Наверное, у каждого человека есть свои причуды, которые и делают его непохожим на других. Были они и у писателей-классиков. Как, например, у Ивана Тургенева, который по нескольку раз в день вытирался губкой, смоченной одеколоном. Или у Вирджинии Вульф, которая предпочитала работать стоя. Или же у мастера ужасов Эдгара По, боявшегося темноты.
Мы в AdMe.ru окунулись в изучение жизни великих классиков и обнаружили весьма нетрадиционные причуды у многих из них.
Королева детективов Агата Кристи страдала дисграфией. Это заболевание, при котором человек испытывает трудности с орфографией. Также оно характеризуется неспособностью расставить буквы в словах в правильном порядке. Так что ей приходилось надиктовывать все свои тексты. Также она испытывала трудности с изучением арифметики и иностранных языков.
Интересный факт: из 66 загадочных преступлений в ее детективах яд стал причиной смерти более 30 персонажей. И это неслучайно, ведь создательница Эркюля Пуаро и мисс Марпл не понаслышке знала о свойствах различных лекарств и их токсичных эффектах, так как в Первую мировую войну она работала медсестрой, а позже стала помощником аптекаря.
Вкусовые пристрастия Агаты Кристи были также довольно необычны: она очень любила жирные сливки, но не просто в кофе или чае, как любят многие. Ее внук Мэтью вспоминал: «Она пила сливки из огромной чашки с надписью „Не жадничай“». Также она была неравнодушна к девонширским сливкам — продукту, который по своей консистенции больше напоминает масло, нежели сливки. Писательница ела его ложками, хотя такие сливки обычно намазывают на сконы — разновидность выпечки, которую подают к традиционному 5-часовому чаепитию.
Марка Твена можно назвать «горизонтальным автором». Все дело в том, что он предпочитал писать лежа в постели. Ему даже не требовался письменный стол. В отличие от других авторов, которые постоянно жаловались на сложность процесса создания произведения, Твен не считал творческую работу сложной. Он говорил: «Просто попробуйте делать это (писать) в постели. Я сажусь <...> с доской на коленях и строчу. Думаю, это не такая уж и сложная работа, ведь достаточно лишь двигать пальцами, для того чтобы записывать слова».
Возможно, если бы Александр Куприн не стал писателем, то у него легко бы получилось стать отличным парфюмером. «Знатный нос России» — так однажды представил своим гостям Александра Куприна Федор Шаляпин. Особенно Куприн любил обнюхивать женщин, потому что ему было просто интересно, чем пахнет каждая из них. Как-то он признавался Ивану Бунину: «Молодые девушки пахнут арбузом и парным молоком. А старушки здесь, на юге, — горькой полынью, ромашкой, сухими васильками и ладаном». А однажды некий французский парфюмер услышал, как Куприн четко разложил один из его ароматов на составляющие, и воскликнул: «Такой редкий дар, и вы всего лишь писатель!»
Федор Достоевский любил разговаривать с людьми, причем не только со знакомыми, но и с обычными прохожими. Он мог остановить любого идущего по своим делам человека и завязать с ним разговор. Причем во время беседы обязательно смотрел ему в глаза. Так он формировал образы героев и черпал вдохновение для сюжетов будущих романов. Ну а поняв, о чем он будет писать, сразу же запирался в комнате и проговаривал текст вслух, слоняясь из одного угла в другой. Однажды он так громко размышлял о старухе-процентщице и Раскольникове, что лакею показалось, будто писатель замышляет нечто очень нехорошее.
Это может показаться странным, но один из ярчайших представителей литературы ужасов XIX века боялся темноты. Доподлинно неизвестно, в чем заключалась причина этой фобии. Возможно, это связано с тем, что будущий писатель в 3 года потерял родителей и учился в школе-интернате, которая располагалась неподалеку от кладбища. Как-то он признавался своему другу: «Я верю, что демоны пользуются ночной темнотой, чтобы сбивать с пути доверчивые души. Хотя, ты же знаешь, в демонов я не верю».
