Если я когда-то и уеду из страны, то уеду я не из-за власти, узурпированной бандитами,
не из-за коррупции и беззакония,
не из-за гнилой политической системы,
не из-за страшного фсб,
не из-за плохих условий для бизнеса и не из-за неудовлетворительной экологии,
не из-за высокого уровня преступности и низкого уровня продолжительности жизни,
не из-за украденных у граждан выборов,
не из-за грязных улиц и отсутствия благоустройства,
не из-за плохого сервиса и в целом – низкого уровня жизни,
не из-за отсутствия СМИ и заменивших их средств пропаганды,
не из-за отсутствия уверенности в завтрашнем дне и не из-за зыбкости прав и свобод,
не из-за кривого правосудия и низкой культуры, не из-за отсутствия перспектив для детей.
Нет. Не из-за всего этого.
Если я когда-то и уеду, то уеду от людей.
От обычных людей.
От учителей и врачей, подделывающих результаты выборов и жалующихся наряду с этим на низкие зарплаты, от готовых выполнить любой преступный и аморальный приказ госслужащих, от называющих себя верующими людей, которые, как сказал Христос – комара оцеживают, а верблюда поглощают – они готовы придраться к любому мелкому недостатку своего ближнего, но никогда не выступят против огромного, разрушительного зла, против греха сильных мира сего, омрачающего и уничтожающего жизни миллионов.
Мне совсем не страшно незаслуженно пострадать, если я буду знать, что вокруг меня – честные, порядочные люди, которые никогда не смирятся с несправедливостью и сделают всё для её восстановления. Но мне страшно подвергнуться страданию среди сотен и тысяч тех, кто сразу же отведет свой взгляд и сделает вид, что ничего не случилось.
Я бы уехал от тех, кто живет, насквозь пропитанный страхом и равнодушием.
От тех, кого ничего не касается и всё – не их дело.
От всех тех, кто находит оправдание любому злу и не способен поверить в чистоту ничьих мотивов.
От всех, набивающих себе цену, но предающих любые идеалы всего за 30 сребреников.
От всей этой кичливости своим величием с одновременной неспособностью вести себя в соответствии с самыми минимальными цивилизованными стандартами.
От людей, которым ничего не нужно и на всё наплевать, кроме того, чем в этом дне набить требуху.
От массы тех, кого пугает искренность и честность.
От живущих с закрытыми глазами и бродящими наощупь.
От выжимающих из жизни последние соки, лишь бы смочить иссохшую душу хотя бы каплей радости и удовольствия.
От тех, кто убежден, что весь мир им что-то должен и одновременно с тем, не способных ни за что понести малейшую ответственность.
От всей массы тех, кто брезгует поднять не попавшую в урну бумажку, но не брезгуют тем, когда их права и свободы смешивают с дерьмом и они стоят и обтекают перед всем миром.
Никакая грязь не страшна, пока ты с ней борешься, но в тот момент, когда в эту грязь плюхаются и начинают барахтаться в ней люди, размазывая её на всё что только можно.., взрослые, нормальные с виду люди.., вот тогда руки опускаются. Тогда хочется отвернуться и никогда больше этого не видеть. Уйти от этого отвратительного зрелища подальше. Не иметь с этим ничего общего.
Выбраться из руин гражданского общества, где из каждой полуразрушенной стены тебе на голову может свалиться кирпич – тот, кто еще вчера пытался укреплять собой эти стены, а сегодня, будучи разочарован, в отчаянии готов компрометировать и крушить идеалы, к которым совсем недавно стремился.
И теперь он побольнее хочет ударить, повредить тех, кто не отчаялся как он, не сдался. Теперь он свысока посмеивается и издевается над наивностью тех, кто не позволил умереть надежде.
И от этого всего его действия обретают гораздо большую разрушительную силу, нежели та, которой обладают, изначально занимавшие позиции врагов, чудовища.
Христос был неуязвим до тех пор, пока в дело не вступил Иуда.
Ни могущественные римские правители, ни влиятельные фарисеи, ни высокопоставленные недоброжелатели, ни шпионы, денно и нощно отслеживающие все странички Христа в соцсетях, были не в силах поставить точку в своих злых намерениях.
Это сделал Иуда. Один из.
Российский народ сам стал для себя Иудой.
И теперь с ним может делать всё, что угодно, кто угодно.
Кто угодно. Всё что угодно.
Теперь над этим народом можно издеваться, кричать: прореки – кто тебя ударил? Можно бить плетьми, можно унижать, вырывать куски мяса и заставлять на посмешище таскать тяжелые кресты, можно натягивать на голову терновый венок, заливая кровью притязания на царственное величие, можно забивать в руки гвозди и обездвиживать на древе на глазах улюлюкающей толпы, а потом следить издалека как постепенно замирает сердце и угасает жизнь.
Сердце и жизнь целого народа.
Совершающего самоубийство на глазах у всех.
Оригинал
