Вопросов здесь много. Какие добрые дела имеются в виду? Милостыня? Посильная помощь ближнему? Доброе слово? Миссия? А главное – сколько нужно сделать добрых дел, чтобы наследовать жизнь вечную?
На вопрос «Сколько нужно сделать добрых дел, чтобы спастись?» напрашиваются три варианта ответа.
1. Одно.
Жил в VI веке мытарь Петр, жестокий и скупой человек. Однажды некий нищий на спор решился выманить у Петра милостыню. Подкараулив вечером Петра, который нес домой корзину хлебов, нищий стал всячески докучать ему. Разгневавшись, Петр запустил в нищего буханкой.
Через два дня Петр тяжело заболел. Тогда он увидел, что принесены были весы, и на одну чашу темные духи положили все его грехи с ранней юности. Ангелы же, пытавшиеся защитить Петра, не знали, что положить на вторую. В конце концов один из них сказал:
– Нет у него ничего доброго, вот разве что этот хлеб.
Хлеб был положен на вторую чашу и – перевесил.
2. Ни одного.
Благоразумный разбойник, как мы помним, не имел времени для добрых дел. И он же первым вошел в рай.
3. Сколько ни совершай добрых дел, все равно окажется недостаточно.
Преподобный Сисой Великий (преставился в 429 г.) совершил множество подвигов, провел 60 лет в пустыне. Когда он умирал, то просил пришедших за ним ангелов:
– Дайте мне еще немного времени для покаяния.
Ученики сказали:
– Авва, тебе нет нужды в покаянии.
– Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего, – ответил преподобный.
Что же выбрать?
Первый вариант хорош. Да, одно дело спасти может, но… В конце видения Петру посоветовали: «Пойди и прибавь». Что он и сделал. Так что на одном деле, видимо, тоже останавливаться все же не стоит.
Второй вариант, конечно, проще всего. Может, и правда, не стоит беспокоиться о добрых делах, достаточно спасаться покаянием и верой?
Вроде рабочая версия, но опять же, смотря как понимать установку: «Ок, буду как благоразумный разбойник». То есть буду жить, как живется, а перед смертью возопию и спасусь.
А получится ли? Оставим в стороне случаи внезапной смерти, хотя и этого исключить нельзя. Допустим, есть у нас перед смертью время для пламенного покаяния. А вот есть ли стопроцентная гарантия, что само покаяние появится?
Вспоминается рассказ одного знакомого. Однажды он попал в крайне опасную ситуацию. И… ни огненного покаяния, ни слезного всеомывающего сокрушения не испытал. Ужаснувшись, он понял, что сердце смягчиться не спешит: как было узеньким, сереньким, так и осталось. И слезы из глаз не льются. И вообще паралич какой-то наступил.
Нет, откладывать спасение на последние часы совсем не хочется.
Лучше уж третий вариант.
Но и тут сложности – отчего же преподобный Сисой просил дать ему время на покаяние? Неужели всего того доброго, что он сделал за всю жизнь, все равно недостаточно для спасения души?
А какова она, душа-то наша?
Известный священник-проповедник ХХ века Александр Ельчанинов, составляя план души, с грустью отметил: «Облака псевдодобродетелей, изуродованных, объеденных, как кислотой, тщеславием: наши будто бы добрые дела, наша будто бы молитва, наша правдивость, прямота; это облако закрывает нам истинную жалкую картину нашей души и мешает покаянию».
Получается, что добрые дела мы либо совершаем с примесью зла, либо они отравлены нашим тщеславием.
Далеко тут до спасения. Вот откуда вытекает необходимость очищения добрых дел покаянием, о котором и говорил святой Сисой!
Покаяние ведь само по себе и есть не погружение в самобичевание перед зеркалом, а, как говорил митрополит Антоний Сурожский, активное деятельное преображение жизни и души перед лицом Бога. То есть необходимо – делание.
Но все же возникает вопрос: а что считать добрыми делами?
Если понимать под ними только вещественное милосердие, то тот же святой Сисой, скорее всего, не имел в пустыне возможности творить добрые дела.
Откроем святых отцов, и вот тут выясняется, что доброе дело не обязательно поступок. Это всякое слово, дело и помышление, согласное с законом Божиим. Значит, находясь и в пустыне, доброе дело можно совершать умом и словом! И святой Сисой творил добрые дела, получается, беспрестанно.
А что же добрые дела в узком смысле слова, милостыня и помощь ближним? Какова их роль в деле спасения? Может, они не так уж и нужны для спасения?
