Оперный эпос-тетралогию — «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов» — о губительной власти золота привез в столицу Мариинский театр. ГАБТ в свою очередь подготовил выставку о том, как оперы Вагнера, в том числе спектакли тетралогии, были представлены в столице. В Хоровом фойе Исторической сцены можно полюбоваться эскизами Константина Коровина, Александра Головина, Федора Федоровского, вчитаться в афиши, оценить мастерство фотохудожников, запечатлевших фрагменты постановок, давно ставших историей. В числе главных экспонатов — бережно сохраненные костюмы Ивана Козловского в заглавной партии «Лоэнгрина» (1923 год), Елизаветы Шумской в партии Эльзы из той же оперы (1956), Павла Кудрявченко в партии Логе из «Золота Рейна» (1979). Выставку открыл маэстро Гергиев, он же встал за пульт всех четырех спектаклей «Кольца».
Вагнеровская тетралогия слывет одним из главных творческих козырей Мариинского, и это справедливо — не каждый театр даже с мировым именем отважится на столь грандиозную интерпретацию. В Москву тетралогию привозили в 2005 году, спустя два года после петербургской премьеры. В нынешний приезд представлена ее обновленная версия — визуальный ряд спектаклей обогатился новыми технологиями. Мифологическое пространство, населенное великанами, карликами, богами, героями, и ранее впечатляла первобытной мощью. С использованием видеомэппинга, позволяющего менять параметры цвета, яркости и содержание графики прямо в зале, все это великолепие можно не просто обозреть, но и стать его частью.
Эффект оптической аллюзии втягивает смотрящего в визуальную среду, будь то непроходимый лес, каменные громады, вода или огонь. Подобное оформление отлично сочетается с музыкальным материалом, так что эффект получается полным. Симфонические картины «Кольца» всегда были гордостью мариинского оркестра. С обновленным визуалом тембровая колористика таких оркестровых шедевров, как «Шелест леса» или «Путешествие по Рейну», получила дополнительный объем. Можно, конечно, сетовать, что одновременно с оптическим прорывом пострадала зрительская фантазия — в отличие от меломанов прошлого слушателям этого «Кольца» не надо ничего додумывать, но таковы реалии сегодняшнего театра. Чем больше бюджет спектакля, тем он технологичнее.
Мариинское «Кольцо» — спектакль дирижера и художников. Творческая воля Валерия Гергиева, сценографа Георгия Цыпина и ведающего цвето-световой партитурой Глеба Фильштинского определяет все параметры постановки. Что касается сценического действия (режиссер обновленной версии — Кристина Ларина), то здесь налицо проблемы, обусловленные особенностями драматургии.
История эта давняя. Сетования по поводу запутанности либретто и немотивированности интриги начались с момента первых показов «Кольца» в Байрейте. Неясно, например, почему Брунгильда, утратив божественность и став женой земного героя, продолжила находиться на объятой пламенем скале. Между тем именно это обстоятельство — источник конфликта «Гибели богов», финальной части цикла. Засилье монологов и диалогов также неизменно удручало публику и критиков. «Зигфрид», любимая опера Вагнера, насквозь диалогичен: на сцене не бывает более двух персонажей, а четыре философических монолога Вотана откровенно тормозят действие, пусть с музыкальной точки зрения мариинский исполнитель этой роли Евгений Никитин был безупречен. Лучший ход постановщика в таких условиях — не пытаться что-либо объяснять и динамизировать, сведя к минимуму сценическую суету. Проще говоря, выбивать клин клином.
Увы, пресловутая «живость» в мариинском «Кольце» встречается в избытке. Особенно грешат ею дуэтные сцены. Сценическая сдержанность оттенила бы экспрессию музыки, но нет, персонажи демонстрируют «чувства». Зигфрид и Брунгильда бегут навстречу друг другу, обнимаются, расходятся, вновь бегут и вновь обнимаются. При всем уважении к артистам делают они это довольно неуклюже и поперек музыки. Здесь требуется либо вмешательство педагога по пластике, либо, что менее хлопотно, величественная статуарность. Остальное дорисует зрительское воображение, тем более что Вагнер мастерски его стимулирует.
Искомую статуарность, кстати, демонстрирует обладатель благодарной сценической внешности и красивого баса Михаил Петренко, на мой взгляд, лучший участник тетралогии. Впрочем, красота вокала и тонкие исполнительские нюансы для вагнеровских певцов необязательны, а вот мощный голос и выносливость необходимы.
Выносливости петербургским певцами не занимать (тот же Петренко на протяжении четырех вечеров спел четыре партии — строителя Валгаллы, великана Фафнера в «Золоте Рейна» и «Зигфриде», защитника семейной чести Хундинга в «Валькирии» и алчного интригана Хагена в «Гибели богов»), но вокальной мощи многим солистам не доставало. Если Петренко и Никитин, кроме Вотана, спевший Гюнтера в «Гибели Богов», с легкостью перекрывали огромный оркестр, то тенора Михаила Векуа (Зигфрид) и сопрано Татьяну Павловскую (Брунгильда) в патетические моменты было неслышно. Бессмысленно винить в этом маэстро Гергиева, якобы не обеспечившего нужный баланс вокала и оркестра. Маэстро всегда послушен воле композитора, а для Вагнера певцы — те же оркестровые инструменты. Как заметил Петр Ильич Чайковский, «действующие лица поют по большей части совершенно бесцветные мелодические последования, прилаженные к симфонии, исполняемой невидимым оркестром».
Чайковский, посмотрев «Кольцо» в 1876 году на открытии театра в Байрейте, написал для газеты «Русские ведомости» замечательный репортаж. Большая его часть актуальна и для современного мариинского «Кольца». Позволю себе цитату.
«Если я, по профессии музыкант, чувствовал близкое к совершенному изнеможению ощущение духовной и физической усталости, то каково должно быть утомление слушателя-дилетанта? Правда, последний гораздо более занят чудесами, происходящими на сцене, чем до поту лица неустанно работающим в своей яме оркестром и выбивающимися из сил певцами; но ведь следует предположить, что Вагнер писал свою музыку для того, чтоб ее слушали, а не пропускали мимо уха, как нечто побочное, второстепенное».
Это к тому, что к финалу спектаклей тетралогии (за исключением сравнительно короткого «Золота Рейна») огромный зал Исторической сцены ГАБТа неизменно оказывался на две трети пустым. Далеко не все меломаны, а тем более рядовые слушатели, смогли осилить исполинский масштаб вагнеровского создания. И все же маэстро Гергиев продолжит знакомить столичную публику с «Кольцом нибелунга». Второй показ тетралогии стартует 13 марта.
