телемы, учения Кроули. «Я национал-шовинист», – то ли в шутку, то ли всерьез говорил Курехин в интервью, которое у него брали еще аж в 1982 году.
Осенью 1995-го Дугин решил участвовать в выборах в Госдуму, а Курехин взял на себя роль его главного агитатора. Голосов Дугин почти не набрал, но та предвыборная кампания надолго запомнилась почитателям Капитана «Поп-механикой 418», прошедшей в сентябре того года в ДК Ленсовета. Шоу получилось таким мрачным, пропитанным кроулианским духом, что заволновались даже бывшие приятели Сергея, поклявшиеся больше не иметь с ним дел. Чувствовалось, что Капитан движется в каком-то очень нехорошем направлении.
Сердце Капитана
Друзья знали, что у Курехина слабое сердце. Еще в молодости после некоторых особенно интенсивных концертов Сергею приходилось вызывать скорую помощь. Курехин объяснял это пороком сердца, бывшим у него с детства.
Однако, когда в мае 1996-го Капитану в очередной раз вызвали скорую помощь и медики настояли на немедленной госпитализации, выяснилось, что дела совсем плохи: у него нашли редкое заболевание – саркому сердца, то есть рак.
Положение было столь серьезным, что врачи дали Курехину не более двух месяцев жизни. Этот приговор для всех знавших энергичного Капитана прозвучал как гром среди ясного неба. Сергею о диагнозе не сказали, и он до последнего дня думал, что скоро поправится. Но прогноз врачей, увы, оказался точным: Капитан покинул этот мир 9 июля 1996 года.
Говорят, еще до больницы он охладел к Дугину, а на смертном одре исповедовался у православного священника, возможно, раскаявшись в кроулианстве. И все же ранняя смерть Капитана могла показаться расплатой за заигрывание с темными материями. Словно бы светлый «моцартианский» человек по легкомыслию завернул туда, где ему не следовало быть.
Курехин был из тех людей, кому «и целого мира мало». Кто знает, что бы он успел сделать, проживи даже не 70, а хотя бы на несколько лет больше отведенного ему срока? Может быть, он стал бы президентом, возможно, даже всего земного шара. Почему нет? Для него не было ничего невозможного.
