Рак груди, как и другие злокачественные опухоли, чаще всего удаляют либо хирургически, либо химиотерапией; нередко оба метода используют поочерёдно – химиотерапевтическими препаратами стараются истребить злокачественные клетки, оставшиеся после операции. Есть другой вариант, когда химиотерапию несколько раз применяют в течение нескольких месяцев не после, а перед операцией, чтобы опухоль уменьшилась и её было проще удалить. Такую химиотерапию называют неоадъювантной – у неё есть свои плюсы, но стопроцентной эффективности у неё всё же нет. Сотрудники Нидерландского института рака пишут в Nature, что эффективность терапии в неоадъювантном варианте может зависеть от того, в какой момент менструального цикла опухоль получила лекарство. Эксперименты с мышами показали, что рак молочной железы особенно чувствителен к терапии, когда она совпадает с низким уровнем прогестерона. О том же говорят и данные медицинской статистики: если терапию начинали на низком уровне прогестерона, опухоль сильнее уменьшалась, и после операции клинический прогноз был намного более благоприятным.
Важно было именно начать терапию во время низкого прогестерона: первая порция препарата как будто делала опухоль более чувствительной к лечению в целом. Химиотерапия бьёт не только по злокачественным клеткам, но и по здоровым, и часто менструальный цикл останавливается вскоре после начала «химии» и, соответственно, уровень половых гормонов перестаёт меняться. Тем не менее, как было сказано, эффект от первой терапевтической дозы сохранялся на протяжении всего курса.
Есть такие виды рака молочной железы, у которых клетки не несут рецепторов к прогестерону. Можно было бы ожидать, что такие опухоли будут одинаково реагировать на химиотерапию, в какую бы стадию менструального цикла её ни применяли. Но оказалось, что все виды рака груди в этом смысле одинаковы: какие бы рецепторы на клетках ни сидели, они все особенно плохо себя чувствовали, если терапия начиналась при низком прогестероне; и это опять же было видно как в экспериментах на мышах, так и в клинических записях.
Очевидно, тут работает какой-то косвенный механизм, который ещё предстоит расшифровать. Известно, что когда уровень прогестерона падает, клетки рака груди активнее делятся, в самой опухоли становится мало иммунных клеток макрофагов, а кровеносные сосуды, которые подходят к опухоли, расширяются. Когда уровень прогестерона поднимается, кровеносные сосуды сужаются, макрофагов в опухоли становится больше, а опухолевые клетки делятся не так активно, но зато претерпевают определённые изменения – межклеточные контакты слабеют, и клетки становятся склонны к перемещениям по ткани. Изменения в опухолевых клетках могут влиять на их чувствительность к терапии; от ширины сосудов зависит доза лекарства, которая доберётся до опухоли; наконец, иммунные клетки тоже могут играть свою роль, вовсе не обязательно помогая лечебным препаратам – но всё это, повторим, нужно проверять в дальнейших исследованиях. Что до практического применения, то «мышиные» результаты как будто подтверждаются историями болезни. Однако для того, чтобы точно убедиться в эффективности начала лечения на низком прогестероне, нужны клинические эксперименты; впрочем, надо думать, такие эксперименты будут проделаны в самом ближайшем будущем.