– Очень нужны! – уверен монах Диодор (Ларионов). – Они являются первым этапом христианской жизни. Цель добрых дел – очистить душу от страстей и приобрести душевные добродетели, прежде всего милосердие. Духовная жизнь устроена так, что за одной душевной добродетелью следуют и все остальные: кто достиг милосердия, тот приобрел и любовь.
Монах Диодор (Ларионов) – насельник Богородице–Сергиевой пустыни.
Богослов, патролог, переводчик, специалист по средневековой византийской философии и каноническому праву.
Понятно, значит, милосердие к ближнему необходимо, это доброе дело. Но вот святитель Григорий Палама, рассуждая о добрых делах, пишет совсем не о милостыне! Речь идет об умной молитве: «Братия мои, как имеют долг все обще христиане, от мала до велика, молиться всегда умной молитвою: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» так, чтоб ум их и их сердце навык имели всегда изрекать священные слова сии…»
Получается, что Иисусова молитва тоже относится к добрым делам? Да еще и обязательным, верно?
– В этом отрывке святитель Григорий говорит о необходимости помимо внешних дел, еще и внутреннего делания, – объясняет монах Диодор. – «Обогрей», «накорми» – это дела внешнего человека, которые тоже необходимы, но их недостаточно для цели христианской жизни. Поэтому он и говорит: «Внешний наш человек пусть исполняет свои телесные дела, а внутренний весь пусть будет посвящаем на служение Богу и никогда не отстает от этого духовного дела умной молитвы». С точки зрения святителя, умная молитва не требует каких–то специальных условий, а может исполняться всегда – и во время работы, и во время отдыха.
А как же миряне? Относятся ли и к ним эти слова или они обращены исключительно к монашествующим?
– Как и все святые отцы до него, святитель Григорий не видел принципиальной разницы между монахами и мирянами, – поясняет монах Диодор. – Заповеди даны всем христианам, и они одни для всех. Нет отдельных заповедей для монахов и отдельных для мирян. У монахов нет какой-то иной цели, кроме той, которая есть у всех христиан.
Кроме того, мы не должны забывать, что в наших святцах есть не только монашествующие, но и миряне: праведные, благоверные князья и княгини, цари и правители. Если Церковь причислила их к лику святых, значит, она признала достижение ими цели христианской жизни. И если, например, правителю государства, у которого никак не меньше забот и дел, чем у рядового верующего, удалось достичь святости, то и любому христианину это доступно.
По словам отца Диодора, заповедь о милостыне (Лк. 6:30) невозможно исполнить монахам, у которых нет своего имущества. А мирянам, в свою очередь, труднее осуществлять некоторые добродетели, требующие уединения. Но, по мнению нашего собеседника, выход есть.
– Если мирянин не может пребывать в трезвении, как монах, то он может восполнить это делами милосердия и милостыни. Василий Великий прямо называет милостыню главной добродетелью мирян. В свою очередь, монах, не имеющий возможности исполнить заповедь о милостыне, восполняет это трезвением.
Но тут может возникнуть новый вопрос. Не получится ли, что, усиленно занимаясь исцелением своей души, мы благополучно превратимся в эгоистов?
Отвечает преподобная Арсения (Себрякова): «Грехи наши, содеянные в сокровенности сердца, не только словом, но хоть мысленно, оскверняют сердце, расслабляют его, делают слабым, недеятельным, слепым и глухим. Греховность наша отзывается и на других, на всем мире».
Получается, что каждое усилие, направленное не на грехи, а на оздоровление, обожение моей души, и будет вкладом в благосостояние моего ближнего?
Если я читаю Псалтирь в целях борьбы с гневливостью, кто пожнет плоды моих усилий (сразу после меня)? Мои близкие.
Если я упражняюсь в чтении Иисусовой молитвы, чтобы стать добрее и уступчивее, кто выиграет от этого (сразу после меня)? Те, кто рядом.
Так все же, а сколько именно нужно сотворить добрых дел, чтобы спастись? Возможно ли определить точное количество, найти безошибочную формулу?
Смотря что мы понимаем под спасением.
Приобретение в пожизненное пользование одноместного помещения в раю?
Или нечто иное?
– Цель христианской жизни – это единение с Богом, действующим только в очищенных и устремленных к Нему сердцах, – напоминает монах Диодор. – Когда Бог входит в сердце человека, тогда происходит преображение души, человек становится новым творением. В этом и состоит его спасение.
Но в таком случае сам вопрос «сколько?» теряет смысл.
Добрые дела не валютная единица, а способ, модус бытия.
Научившийся любви через творение добрых дел, внешних и внутренних, – стяжал Бога.
Этим он и спасется.
Иллюстрации Татьяны СОКОЛОВОЙ
Запись Сколько нужно сделать добрых дел, чтобы спастись? впервые появилась Милосердие.ru.
