Участвуя в походах против горцев, поручик Лермонтов не стал их врагом, он жил и действовал в кавказской среде, являясь носителем чести русского офицера: "Я многому научился у азиатов, и мне хотелось проникнуть в таинства азиатского миросозерцания… Поверьте мне, там на Востоке тайник богатых откровений", — говорил он редактору "Отечественных записок" А. А. Краевскому. Будучи воином, он относился с глубочайшим интересом к народам столь любимого им Кавказского края, правдиво воспев энергию и фатализм, страсть и упорство, характерные для горцев. Кавказ ответил ему взаимностью, создав в своей мифологии высокий поэтический образ Русского — Воина — Поэта. …В одном из писем к своему приятелю Алексею Лопухину Михаил Юрьевич с юмором писал: «…Завтра еду в действующий отряд на левый фланг в Чечню брать пророка Шамиля, которого, надеюсь, не возьму, а если возьму, то постараюсь прислать к тебе по пересылке. Такая каналья этот пророк!…» На Кавказе существует интересное предание об этом легендарном предводителе горцев: «Имам Шамиль в сопровождении мюридов и воинов ехал по горным тропам, совершая один из ночных переходов. Воины пели песни — свои, кавказские песни, большей частью походные и боевые. Вдруг кто-то затянул совершенно иную — протяжную, величественную. Имам вслушался. Песня завораживала, она была о ночной дороге, о земле, спящей в голубом сиянии, о мечте уснуть таким же сном. — Чья песня? Кто сложил? — Русский офицер, с нами воевал. — Жив? — Нет, убили. — Наши? — Свои, русские. Имам Шамиль помолчал, а потом промолвил: «Богат народ, убивающий таких сыновей»…. Столь кратко и по существу о великом поэте не было сказано НИ ОДНИМ русским исследователем, писателем, современником. Нужно, вероятно, было именно это отстранение, какое было у предводителя Кавказа, воюющего с Россией, чтобы увидеть вражескую сторону и самого врага в таком свете. В этом свете он уже перестает быть врагом, он "ВСЕЧЕЛОВЕК". А страна, чьим сыном он был, кажется великой и несчастной одновременно — бедной в своем величии, великой в своем несчастии….» Ведь, не устаешь поражаться «богатству» народа, могущего позволить себе такую роскошь — УБИВАТЬ ЛУЧШИХ ИЗ ЛУЧШИХ, причем методично, за веком век, веруя в неиссякаемость своего богатства. Гений пришел, проявился в слове, обогатил народ и уже бессмертен. А дальше? А дальше неразумные потомки могут и «сбросить с корабля современности». Но даже самые оголтелые не пытались это сделать с Лермонтовым ни в XIX веке, ни в XX … "Даже буйные шестидесятые годы XIX в. с их школьным “разрушением эстетики”, поколебавши треножник Пушкина, все-таки по-своему признавали Лермонтова и не делали покушений на его незыблемую славу". (П.П. Перцов). Для такого покушения нужен был приход "эффективных менеджеров" в XXI веке, дерзко возжелавших гения «ПОВЕРНУТЬ, ПОКРУТИТЬ, ПРЕДСТАВИТЬ ПОД ЗНАКОМ ВОПРОСА.... таким МАРГИНАЛОМ…», поставивших "задачу ребрендинга русской литературы" ("меньшее я на себя не возлагаю" - Дм.БАК) и превращения экспозиции мемориального дома в площадку для инфостендов...
