Национальная идея в России никому не нужна, потому что это - пустая, искусственная фраза. Нечто лишенное жизни, а значит - и смысла.
Когда Путина спрашивают про национальную идею, он реагирует как типичный русский человек. В его обтекаемых ответах сквозит прежде всего удивление. С чего бы это вдруг взрослым людям спрашивать про ерунду и прикидываться теми, кем они не являются.
Президент отвечает обычно что-то про патриотизм, хотя понимает, что вопрос - совсем про другое.
Национальная идея это - про смысл жизни. Только применительно не к человеку, а к целому народу.
Народ - очень емкое слово. Русский язык вообще полон множества оттенков, скрытых смыслов, исторической глубины и ассоциаций.
Нация - слово плоское, нерусское. Означает непонятно что.
Нам до сих пор и произносить-то его неловко. Совсем не потому что фашисты его очень любили. Просто нам в понятии «нация» - тесно.
Там много неважного. Типа - кровь, личные свободы. А вот веры в «нации» - нет. А так в России не бывает. Чтобы без веры. А когда начинают про политическую нацию втолковывать, тут вообще хоть святых выноси. Какое-то явное жульничество. Поэтому, русские называют себя - народ.
Но если уж так вам так нужна эта национальная идея, то ровно 20 лет назад ее сформулировал режиссер Алексей Балабанов в фильме «Брат-2».
Целое поколение знает фильм наизусть и, зайди вдруг разговор про национальную идею, почти наверняка в голове у 35 или 50-летнего всплывет хрестоматийный сюжет из балабановского фильма.
- Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней!
Вот вам - национальная идея.
Правда, она же - справедливость. Они ведь не зря однокоренные. Смысл, сверхидея русской жизни именно в справедливости.
Именно ее люди ищут, в нее они верят. Разочаровываются и впадают в апатию, когда ее нет. Ради справедливости русские люди готовы воевать и умирать.
Красный 20 век стал органической частью русской истории, потому что он был именно исторической попыткой добиться всемирной справедливости.
Красные победили в Гражданской войне, потому что точно знали, что они - за справедливость.
И спустя еще четверть века, когда началась война ее главным смыслом было «Наше дело - правое», справедливое.
А патриотизм конечно никакой национальной идеей быть не может. Это вообще не идея, это - естественное состояние человека. Как любовь к матери, преданность семье.
Тут нечего осмысливать, в патриотизме нет цели и нет морального идеала. Патриотом может быть и вор, и мерзавец. И это не сделает их приличными людьми.
Патриотизм объективно замкнут государственными границами. Но как тогда быть с добровольцами в Донбассе?
У них разные паспорта, разные национальности.
А вот как быть.
Те, у кого на шевронах были нашиты георгиевские ленты, воевали за справедливость и по этому признаку мы их определяем, как «наших». Именно по признаку «справедливости» это - наша война, в которой мы на вполне конкретной стороне.
И тут не вредно еще раз вспомнить о причинах небывалого народного подъема весной 2014 года.
Возвращение Крыма было исправлением огромной несправедливости и поддержано оно было русским народом именно по этой причине, а совсем не потому что там был какой-то референдум.
Только справедливость как национальная идея для любой власти груз почти непосильный. Очень многое придется в устройстве России поменять.
ИСТОЧНИК KP.RU
