Булат Безгодов
Прозаик. Родился в 1980 году в Казани. Учился в Литературном институте им. А.М. Горького. Публиковался в журналах «Новый берег», «Октябрь», «Письма из России». Автор книги «Влюблённые в Бога» (Казань, 2008).
* * *
Зажглись софиты. Фараон спустился с вершины пирамиды по крутой лестнице. Публика расступилась, и он пошёл по живому коридору. Ему что-то кричали, протягивали руки. Он снисходительно подавал ладонь. У ристалища его остановили, чтобы осмотреть капу и тейпы. Намазали лицо вазелином. Здесь же Фараону встретился агент. Внезапно глаза агента лукаво блеснули. С ним Фараон пришёл к успеху: стал чемпионом. У них сложились деловые отношения. Агент не отличался альтруизмом. Жадничал. Незадолго до этих состязаний Фараон выдвинул ультиматум и предложил меньшую долю с гонораров. Тяжёлые переговоры длились неделю. С тех пор агент изменился, заискивал.
В толпе Фараон заметил подругу. Она кричала что-то. Слова тонули в громкой музыке. Её лицо выражало не то надежду, не то восторг. Он прыжком вскочил на барьер и широко развёл руки, словно принимал от публики огромный букет. Оказавшись в ринге, кулаком поприветствовал рефери. Пробежал ритуальный круг – «круг владычества» и остановился в синем углу. Тем временем ведущий представлял бойцов главного боя вечера. В красном углу разминался соперник. С виду жалкий, косматый, в щетине. С кривым от многочисленных переломов носом. Соперник был профессиональным боксёром, и для него это был дебют в кулачных боях, ради которого прилетел из Еревана в Москву. Фараон рассчитывал положить его на первых секундах.
Ведущий закончил речь. Рефери подозвал бойцов в центр. Соперник лениво смотрел исподлобья. Только зрачки, казалось, полыхали чёрным пламенем.
– Внимательно слушайте мои команды. После команды стоп не работаем. Правила знаете? Желаю удачи, мужчины. По углам. – Соперник протянул кулаки для приветствия. Фараон сделал вид, что не заметил. – Судья готов? Судья? Судья? Первый раунд. Time! Fight!
Соперник занял центр ринга и начал теснить к барьеру. Вслед за Фараоном смещался влево. На подскоке нанёс левый оверхенд. В молоко. Фараон ответил сдвоенным ударом в корпус. Соперник контратаковал правым оверхендом. Фараон нырнул навстречу, провёл короткий хук и кость в кость попал в левую скулу.
Бойцы расцепились. Оба попытались ударить на отходе.
На скуле соперника появилось рассечение. Публика скандировала: «Фараон! Фараон!» В глазах соперника читалось удивление. Фараон, пригнувшись, пошёл вперёд. Каждый шаг с ударом. Правой рукой финтил. Левой бил прямой. Соперник несколько раз блокировал. Прикормив, Фараон перевёл левой в печень и выкинул длинный правый джеб. Соперник поплыл, запрокинул голову. Фараон добавил левый прямой. Соперник опрокинулся навзничь. Рефери начал отсчёт.
Публика взвыла: «Россия, вперёд!» Фараон вскинул руки. Прошёлся взад-вперёд по рингу. Подошёл к синему углу, протянул руку тренеру в ожидании поздравлений. Однако старый азиат перехватил за локоть и сильно встряхнул:
– Добивай!
Фараон оглянулся. Стоя на одном колене, соперник приходил в себя. Он утёр окровавленный подбородок и вынул капу. Сплюнул четыре передних зуба в ладонь. На счёте восемь встал на ноги. Высыпал зубы на барьер и поднял кулаки.
– Готов? – удивился рефери. – Готов?!
Соперник кивнул. Добавил глухим голосом:
– Де-э-э.
– Time! Fight!
– Добей! – в спину крикнул старик.
Фараон не замечал признаков грогги: соперник твёрдо стоял на ногах. В глазах была хищная осторожность. Быстрыми крадущимися шажками соперник снова занял центр. Вскользь Фараон увидел мрачное лицо своего агента. Публика скандировала: «Фараон! Фараон!» Он различил в этом вое пронзительный голос своей подруги, кричавшей что-то, по её мнению, ободряющее.
