Внутренний монолог
С Грэмом Грином, чей день рождения второго октября, лично меня связывает… что бы вы думали? Вьетнам! И я немало горд данным обстоятельством!
Во-первых, часть моей души навсегда останется там, в Социалистической Республике Вьетнам, куда я приехал просто поработать и где, сам того не заметив, застрял на целых три года. А во-вторых, Грэм Грин мне в эти три года изрядно помог. Ну, и я ему. Чуть позже расскажу, как именно.
Впрочем, речь не столько о моей затянувшейся командировке, сколько о самом писателе. Точнее, о его «вьетнамской прозе», как я это называл (по ассоциации с прозой «лагерной»). Ну, и заодно о том, что классика – на то и классика, чтобы вдруг объявиться с произведением, повествующем, казалось бы, о вполне конкретном регионе во вполне конкретный исторический период, но неожиданно начинающем звучать актуально сегодня, спустя несколько десятков лет. Я говорю о романе «Тихий американец» - прекрасной иллюстрации только что озвученной мною мысли про актуальность произведения во все времена, если оно написано мастером. Грэм Грин таким и был, потому как писал о том, что хорошо знает – закулисье работы спецслужб в «горячих точках». Только, в отличие от авторов беллетристики, выходившей тогда километрами, умудрялся писать по-настоящему серьёзные и остросоциальные произведения, абсолютно при этом неполиткорректные. А хорошо знал кухню он потому, что в своё время сам работал репортёром в тех самых местах.
Сюжет постараюсь раскрыть по минимуму, чтобы не портить удовольствие тем, кто решит прочесть роман сам. В «Тихом американце» дело происходит во Вьетнаме во время войны, только не той, про которую знают все из американских боевиков, а предыдущей, она же – Первая война сопротивления (в американских боевиках речь идёт о Второй, всего же их было четыре, причём четвёртая всё никак не кончится). Так вот, Первая война сопротивления была с Францией, чьей колонией Вьетнам к тому времени являлся уже бог знает сколько лет. Война с Францией шла с сорок шестого года аж по пятьдесят четвёртый, закончившись грандиозным разгромом французов при Дьенбьенфу. На эту тему тоже есть несколько боевиков, только уже французских и собственно вьетнамских. Простые французские граждане к тому времени сами не особо понимали, зачем им сдался Вьетнам, но руководство республики упорно продолжало посылать в Индокитай войска, особенно наёмников в лице знаменитого Иностранного легиона (куда по живости характера в своё время затесался и Ален Делон).
«Тихий американец» посвящён грязным приёмам американских спецслужб, которые те использовали во Вьетнаме. В Сайгоне происходит серия терактов, которые пытаются свалить на местных коммунистов. Главный герой, британский журналист (сегодня сказали бы «военкор»), выясняет, что на самом деле за происходящим стоит некий незаметный («тихий») человек, ввозящий взрывчатку и боеприпасы под видом гуманитарки, на деле же работающий на ЦРУ. Основана книга, выражаясь языком кино, на реальных событиях: взрывы действительно были, а Грэм Грин лично был в Индокитае. Попытки свалить всё на коммунистов тоже были. И уши «тихих» американцев действительно торчали из-за кулис.
Кстати, о кино: в США пытались свести на «нет» весь эффект романа, экранизировав его и вывернув всё наизнанку, представив дело так, будто «тихий американец» ввозил детские игрушки, а гадкие коммунисты его просто оклеветали. На самом деле клеветой Грэм Грин потом назвал эту самую экранизацию.
