Мы собрали то, о чём вы так хотели узнать, но стеснялись спросить.
Сегодня говорим с популяризатором науки Александром Соколовым о том, почему не все обезьяны стали людьми, откуда взялись люди со светлой кожей и вымрет ли человечество.
Александр Соколов
Научный журналист, популяризатор науки, создатель портала «Антропогенез.ру», посвящённого проблеме происхождения человека.
Это обывательская фраза, лестная для самого человека. Но не очень понятно, что такое «вершина эволюции». По каким параметрам мы это определяем? Если мы берём самый умный вид животных, то это человек. Но кто сказал, что у эволюции должна быть вершина и что она должна быть связана с интеллектом?
Например, муравьи изобрели социальность на 100 миллионов лет раньше, чем человек, образовав сложное общество. А гепарды быстрее бегают. А кишечные паразиты прекрасно обходятся без мозга. Любой существующий организм отлично себя чувствует в том виде, в каком он находится.
Да, человек во многом уникален, людей очень много. Но это не значит, что мы лучше других.
«Вершина эволюции» не научное понятие, а скорее философское. Многие, рассуждая об эволюции, изображают некую лестницу. Ламарк одним из первых такую лестницу существ нарисовал, и его представление об эволюции было несколько идеалистичным. Ему казалось, что всё живое идёт к одной цели и цель эта — человек.
Но в современном представлении всё живое просто развивается, меняется и разными путями реагирует на изменение среды. В этом вся эволюция. Это естественный процесс, у него нет цели.
По всем данным, человек действительно вышел из Африки. И древние люди, вышедшие из Африки, скорее всего, были темнокожими — это мы можем определить с помощью палеогенетики, если нам удаётся прочитать данные ДНК.
Мы знаем, что после выхода из Африки люди — неандертальцы, кроманьонцы — ещё долго были смуглыми. 8–10 тысяч лет назад в Западной Европе жили темнокожие люди, но некоторые из них уже были голубоглазыми. А позже некоторые популяции в Европе и Азии посветлели.
Цвет кожи зависит от климатических факторов, в первую очередь от интенсивности ультрафиолета.
Поэтому чем ближе к экватору, тем темнее кожа. Тёмный пигмент более оправдан в солнечных регионах, потому что поглощает ультрафиолет.
Долгое время предполагали, что, когда люди отошли далеко от экватора, их кожа начала светлеть, потому что ультрафиолета стало меньше. Это позволило получать хотя бы небольшую дозу УФ. Потому что некоторое количество ультрафиолета человеку нужно для синтеза витамина D3, без него развивается рахит, остеопороз.
Но когда появились данные палеогенетики, выяснилось, что ещё десятки тысяч лет после того, как люди мигрировали в Европу, они оставались темнокожими. И посветлели лишь около 7–9 тысяч лет назад, примерно в то же время, когда появилось сельское хозяйство.
Людей стало много, а дичи мало, и пришлось от охоты и собирательства переходить к возделыванию злаков, поэтому пища стала более однообразной и менее богатой витамином D. Вот тогда кожа начала светлеть, потому что возросла роль солнечного излучения для синтеза этого витамина.
Мутации, связанные со светлой кожей, начали распространяться по материку, и за 1 000 лет человек посветлел, о чём говорят исследования сотен геномов древних людей.
На самом деле человек не потерял шерсть, потому что у нас ведь сохранился волосяной покров. При этом на голове у нас волосы даже гуще, чем у шимпанзе, но на теле — гораздо реже. У мужчин растёт борода, а у шимпанзе такой пышной растительности на лице нет. А у горилл, к примеру, нет таких густых волос на лобке, как у человека.
То есть речь идёт не об исчезновении волос, а об изменении характера волосяного покрова и того, как он развивается в течение жизни.
При этом у самих обезьян количество волосяных луковиц на квадратном сантиметре кожи меньше, чем у какой‑нибудь кошки. А у человекообразных обезьян меньше, чем, например, у мартышки. Таким образом, поредение волос сопровождало всю эволюцию приматов.
Почему это произошло, объясняет много гипотез, ни одна из которых не может быть полностью подтверждена, потому что у нас не так много данных. Ведь в ископаемом виде волосы редко сохраняются, и по останкам неандертальца, к примеру, мы не можем сказать, какие у него были волосы. Мы можем только предполагать.
Сейчас наиболее обоснованная и популярная гипотеза связывает исчезновение волос с изменением теплообмена.