Евгений Петров был заядлым филателистом. Однако марки он собирал довольно нестандартным способом. Петров писал письма и отправлял их в никуда — по выдуманным адресам и адресатам. В результате спустя некоторое время конверты с марками и штампами зарубежных почтовых отделений приходили к нему обратно с пометкой «Адресат не найден». Ну а однажды, действуя по проверенной схеме, Петров отправил письмо в Новую Зеландию. Каково же было его удивление, когда ему пришел ответ от «выдуманного» адресата, который оказался вполне реальным. Эта история даже была экранизирована («Конверт»).
У Ивана Крылова было несколько странностей. Одной из самых ярких стала его особая страсть к пожарам. По уверениям современников, без него не горел ни один петербургский дом. Он любил приходить и просто наблюдать за горящим объектом. Зная о пристрастии писателя к этой стихии, его арендодатель включил в договор пункт, гласивший, что в случае неосторожного обращения с огнем и пожара в доме Крылов будет обязан выплатить 60 000 рублей. Баснописец подписал документ и приписал к этой сумме еще 2 нуля, сказав при этом: «Для того чтобы вы были совершенно обеспечены, я вместо 60 000 рублей поставил 6 000 000. Это для вас будет хорошо, а для меня все равно, ибо я не в состоянии заплатить ни той, ни другой суммы».
Еще Крылова мало заботила собственная внешность. Однажды он посмел явиться на прием к царице Марии Федоровне в кафтане, заляпанном жирными пятнами, в штанах с желтыми пятнами и в сапогах с дыркой, из которой выглядывал большой палец. А как-то раз, собираясь на маскарад, он не мог решить, кем ему нарядиться, и тогда один из советчиков выдал: «А вы бы помылись, побрились, оделись бы чистенько, и вас никто бы и не узнал!»
Артур Конан Дойл в последние годы своей жизни был широко известным адептом спиритизма. Он верил в существование потустороннего мира и даже написал книги «История спиритуализма» и «Явление фей». Разоблачитель медиумов того времени Гарри Прайс так отзывался о нем: «Бедный, дорогой, милый, доверчивый Дойл! Он был гигантского роста с сердцем ребенка». Широко известна история, когда двум девочкам-подросткам удалось с легкостью обмануть писателя. Конан Дойл поверил фотографиям, на которых девочки были запечатлены с «феями».
В минуты особого напряжения или задумчивости Николай Гоголь делал хлебные шарики и катал их по столу. А иногда даже позволял себе незаметно кидать их в тарелки рядом сидящих. Кстати, многие из своих произведений Николай Гоголь написал стоя, опираясь на письменное бюро. Тут сразу же вспоминается «Вий», где Хома Брут 3 ночи подряд стоя читал молитвы над панночкой. Так что, возможно, в создании произведений «на ногах» Гоголь видел что-то ритуальное. А может быть, ему просто так было удобно.
Вирджиния Вулф, как и Николай Гоголь, предпочитала работать стоя. Племянник и биограф Вирджинии Вулф вспоминал: «У нее был письменный стол высотой около метра с покатой столешницей. Он был настолько высок, что ей приходилось писать стоя». Эта привычка сохранялась у нее до 1912 года. Потом она, как и ее отец, работала сидя в низком кресле с фанерной дощечкой на коленях. Еще к числу ее необычных рабочих привычек причисляют написание ею произведений чернилами разных цветов. Свое предпочтение она отдавала фиолетовому, синему и зеленому цветам.
Иван Тургенев славился необыкновенной чистоплотностью. Он менял белье по нескольку раз в день, вытирался губкой, смоченной одеколоном или туалетным уксусом, ну а тщательное расчесывание волос для него было ежедневным ритуалом. Поэт Яков Полонский вспоминал: «Тургенев не раз при мне совершал свой утренний туалет и при мне чесал свои волосы. <...>
— Видишь, — говорил он, <...> — я беру эту щетку... теперь я начинаю чесать ею вправо: раз, два, три... и так до пятидесяти раз; теперь начну чесать влево, и тоже до пятидесяти... Ну вот, теперь со щеткой кончено... Беру этот гребень — им я должен до ста раз пройтись по волосам... Чему ты удивляешься? Постой, это еще не все... Погоди, погоди!.. За этим гребнем есть еще другой — с частыми зубьями...»