Теперь обо мне. Три года своей вьетнамской эпопеи я занимался тем, что работал гидом российских (и русскоязычных) экскурсионных групп. Естественно, все основные подробности исторических событий, включая и те, о которых идёт речь, я должен был знать назубок. Тем более, что одна из экскурсий и была в тот самый город Сайгон (после того, как вьетнамцы выиграли и Вторую войну сопротивления, он называется Хошимин) и часть её маршрута проходила именно через описываемые в «Тихом американце» сайгонские кварталы. Эта поездка была главной из всех экскурсионных программ, доверяли её далеко не всем гидам, а только избранным, почтительно называемым «сайгонщиками». Продолжалась она два дня и требовала колоссального напряжения моральных и физических сил, потому что начиналась в три часа пополуночи, заканчиваясь на следующий день к ночи. В промежутке между стартом и финишем гид должен был собрать сорок с лишним душ в автобус, отвезти всех в аэропорт, посадить в самолёт, летящий в Сайгон, собрать всех потом в сайгонском аэропорту, провезти через кучу местных достопримечательностей, а на следующий день отвезти всех на реку Меконг, где усадить в лодку и отвезти по очереди на три острова. На первом из них туристам показывали, как делаются кокосовые ириски и учили разделывать кокос, катали на вёсельных лодочках по каналам в джунглях, на втором – катали на маленьких местных лошадках, на третьем – кормили обедом. И практически всё это время гид должен непрерывно вещать о Вьетнаме, попутно подсаживая самых неповоротливых на лошадку и следя, чтобы кто-нибудь из таких не вывалился из лодки, для чего приходилось садиться туда самому и грести наряду с местными лодочниками. Помню, например, как цитировал туристам стихи Маршака, где речь шла о протестах французов против продолжения войны во Вьетнаме и рассказывалось о француженке по имени Раймонда Дьен, которая встала на пути паровоза с грузом танков, отправляющегося во Вьетнам: «На свете нет прочнее стен, чем те живые люди, что могут, как Раймонда Дьен, орудья встретить грудью». Впрочем, я много чего тогда цитировал. Вплоть до Евтушенко и Мандельштама (кто хочет узнать, что связывает Вьетнам и Мандельштама – гугл, как говорится, в помощь, будет интересно). К концу поездки у меня отваливался язык и конечности. Впрочем, это тоже другая история.
Суть в том, что ваш покорный слуга был единственным гидом, который читал Грэма Грина и сообразил, что часть экскурсии пролегает как раз по тем кварталам Сайгона, где и происходило действие «Тихого американца». Об этом я честно поведал коллегам, которые после этого стали включать в свои экскурсионные спичи рассказ о Грэме Грине и его «Тихом американце». А рассказать там было о чём: мимо одного только отеля «Континенталь», упоминаемого в романе, мы проезжали по два или три раза, потом сворачивая на улицу Катина – практически в точности повторяя передвижения персонажей романа. Так что Грэма Грина я пропиарил. Этим я тоже горжусь, учитывая поразительную нелюбовь к чтению среди нашего отечественного туриста. Впрочем, это тоже тема для отдельной истории.
Напоследок, по традиции, несколько строк из «виновника торжества»: «Жить Человеком среди людей – это ежедневное испытание». «Мальчишка всегда мечтает стать героем. Великим путешественником. Великим писателем… Но обычно мечту и реальность связывает тонкая нить неудачи… Мальчик, мечтавший стать богатым, поступает на службу в банк. Отважный путешественник становится колониальным чиновником с нищенским окладом и считает минуты до конца рабочего дня в раскалённой конторе. Неудавшийся писатель идёт работать в грошовую газетёнку…». «Никакие книги не доставляют нам того удовольствия, как те, что нам читали в детстве, ибо там была обещана простая и ясная жизнь. В книгах же, которые читаешь потом, всё сложно и противоречиво, в соответствии с нашим жизненным опытом, и мы уже не умеем отличить злодея от героя, а мир превращается в маленький, тесный закоулок». «Когда пишешь о войне, то для того, чтобы сохранить уважение к самому себе, надо время от времени подвергаться опасности наравне с другими». «Покажите мне счастливого человека, и я покажу вам либо самовлюблённость, эгоизм и злобу, либо полнейшую духовную слепоту». «Нельзя любить человечество. Можно любить людей». «Женщины народ невероятно практичный: сразу же строят новые планы на развалинах старых». «Если бога нет – для меня всё на свете бессмысленно. – А для меня всё бессмысленно, если он есть».
В общем, в этом и заключалась наша с Грэмом Грином помощь друг другу. Надеюсь, звучит не слишком самонадеянно с моей стороны.
