Шведская королевская академия наук назвала имя лауреата Нобелевской премии в области литературы. Награду получила знаменитая у себя на родине американская поэтесса Луиза Глюк, лауреат Пулитцеровской премии.
Адъюнкт-профессора Йельского университета, крупнейшего поэта Америки большинство отечественных комментаторов назвали «неплохим выбором». Во-первых, поэзия. Чувственная и образная материя, по определению трудно переводимая на иностранные языки, нечасто оказывается в фокусе внимания премиальных институций. «Этим решением Нобелевский комитет показал, что способен ценить именно хороший текст, а не сосредотачиваться на политике», — отметил в разговоре с «Культурой» писатель, литературовед Евгений Водолазкин.
Во-вторых, неизвестная у нас Луиза Глюк (на русском вышел всего лишь один ее сборник «Дикий Ирис»), представляется бесспорной в профессиональном смысле фигурой. Обладательница практически всех важнейших наград (помимо Пулитцера, это и Национальная гуманитарная премия, и Национальная книжная, и статус поэта Библиотеки конгресса), автор глубокой, философской и исповедальной, обращающейся к античной мифологии лирики. Конечно, это награждение не за достижение или прорыв прошедшего года, как задумывал Альфред Нобель, а по совокупности заслуг. Собственно, любимую поэтессу героини мирового бестселлера Элизабет Гилберт «Ешь, молись, люби» наградили со звучной, но лишенной конкретики формулировкой — «за безошибочный поэтический голос, который с суровой красотой делает индивидуальное существование универсальным».
Мир увидел «фактор неожиданности», в которой Нобелевскому комитету уже почти отказано в силу политизированности, регулярного награждения именно за политические высказывания. Таковым многие сочли нобелиат немецкой писательницы Герты Мюллер, написавшей заурядный роман Atemschaukel (на русском — «Качели дыхания») о депортации румынских немцев в сталинские концлагеря (премия 2009 года), а также премию 2019 года австрийцу Петеру Хандке, решительного защитника сербов во время балканских войн 1990-х годов, названного недоброжелателями «апологетом сербских военных преступлений». Тогда ряд стран, включая Албанию, Боснию и Турцию, бойкотировали церемонию вручения Нобелевки.
На этот раз подобной интриги не наблюдалось, хотя у Глюк, не фигурировавшей даже в первой двадцатке, были очень сильные соперники — в числе номинантов оказались Харуки Мураками, Стивен Кинг, Милан Кундера, Мишель Уэльбек, а также французская писательница, уроженка Гваделупы, кавалер Ордена Почетного легиона Мариз Конде (в России переведен только один ее роман «Я, Титуба, ведьма из Салема») и канадка, лауреат Букеровской премии Маргарет Этвуд, прославившаяся после киноуспеха «Рассказа служанки». Российские литературные круги активно обсуждали номинацию на Нобелевку прозаика, переводчицы и сценариста, лауреата «Большой книги» и «Русского Букера», автора «Казуса Кукоцкого» и «Переводчика Даниэля Штайна» Людмилы Улицкой. Реагировали, конечно, очень по-разному — одни радовались и «держали кулачки», другие усматривали в этом жест политического характера.
«Культура» обсудила решение Нобелевского комитета с двумя российскими литераторами.
Евгений Чигрин, поэт, эссеист, член Международного ПЕН-клуба:
— Нобелевка — очень политизированная премия, которая, похоже, придерживается правила: номинировать русских — дурной тон. У нас всего пять нобелевских лауреатов — это крайне мало. Более того, Борис Леонидович Пастернак получил премию с пятого раза, Бродский, по-моему, с четвертого. Обойден вниманием оказался и весь XX век русской литературы. Андрей Битов, Юрий Трифонов, Фазиль Искандер, Виктор Астафьев — все это имена мирового масштаба, достойные Нобелевской короны.
Так что номинация Улицкой меня очень порадовала. Что бы ни говорили о ее политической позиции и высказываниях, она — большой прозаик, художник планетарного масштаба, достойный представлять русскую словесность за рубежом. Коллизии, характеры и конфликты ее прозы не нуждаются в пояснениях, они понятны в Америке, Европе, Азии и Африке. Ее читают во всем мире, она переведена на 40 языков. Общался недавно с переводчицей Улицкой на французский, она сказала, что это очень хорошо звучит по-французски.
Юрий Поляков, писатель, драматург, публицист:
— Совершенно очевидно, что Нобелевская премия утратила свою главную функцию — определять и венчать лаврами авторов национальных литературных произведений, наиболее значительных с художественной точки зрения. Постепенно она превратилась в премию за политическую деятельность, когда, по сути, качество награждаемого текста значения не имеет, а во главу угла ставится оппозиционность автора к своему национальному государству и комплиментарность по отношению к «общечеловеческим ценностям». Типична в этом смысле участь журналистки Светланы Алексиевич. Мы вместе с ней получали премию Ленинского комсомола в 1986 году, и все тогда понимали, что ее лауреатство, скорее, награда за беззаветную преданность советской власти, нежели за уровень ее текстов. Прошло время, и она получила Нобелевку, но уже за беззаветную ненависть к советскому прошлому и Русскому миру. Конечно, Людмила Улицкая, в отличие от Алексиевич, — достойный прозаик со своим читателем, конечно, специфическим, уехавшим или внутренне готовым к отъезду из страны проживания. С точки зрения тактики Запада в противоборстве с Россией присуждение Нобелевки Улицкой перспективно.
Фото: www.formasloff.ru; Robin Marchant / Getty Images
