Продолжаем знакомство с музыкой зарадившейся как карибский феномен и распространившейся по всему миру со скоростью лесного пожара, обладающей способностью будоражить тело и исцелять душу, выпуск 1 здесь , выпуск 2 здесь ,
30. Johnny Pacheco & Pete ‘El Conde’ Rodríguez, ‘Tres de Café y Dos de Azúcar’ (1973)
В отличие от своих современников, которые стремились придать афро-карибскому стилю 70-х радикальный оттенок диссонанса и фанка, соучредитель Fania Джонни Пачеко (Johnny Pacheco) был традиционалистом. Выросший в Доминиканской Республике, он слушал кубинское радио и ценил тропические самородки Ла-Сонора-Матансера. Будучи лидером группы, композитором и продюсером в Нью-Йорке, Пачеко обновил ретро-звучание золотой эры Кубы с помощью сложных аранжировок и ряда замечательных вокалистов, включая пуэрториканца Сонеро Пита "Эль Конде" Родригеса (Sonero Pete "El Conde" Rodriguez). Их партнерство стало легендарным, и эта великолепная сессия сохраняет атмосферу “Primoroso Cantar” и “Víralo Al Revés”, близкую к истокам – живую и элегантную, лишенную теней.
29. Marc Anthony, ‘Todo A Su Tiempo’ (1995)
Марк Энтони (Marc Anthony), родившийся в Нью-Йорке, сочетал свою любовь к винтажу Эктора Лаво (Héctor Lavoe) с сиропной сальсой romantica aesthetic, которая царила в девяностых годах. Своего рода парень в своем роде, он создал что-то совершенно новое: мелодраматические хиты, которые чувствовали бы себя как дома в качестве тематических песен для теленовелл, и в то же время основывались на определенной аутентичности духа. Воспитанный на балладных заданиях семидесятых и восьмидесятых годов, его стиль пения продолжает разделять поклонников, но его статус одаренного певца теперь неоспорим. Самое главное, Марк Энтони ( Marc Anthony) спас сальсу от ненужности, сделав ее коммерчески жизнеспособной. Одно из его самых ранних начинаний, Все, что В свое время принесло пользу, - величественная постановка Серджио Джорджа (Sergio George) и плавный шлейф “Я буду любить тебя” и “Никто не сравнится с Ней”.
28. Ismael Miranda, ‘Así Se Compone Un Son’ (1973)
Известный как эль-ниньо бонито де ла сальса (красавчик сальсы), уроженец Пуэрто-Рико Исмаэль Миранда (Ismael Miranda) был в некотором роде подростковым вундеркиндом. К тому времени, когда он покинул оркестр клавишника Ларри Харлоу (Larry Harlow) и начал успешную карьеру с этого знаменательного сольного дебюта, ему было всего 23 года, и он был готов к новым испытаниям. В заглавном треке, написанном им самим, он предлагает рецепт успешного альбома, в котором много вдохновения и кубинского колорита. Это музыка в стиле типико, с резкими акцентами бонго и хорошо темперированными партиями для трубы. Освободившись от пут, Миранда (Miranda) исполняет танец меренге (“Ахора, что значит Саброзо”) и мрачную уличную версию танго в стиле болеро “Лас Куарентас”. Никогда раньше его голос не звучал так уверенно.
27. Ricardo Ray Y Bobby Cruz, ‘El Bestial Sonido De… ‘ (1971)
Излишества прог-рока просочились в пуэрториканскую сальсу, оказав огромное влияние на записи, которые клавишник Рикардо Рэй (Ricardo Ray) и вокалист Бобби Круз (Bobby Cruz) записали в период своего расцвета в семидесятые – неудивительно, что они назвали свое собственное новаторское звучание "зверским". На седьмой минуте вступительный заглавный трек дополняется юмористическими эффектами игры на фортепиано и трубе, после чего Рэй – автор сальсы Рик Уэйкман (Rick Wakeman) – наслаждается классическими образцами и цитирует Шопена, а Круз интересуется, играет ли на фортепиано Стравинский. Не пропустите соло на скрипучих тембрах и пронзительный вокал Круза, одержимого человека. В другом месте дуэт исполняет “Fire and Rain” Джеймса Тейлора (James Taylor) в виде шикарного латиноамериканского соул-болеро и go bossa на первых тактах “La Vimari”, а Мики Вимари исполняет прекрасный приглашенный вокал. Для Рэя и Круза афро-кубинский гобелен был веселой игровой площадкой, которой не было видно конца.
26. Gilberto Santa Rosa, ‘Intenso’ (2001)
В детстве, проведенном в Пуэрто–Рико, Джильберто Санта Роса (Gilberto Santa Rosa) был одержим мастерством короля мамбо пятидесятых годов Тито Родригеса (Tito Rodríguez) – его стилем одежды и джентльменской дикцией - и в конце концов приобрел мастер-кассеты с телешоу певца для своего личного архива. Прирожденный любитель угождать толпе, Санта Роза сумел найти тонкий баланс между языком романтической сальсы и неустанным зажиганием, которое питает тропический танцпол. И это неудивительно, ведь он стал одной из крупнейших звезд этого жанра в 21 веке. Эта увлекательная сессия может погрузить вас в сумеречное наслаждение оркестровой баладой, в то время как неистовый напор “La Agarro Bajando” показывает, что Жильбертито тоже умеет выплескивать адреналин, когда того требует ситуация.