Когда наши предки сидели где‑то в лесах, им было хорошо со своей шерстью. Но климат становился более засушливым, и леса стали исчезать. Поэтому часть человекообразных обезьян перешла к жизни в саванне, где проблему создаёт палящее солнце. Надо как‑то выживать, и человек встал на две ноги, потому что так уменьшалась площадь нагрева тела. Также усилилось потоотделение, а жидкость лучше испаряется с гладкой кожи, а не с волос: последние мешают охлаждению. Поэтому наши предки начали лысеть. На голове густые волосы остались, чтобы защищать от прямых солнечных лучей.
Даже внутри небольшой группы людей кто‑то более волосатый, кто‑то менее. Люди достаточно изменчивы, особенно если учесть, что сейчас этот признак перестал играть приспособительную роль.
Зато сохранился половой отбор. В одних популяциях по некоторым, возможно случайным причинам женщинам нравились более гладкие мужчины, в других — более волосатые. Поэтому сегодня разная густота волосяного покрова — это, вероятно, результат работы полового отбора в разных популяциях людей.
Нет, нельзя, хотя на этом долгое время строились всякие расовые теории. Сейчас понятно, что развитие костного рельефа на черепе и вообще строение черепа в рамках вида Homo sapiens никак не коррелирует с умственными способностями.
Эволюция непрерывна, но это очень медленный процесс, который мы не можем наблюдать в течение своей жизни. Изменения можно заметить за сотни или даже тысячи поколений. И если вы ждёте, что обезьяна вот‑вот превратится в добра молодца, на это потребуется много‑много лет.
Я уже говорил, что каждый вид уникален и не каждая обезьяна обязана становиться человеком. Определённый вид обезьян когда‑то давно в силу разных причин встал на путь очеловечивания. А другие древние обезьяны в процессе эволюции стали шимпанзе, гориллами, гиббонами, капуцинами и так далее. Это просто разные пути эволюции.
С таким же успехом можно спросить, почему все современные обезьяны не превращаются в гиббонов.
Если взять обезьян, похожих на наших предков, и поставить их в условия, похожие на условия, в которых жили наши предки, возможно, через несколько миллионов лет получится что‑то человекоподобное. Но всё равно не совсем человек, потому что полностью идентичные условия создать невозможно.
Человек всеядный по факту, как и многие обезьяны. Например, наши ближайшие генетические родственники шимпанзе. Они едят растения, но также могут поедать яйца птиц, охотятся на мелких млекопитающих, а иногда даже бывают замечены за каннибализмом.
Но именно в эволюции человека количество мяса в рационе увеличилось. При этом сейчас в каких‑то сообществах диета более мясная, а в каких‑то — вегетарианская. Что как раз и подтверждает тот факт, что мы всеядны и можем приспосабливаться к разному рациону.
Нет, неправда. Например, карликовые шимпанзе бонобо очень любвеобильны, они часто занимаются разнообразным сексом, даже однополым.
У некоторых других животных, например у дельфинов, тоже описывают различные сексуальные игрища. Некоторые животные занимаются мастурбацией, что говорит о том, что они получают от этого удовольствие.
Учёные не очень любят делать подобные прогнозы, потому что их нельзя проверить. А наука предпочитает говорить о том, что проверить можно.
Мы можем сказать, что через несколько миллионов лет у человека будет по три пальца, огромный мозг и уменьшится число рёбер — так человека в 1957 году в шутку изобразил палеонтолог Быстров. Но как мы это проверим? Получается, это ненаучные представления.
Чтобы понять, как пойдёт эволюция, нужно понимать, какие факторы в будущем будут на неё влиять, в каких условиях будет жить человек.
А наша среда так быстро меняется, что сложно сказать, что будет через 50 лет. Когда, к примеру, предполагают, что от использования смартфонов у человека изменятся пальцы на руках, это смешно всерьёз обсуждать. Интерфейсы так быстро развиваются, что человек просто не успеет под них эволюционировать.
Я предполагаю, что в будущем человек просто будет активнее сам себя менять и вмешиваться в своё тело с помощью каких‑нибудь бионических протезов, генетических модификаций и так далее.
Человек, вероятно, будет вмешиваться в собственный геном, начиная от изменения цвета глаз, заканчивая исправлением каких‑нибудь генетических ошибок, болезней.
Да, есть шанс, что мы вымрем, ведь многие виды исчезли. А может, и не вымрем и каким‑то образом эволюционируем.
Пока, несмотря на все болезни и войны, население планеты только растёт. Кажется, что скорее мы уничтожим планету, чем вымрем как вид.
