Журналист Леонид Радзиховский сравнивает нынешнюю эпоху с "застоем" 1970-х - начала 1980-х годов. Но ест существенная разница: тогда почти все мыслящие люди страны знали, что нужно исправить, чтобы выйти из застоя. Сегодня же почти у всех ощущение тупика. "Мы вступили, как мне кажется (и не только мне: это, по-моему, довольно очевидно) в пору такого, зрелого ядреного застоя, - говорит Леонид Радзиховский в эфире радиостанции "Эхо Москвы". - Стагнация в экономике, социальная стагнация, когда все лифты обесточены. Накопилось. Пришло. Главное, конечно, не это, главное – это полное такое, вот, абсолютное отсутствие любого чего угодно, что можно было бы назвать проектом, планом, целью. Этого вообще нет. Этого давно нет, но, вот, до такой степени, до такой абсолютной звенящей пустоты, до такого вакуума, полного отсутствия любых проектов, любых целей, любых образов будущего мы двигались -двигались и пришли. Всё. Абсолютный ноль. Полная изба Свидригайлова, по углам пауки и ничего. И мертвые с косами стоят, и тишина. Этот застой отличается от советского застоя очень сильно. Советский застой – это, значит, такой, зрелый, ядреный застой. Это 1980-е, 1981-й, 1982-й. Он был характерен несколькими вещами, которых сейчас абсолютно нет. Да, чувствовалось, что остановились… Ну вот, тогда был снят такой фильм неплохой «Остановился поезд» Абдрашитова. Вот, поезд остановился – это все чувствуют. Была интеллектуальная энергетика. Это был набатный Солженицын, это был, значит, харизматический Сахаров – это для одной категории людей. Была энергетика и драйв в обществе. Да, они не имели отношения к официальной власти, но они были (высокая энергетика, высокий драйв). Гениальный Высоцкий, гениальный Тарковский. Совсем другая Пугачева. Не нынешние, значит, певуны, а совсем другая Пугачева. Был накал каких-то… Ну, не накал, но какой-то градус интеллектуальных дискуссий в обществе о том, что будет после того, как это закончится. У многих людей была ясность, что это (Советский Союз, государственная экономика, Госплан, отсутствие частной собственности, закрытая страна), это а) ненормально и б) понятно, что нормально и что надо сделать хотя бы в общих чертах для того, чтобы стало нормально. Надо с головы, то есть государственного плана, отсутствия частной собственности и так далее встать на ноги – дать частную собственность, открыть страну, сломать эти идиотские барьеры, то, о чем со свойственной ему страстью кричал Солженицын: "Сорвите, сорвите эту грязную рубаху, которая вся запотела от лжи и крови!" и так далее. Вот, сейчас застой есть, но никаких абсолютно ни планов, ни сил (хотя бы интеллектуальных сил) по его преодолению близко нет. В советское время людей сажали тысячами. Ты-ся-ча-ми. Сейчас посадили, там, 10, 20, 30 человек… Это вообще не связанные вещи. Можно мало сажать и при этом не будет идей, можно много сажать и не будет идей. Можно никого не сажать и будут идеи. Можно много сажать и будут идеи. Это не связанные вещи. В советское время масса народу уехала и высказывали идеи, эти идеи имели резонанс. Тот же Солженицын был давно выслан и высказывал оттуда идеи. Кто мешает огромной партии лучших людей России, которые получают гранты в США, высказывать ценные идеи? Вот, всё нынешнее, так сказать, интеллектуальное движение – это бессильное и смешное брюзжание. Не в том, что сажают, или не в том, что не сажают. Поэт такой был Олейников, написал (чего-то не помню начало, дальше): "Как что-то из меня ушло. Душою было это что-то". Вот, что-то из этого общества ушло. Душою было это что-то. Вот, в советском застое эта самая душа была, и она не сводилась к бессмысленному брюзжанию в адрес большого начальника. Было что-то другое. Был интеллектуальный драйв, были какие-то планы, были какие-то идеи. Это ушло. Отчасти это ушло по той причине, что это всё реализовалось. А дальше чего предложить, не понятно. Хотели рыночную экономику – вы ее имеете. Хотели открытую страну – у нас открытая страна. Хотели отсутствия цензуры – у нас нет цензуры. Вырастает то, что из этой почвы может вырасти. Вы хотели рыночную экономику, мы хотели рыночную экономику, мы хотим рыночную экономику – она и выросла. Но в стране, которая живет на сырьевую ренту (а по-другому она жить не умеет, тем более нефть у нас есть), в стране, которая живет на сырьевую ренту, в стране, где огромный ВПК, который на Луну не улетел, в стране, где население очень привыкло к очень большим социальным гарантиям и совсем не привыкло ни к какой конкуренции, в этой стране закономерно вырастает та форма рыночной экономики, которая выросла. Ее же не с Марса спустили".