25. Bobby Valentín, ‘Soy Boricua’ (1972)
Сын фермера, Валентин-самоучка (Valentine is self-taught) в начале своей карьеры перешел с трубы на бас-гитару и стал одним из самых надежных бэндлидеров этого жанра. Записанный в Пуэрто-Рико альбом Soy Boricua отражает момент эйфории, когда Валентин покинул Нью-Йорк и навсегда вернулся на остров, чтобы взять под контроль свое состояние и основать лейбл Bronco record. Певец Марвин Сантьяго (Marvin Santiago) блистает в энергичных песнях “Aquella Mujer” и “Pirata de la Mar” – обеих композициях Тайта Кюре Алонсо (Curet Alonso), но самым вдохновляющим моментом альбома является заглавный трек Роберто Англеро (Roberto Angleró). Обезоруживающая дань уважения самобытности пуэрториканцев, их беззаботный припев (“soy boricua, tú lo sabes”) также могут быть истолкованы как утешительное послание о принятии себя всей латиноамериканской диаспорой.
24. Willie Rosario, ‘Infinito’ (1973)
Когда молодой пуэрториканский музыкант Вилли Росарио (Willie Rosario) увидел Тито Пуэнте (Tito Puente), играющего на тимбалесах в Palladium, он понял, что выступать в таком ярком стиле было бы глупо. Будучи сдержанным тимбалеро и лидером группы, Росарио решил вместо этого сосредоточиться на создании прочного фундамента, на котором могли бы процветать интригующие аранжировки. Вдохновленный джазовым музыкантом Джерри Маллиганом (Gerry Mulligan), он также добавил в свой оркестр баритон-саксофон, что позволило увеличить глубину звучания сальсы и поднять фанковые текстуры на более высокий уровень. Infinite - лучший из десятков его замечательных альбомов. Он начинается с джема Тайта Кюре Алонсо (Tite Curet Alonso) “Échame La Culpa A Mí” (это вокал Хосе “Джуниора” Толедо - José ‘Junior’ Toledo) и погружает в атмосферу space lounge с отрывистым прочтением "Последнего танго в Париже" Гато Барбьери (Gato Barbieri) с использованием вибраций и электрогитары. В мае 2024 года Росарио исполнилось 100 лет.
23. Willie Colón, ‘Fantasmas’ (1981)
Изменить историю латинской музыки благодаря многолетнему сотрудничеству с Эктором Лаво и Рубеном Блейдсом (Héctor Lavoe and Rubén Blades), казалось, было недостаточно. Тромбонист, певец и композитор Вилли Колон (Willie Colón) планировал сделать сольную карьеру, задающую новые тенденции. Грандиозный эксперимент в области пост-сальсы, Fantasmas предлагает новый путь, превращающий тропическую музыку в симфоническую благодаря сочным оркестровкам и изысканным женским колоритам. Как и в своих работах семидесятых годов, он черпал вдохновение в других жанрах: в его руках классическая песня Чико Буарке (Chico Buarque) “O Que Será” 1976 года выпуска превращается в прогрессивную сальсу, сохраняя при этом долю бразильской бархатистости. Хит Эдди Гранта (Eddy Grant) soca 1977 года “Say I Love You” стал хитом cosmopolitan на дискотеке “Amor Verdadero”. Одна из самых уязвимых частей канона Фании (Fania), "Фантазмы", подразумевает, что сальса наконец-то освободилась от любых прежних, добровольно наложенных ограничений.
22. The Joe Cuba Sextet, ‘Wanted Dead Or Alive’ (1966)
Конгуэро Джо Куба (Conguero Joe Cuba), родившийся в Гарлеме в 1931 году, построил двуязычный мост из дружелюбия и грува, объединив R & B с латиноамериканским колоритом и поп-музыкой, вызывающей отклик. Это новое звучание было названо boogaloo и отражало чувственность молодых, расово интегрированных жителей Нью-Йорка, характерную для шестидесятых годов. Элегантный саунд-архитектор, Куба отказался от обязательного использования духовых инструментов, дополнив ритм-секцию гибкими вибрациями. Его печально известный секстет мог похвастаться превосходными вокалистами – будущей иконой Чео Фелисиано (Cheo Feliciano) с предыдущими хитами, такими как “El Ratón”, и Джимми Сабатером (Jimmy Sabater) с этим самым успешным выступлением группы. В этой невинной капсуле времени пластинки, лишенной резкого привкуса сальсы, которая последовала за этим, прослеживается переход от ду-воп-конфетки “Triste” к повествованию о баррио в “Alafia” и вечно улыбающемуся самородку бугалу “Bang Bang”.
21. Eddie Palmieri, ‘The Sun of Latin Music’ (1974)
Упрямо независимый, вечно занятый поисками новой блестящей фишки диссонанса, клавишник из Нью-Йорка Эдди Палмиери (Eddie Palmieri) никогда не переставал изобретать себя заново. После успеха его “La Perfecta”, исполненной на тромбоне, "Champagne experiments", посвященной бугалу, и психоделической песни "Vámonos Pa'l Monte", посвященной социальной справедливости, Пальмиери одержал победу на этом "тропическом палимпсесте", получившем премию "ГРЭММИ", - пластинке, которой удалось совершить невозможное – звучать одновременно коммерчески и совершенно разрушительно. Голос молодого Лало Родригеса (Lalo Rodríguez) добавляет задора в мегахит танцпола “Nada De Ti”, а затем Пальмиери исполняет безумный мэшап песни The Beatles ”You Never Give Me Your Money" с пуэрториканской танцовщицей. Он дает волю своему воображению в 15-минутном “Un Día Bonito” – густых джунглях джазового озорства и афрокубинских припевов - поистине “Прекрасном дне”.