Фараон ринулся вперёд, но потерял равновесие. Кинул два нелепых удара в воздух. Время замерло. Вокруг всё слилось в единый пучок света и цвета. Он видел только, как к нему кадр за кадром приближается соперник. Искры. Чёрная вспышка. Пронзительная боль в надбровье, будто от удара мачете. В темноте он чувствовал свои ноги, стремительно несущие прочь от опасности. Ничего не видя, наугад уклонялся. Менял траекторию. Издалека появился гул, перерастающий в рёв толпы. Он начал различать силуэты. Силуэты обретали формы и очертания. Ощутил движение воздуха от проносящихся возле лица кулаков. Два пропущенных удара в корпус. Заныли рёбра. Что-то словно бы лопнуло в печени. Мышцы ног забились. Снова чёрная вспышка.
– …Четыре! Пять! – Он поднялся на ноги. – …Семь! Восемь! – После гонга отсчёт продолжался. Публика билась в истерике. – Девять! Готов?.. – Он поднял кулаки. Рефери в нерешительности чуть промедлил. – По углам!
Противник в знак уважения подал ладонь. На Фараона этот жест подействовал как красная тряпка. Он прошёл мимо, при этом бесцеремонно толкнул противника плечом. В своём углу он облокотился на барьер. Катмен полотенцем вытер Фараону лицо. Зажал тампоном рану на лбу. Старик отрывисто хрипел:
– Дыши! – Фараон глубоко дышал. – Сокращай дистанцию. На ножках. Троечками. Один, два не заходит. Третий зайдёт. Когда зашло, не останавливайся. Если попадает по тебе, терпи. Доберёшь вблизи шестидюймовыми. Продолжать можешь?
– Нормально.
– Следующий раунд обязан забрать.
Очевидно, произошла ошибка. Он хотел понять, когда и в какой момент совершил её. Он потерял равновесие всего на секунду. Соперник слишком быстро сориентировался, хотя наверняка не ждал случайной форы. Ждал, скорее, что будут его самого добивать, а в таких случаях защищаются. Выигрывают время. Отступают. Бывает, конечно, что не отступает новичок или не отступает тот, кто потерял рассудок. И, как видно, не отступает хорошо подготовленный боец.
Перед боем ставки были один к пяти. Теперь табло показывало один к одному. Фараон оглядывал публику. На него настороженно, с любопытством смотрели чужие незнакомые люди.
Он притянул старика за шею и шёпотом спросил на ухо:
– Ты этого армянина знаешь?
– Видел раньше.
– Почему молчал?
– Он же не здесь дрался… – Старик спохватился.
– А где дрался? Где?! Ну!
- В Бирмингеме, кажется...
Рефери объявил:
– Бойцы на середину. Капа у тебя? – Противник разжал губы. – Капа у тебя? – Фараон кивнул. – Третий раунд. Time! Fight!
Бойцы схлестнулись в ближнем бою. Обменивались крюками и хуками. Удары залетали вскользь, по касательной. Бойцы включали маятник, уклонялись. Заворожённая публика притихла. Фараон улучил момент и вынырнул с ближней дистанции. Кинул левый джеб на отходе. Удар пришёлся точно, но несильно. Тем не менее капу выбил.
– Стоп!
Рефери хотел поднять её с настила, но противник опередил. Ему было трудно удерживать капу во рту. Даже без двух зубов трудно, а без четырёх едва ли возможно. У Фараона заплыл левый глаз. Видел только правый. Рефери рассёк ладонью пространство между бойцами – этот жест называли топором войны.
– Fight!
Противник теснил, смещался вправо и финтил левой передней. Фараон отступал. Левый передний он ещё как-то видел, но дальний правый уже не замечал. Он пропустил один удар в заплывший глаз, затем мощный второй. Дотронулся до скулы и, когда отвёл кулак, увидел, что рука окрасилась кровью. Яркая короткая вспышка. Фараон упал. Едва начался отсчёт, он уже вскочил. Поднял кулаки, как бы поторапливая рефери, дабы тот не тянул время.
