Век от века меняет обличия подобно карнавальным костюмам. Дарит радость и удовольствие, отвлекает от повседневности. Всё это – об искусстве. И в то же время сей извечный таинственный спутник мировой истории раскрывает образ Божий в человеке. Провокационный тезис прояснит клирик Архангельской епархии священник Михаил Юров, опираясь на святоотеческую мысль. Почему творческий потенциал изначально есть у всякого человека, и о чем говорит навязываемый сегодня обществу, в том числе на таких массовых мероприятиях, как открытие Олимпиады, манифест антиискусства, предполагающий разрушение всех ценностей и идеалов, стирание границ между добром и злом?
Бог и человек – поэты
В каждом из нас можно различить отблеск Всевышнего, который христиане называют образом Божиим. Проявляется он в нас многообразно, но основные грани такой рефлексии следующие: Бог Всемогущий не есть всего-навсего некая абсолютная высшая безликая сила, но Живой Господь, обладающий личностным бытием; каждый из нас – прежде всего личность, а не просто биологическая программа, сумма органов, тканей и жидкостей. Далее, Бог наш – Бог премудрый и разумный, и человек – существо несомненно разумное. Недаром антропологи именуют нас «сапиенсами».
Кроме этого, Бог заключает в Себе неограниченную свободу, и мы с вами обладаем тем, что принято называть свободой воли. Вкупе с разумом это позволяет нам ежедневно и даже ежеминутно совершать независимый нравственный выбор в пользу того или иного действия и следовать принятому решению. Этот список параллелей можно продолжать, но мы ограничимся еще одной, самой важной для нас в контексте рассуждений об искусстве. Бог есть Творец, и человек также обладает в той или иной степени творческим потенциалом.
Православное исповедание веры начинается именно с утверждения, что Бог есть Творец. Интересно, что в греческом подлиннике нашего Символа веры для передачи понятия «Творец» используется существительное «пойэтэс», т.е. дословно мы произносим следующее: «Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Поэта неба и земли». Из осознания этой истины на востоке выросла целая традиция созерцательного отношения к миру, в рамках которой вселенная, природа воспринимаются как величайшее произведение искусства, принадлежащее Всевышнему.
Творческий потенциал, как уже было сказано, свойственен и человеку. Что сделать: резную табуретку, глиняную игрушку или расписать своды Сикстинской капеллы, а может быть, сочинить органную фугу – это уж как получится, но тяга к творчеству не дает людям покоя.
Эстафета соработнику
Все мы помним библейские строки, повествующие о том, как в седьмой день Шестоднева Бог «почил от дел своих» (Быт. 2. 3). Церковь вопреки навязываемому карикатурному стереотипу никогда не истолковывала этот покой как отдых «уставшего» Бога. Отнюдь, шесть дней творения – это шесть этапов становления вселенной. В день же седьмой состоялась передача своеобразной эстафеты от Бога к главному Его соработнику – человеку, который должен внести свой вклад в созидание мира.
Не будет преувеличением считать искусство частью этого процесса. Конечно, Господь как величайший Художник своим творческим актом установил недосягаемый эталон. В Его произведении мы наблюдаем совершенный баланс формы и содержания. В мире же человеческого искусства это соотношение всегда динамично. Когда-то мы уклоняемся в сторону чисто внешней красоты, когда-то, наоборот, в пользу идейного содержания, не столь очевидного для большинства, и эстетикой приходится жертвовать.
Но когда в произведении рук или ума человеческого не усматривается ни видимой гармонии, ни вдохновляющего, очищающего, возвышающего начала, мы почти безошибочно можем заключить, что перед нами в лучшем случае лишь некая пародия на подлинное искусство. Однако и это еще не худший сценарий.
Иллюзия скрытого смысла
Мы знаем, что у Небесного Художника есть и супостат, лишенный возможности творить. Он постоянно предпринимает попытки оплевать, извратить, высмеять, уничтожить Божественные шедевры: мир и человека. Так, если Бог относится к нам как к личностям, лукавый пробует выставить нас взбесившимися животными. Господь хранит наш разум, диавол шепчет: «Нет никаких высших непреходящих смыслов. Все относительно. Мудрость искать бесполезно». Бог подчеркивает нашу свободу. Лукавый доказывает, что ее нет и быть не может, всё определено химией, гормонами, генами и т.д. Всевышний призывает нас творить и созидать, радоваться красоте и порядку. Супостат работает на разрушение, представляя мир как клубок противоречий, отрицая величие человека, утверждая, что он – всего лишь бурдюк, наполненный физиологическими жидкостями. Обратим внимание на эти посылы, чтобы встретившись с ними, мы знали, откуда они исходят.
Всё это прямо относится и к искусству. Есть очень простой, я бы даже сказал, примитивный тест на его доброкачественность. Покажите, сыграйте или прочтите какое-либо произведение самым разным людям без преамбул и предварительных вводных, не говорите им, кто автор и какова его стоимость на аукционах. Если все как один скажут, что это сделано замечательно, будьте спокойны, скорее всего, это действительно так.
Думаю, не найдется такого человека, который бы, глядя на статуи Мирона, Фидия, Поликлета или Праксителя, картины Леонардо, Тициана, Караваджо, Рембрандта или Веласкеса, Айвазовского, Васнецова, Левитана или Шишкина, не оценил бы их по достоинству. А вот эксперименты с красками и цветом Матисса, игрой подсознания Дали или буйством экспрессии Пикассо несколько озадачивают широкую публику, проходя местами на грани провала. Ну что ж, таковы, вероятно, законы жанра. Отклик в сердцах своего круга почитателей эти работы определенно находят.
Но есть опусы, которые никогда и не претендовали на статус произведений искусства по мнению своих же авторов. Знаковым в свое время стал демарш Марселя Дюшана под названием «Фонтан», представляющий собой ни что иное, как перевернутый писсуар. Да-да, вы не ошиблись, это именно так. Дюшан заложил новый канон, только уже канон антиискусства, т.е. того, что пытается обесценить все возможные правила и нормы, посмеяться и поглумиться над зрителем, в особенности наблюдая, как человек пытается с глубокомысленным прищуром узреть в таких вот экспонатах скрытые смыслы. А их там никогда и в помине не было.
Это манифест. Разрушение всех ценностей, идеалов, иерархий, стирание границ между добром и злом, издевка над самой идеей творчества и искусства. Теперь в центре внимания может оказаться просто куча мусора или жвачка, прилепленная к кончику карандаша, или какие-то монструозные гримасы.
Где-то мы это уже слышали, не так ли? Кто так видит мир и человека? Чей это манифест? Ответ очевиден, мы дали его выше.
Иерей Михаил ЮРОВ
Публикация журнала
«Вестник Архангельской митрополии»
