После поражения Третьего рейха во Второй мировой войне состоялся ряд процессов над нацистскими преступниками из высшего эшелона власти. Не избежали их и руководители стран, входящих в коалицию стран Оси и воевавших на стороне Германии. Их ожидал закономерный и практически одинаковый финал: кого расстреляли, а кого и повесили. Румыния, Венгрия, Италия... Возмездия не избежал никто. Ну почти никто.
На этом фоне судьба Карла Маннергейма выглядит труднообъяснимым парадоксом. Главнокомандующий финской армией в двух войнах с Советским Союзом Зимней (конец тридцать девятого – начало сорокового) и Советско-финской (с сорок первого по сорок четвертый) не только не был осужден, но и остался на посту президента Финляндии, который о занял в августе сорок четвертого вместо ушедшего в отставку Рюсти Рюти (получил 10 лет).
Более того, когда лидер финских коммунистов Хертта Куусинен в сорок пятом отправила Сталину список нацистских преступников, подлежащих, по ее мнению, уголовному преследованию, Иосиф Виссарионович своим знаменитым красным карандашом вычеркнул возглавлявшего список Маннергейма, а, чтобы не было разночтений добавил вполне исчерпывающую ремарку: «Не трогать!». Чем же заслужил Карл Маннергейм такую благосклонность вождя?
Вряд ли причиной стало, что именно он подписал в сентябре сорок четвертого соглашение о перемирии между Финляндией и СССР, а в марте сорок пятого и объявил войну Германии, правда не войдя в антигитлеровскую коалицию. К этому моменту Финляндия была практически разгромлена, а исход войны ни у кого уже не вызывал сомнений. Некоторые ответы можно найти в биографии Маннергейма.
Когда в тридцать девятом переговоры о территориальных претензиях Советского Союза зашли в тупик, понимал, что война неизбежна. Обвинил Советский Союз.
«…И вот провокация, которую я ожидал с середины октября, свершилась. Когда я лично побывал 26 октября 1939 года на Карельском перешейке, генерал Ненонен заверил меня, что артиллерия полностью отведена за линию укреплений, откуда ни одна батарея не в силах произвести выстрел за пределы границы… 26 ноября Советский Союз организовал провокацию, известную ныне под названием «Выстрелы в Майнила»… Во время войны 1941—1944 годов пленные русские детально описали, как была организована неуклюжая провокация…», написал он позже в своих мемуарах.
С началом войны был назначен главнокомандующим финской армии. Под его руководством армия сумела выдержать первый удар. Маннергейм искал поддержки у глав европейских государств, но ни военной ни финансовой помощи не дождался. В марте, когда ресурсы были исчерпаны, а истощенная армия уже не могла сдерживать натиск превосходящих сил РККА рекомендовал правительству заключить мир на любых условиях. В результате Финляндия потеряла десятую часть территории. Но, несмотря на это авторитет Маннергейма вырос, и теперь без его одобрения не принималось ни одно решение.
Положение Финляндии перед войной Маннергейм оценивал, как критическое. Он видел перед собой только одну цель, независимую Финляндию. Не получив поддержку европейских государств, он поддерживал политику лавирования между СССР и Германией.
«Денонсировать договора значило с одной стороны — восстать против немцев, от отношений с которыми зависело существование Финляндии как независимого государства. С другой стороны — передать судьбу в руки русских. Прекращение ввоза товаров с любого направления привело бы к жестокому кризису, которым немедленно бы воспользовались как немцы, так и русские. Нас прижали к стене», объяснил он свое видение ситуации в мемуарах.
После падения Франции Финляндия созрела для союза с Гитлером. После начала немецкого вторжения в СССР, Маннергейм тоже отдал приказ о наступлении. Из него явственно видно, что основной целью было не только вернуть потерянные годом ранее территории, но и установить новые границы по Неве и Свири, попутно прихватив Кольский полуостров. Против планов Гитлера стереть Ленинград с лица земли Маннергейм не возражал.
Тем не менее, как опытный политик, несмотря на давление с немецкой стороны, продолжать наступление в сторону Ленинграда он отказался. Хотя скорее всего наступление финской армии просто выдохлось. Ну не подходила она для операций в реалиях Великой Отечественной.
Более того, после провала блицкрига Маннергейм уже понял, что Германии эту войну уже не выиграть и начал искать контакты с Советским Союзом, одновременно пытаясь найти для Финляндии возможность выхода из войны. Через Швецию был налажен обмен информацией. Доверие очевидно было (для справок, Густав Карлович служил в одной кавалерийской школе с Семеном Буденным) и его информации о том, что он не собирается предпринимать активных действий, верили, перебрасывая резервы на более опасные направления.
А когда в сорок четвертом, став президентом, Маннергейм получил полную власть, он тут же инициировал переговоры о мире с Советским Союзом, начал вытеснение немецких частей из Финляндии (так называемая Лапландская война), а потом и объявил войну Германии.
На Потсдамской конференции и Англия, и США не стали предъявлять претензии к Финляндии и отказались от репараций. Однако с Советским Союзом она расплачивалась, причем вернула часть территорий. И сумела занять четкую позицию нейтралитета, сохранив независимость, демократическую систему и рыночную экономику, став при этом одним из важнейших стратегических партнеров Советского Союза.
Гибкая политика позволила стране выйти из войны сравнительно без потерь как экономических, так и репутационных, лица Финляндия не потеряла. Во многом это заслуга Карла Маннергейма, о котором Сталин отозвался весьма уважительно:
«Только он смог убедить финский народ, чтобы Финляндия капитулировала, и был действительно патриотом своей страны»