Противник всё время опережал. Выглядел свежим. С заплывшим глазом переиграть его не оставалось шансов, а шансы нужно было уравнять. Это возможно было только в отчаянной рубке, в которой травм нельзя было избежать.
Он пошёл напролом. Боль ослепляла. Боль была молчалива. Но как будто настаивала и требовала, чтобы он отступил, сдался. И когда казалось, что эта переломная граница близка, он испытывал злость, которая не давала переступить через неё. Кулаки резали как ножи. Кровь брызгами летела на канвас, на рефери, на зрителей. Он чувствовал себя обманутым и радовался крови. Два раза противник падал. Дважды падала капа на канвас. В концовке Фараон и сам упал второй раз. Рефери начал отсчёт…
Фараон был зол на себя. Команда противника заплатила солидные деньги за возможность с ходу драться в титульном бою. Переговоры с ними выглядели так, будто они рассчитывали на хайп. Хотели раскрутить своего бойца на его имени. Многое скрыли. Притворствовали. Он почему-то не удосужился изучить противника.
А старик смолчал.
Осталось пятнадцать секунд до конца раунда, когда рефери остановил время и попросил осмотреть Фараона. Катмен утёр полотенцем кровь с его лица, чтобы врач осмотрел травмы. Старик, в обыкновенной своей манере выпучив бесстрастные глаза, обмахивал полотенцем и наставлял:
– Ещё один раунд потерпи. Всё правильно делаешь…
Пристально поглядев тому в глаза, Фараон перебил:
– Я тебя уволю.
Старик обмер на мгновение и сказал с вызовом:
– Что ж, уволь.
Они смотрели друг на друга так, словно им предстояло провести третий, последний раунд между собой. Удивительная перемена произошла со старым. Ничего от того, что было похоже на причитающую бабку, в нём не осталось. Злобный, жёсткий, лысый. С глазами как два угля.
– Ты богом себя возомнил? – с угрозой произнёс Фараон. – Тебе за что платят?
Старик вдруг обхватил его затылок и на ухо прошептал:
– Мне никто не платит, я сам взимаю свою плату. А ты посредственный и все твои соперники проходные. Дальше своего носа ничего не видишь. – Затем ехидно спросил: – Мало тебе было денег?
Старик кинул полотенце на барьер, подвинул врача и прочь от ристалища полез сквозь толпу.
– Бойцы в центр! – вновь потребовал рефери.
Фараон послушно принял стойку, но рефери неожиданно перехватил его запястье, потом взял за запястье оппонента, а сам встал между ними. Зал притих. Ведущий взобрался на барьер и объявил в микрофон:
– Из-за отказа синего угла от продолжения боя новым чемпионом нашей организации в лёгком весе становится боец из… красного угла!
Рефери поднял руку армянина. Публика восторженно завизжала.
– Э, что! – закричал Фараон. – Исполняете? Какой отказ? Я готов драться!
Но его никто не слышал, кроме рефери, который сказал односложно:
– Полотенце.
– Что?
– Тренер выбросил полотенце.
Рефери кивнул на синий угол, где на барьере лежало полотенце.
Суть брошенного стариком наконец пронзила. Агент вместе с владельцем организации уже поздравлял армянина, дружески хлопал по спине и что-то наговаривал. На его лице блуждала тень улыбки. Армянин в ответ двумя руками почтительно жал ему руку. Возвышаясь над ними, с трибуны на Фараона взирала подруга. Всегда восторженная и покорная, теперь она казалась чужой.
Фараон не стал ждать, когда ему предоставят традиционное слово после боя, – софиты высвечивали нового чемпиона, поэтому никто не заметил, как он перемахнул через барьер и просочился сквозь толпу.
Он миновал простуженный тёмный коридор, и пятно тусклого света в конце его разверзлось крохотным пятачком под открытым небом. Пятачок окружала высокая стена из старого кирпича, в которой были три запертые двери. Сверху затягивало поток леденящей вьюги и мелкий колючий снег, от которых стыла кровь. Однако обратной дороги не было.
