В целом люди не склонны противостоять собственным противоречиям.
Если вы признаетесь в этом себе, это открывает возможность того, что временами вы можете быть немного лицемером. Если принимать во внимание противоречия других людей, это затрудняет их понимание. Гораздо проще думать о них и о себе как об одном: фиксированном количестве. Когда кто-то показывает, что он другой, мы склонны рассматривать это как моральный провал.
В зависимости от обстоятельств, конечно, это может быть моральным провалом. Если вы громко протестуете по поводу изменения климата, но владеете акциями нефтяной компании, это предосудительно. Но если вы очень беспокоитесь об окружающей среде и признаете, что мечтаете иметь прожорливый бензиновый внедорожник, это просто человечность. (Но не покупайте его.)
Я ненавижу суету. Конкретно какой хайп на меня нацелен. Это вызывает у меня беспокойство и раздражительность. Это сбивает меня с пути до такой степени, что я нахожу это почти физически болезненным. Я держу свои дни рождения очень сдержанно. У меня всегда есть. У меня не было вечеринки по случаю 21-го дня рождения, потому что я этого не хотел. Меня уговорили на вечеринку 40-го числа, и это была сильнейшая пытка.
Моя чувствительность к шумихе распространяется и на похвалу. В рамках моей повседневной работы раз в месяц мы проводим внешние трансляции для публики. Если все пойдет хорошо, в зависимости от количества выпитого алкоголя, некоторые зрители потом могут подойти ко мне, сказать приятные слова и попросить сделать селфи. Несколько месяцев назад у нас было мероприятие в Дублине, на котором присутствовали моя сестра и племянница, и во время селфи моя племянница прошептала: «Можете ли вы хотя бы притвориться, что вам это нравится?»
Я думал, что притворяюсь.
Последние несколько недель на работе были особенно беспокойными в этом отношении, учитывая 20-летие моего первого выступления на Newstalk. Понятно, что они хотели превратить его во что-то маленькое. торт. слова. Акции в эфире. Слёзная дань уважения.
Боже, нет. Каждая клеточка моего существа была возмущена этой перспективой, и с моей стороны начался долгий защитный процесс, чтобы подавить даже намек на празднование. На данный момент (на момент написания этой статьи) я думаю, что мне это удалось. Но я видел растерянность и разочарование в глазах коллег и желание закричать: Что с вами не так?
Конечно, мои слова здесь вызывают еще один очевидный вопрос: если я не хочу поднимать шум по поводу 20-летия, зачем писать об этом в национальной газете?
Потому что это глубокое противоречие. У меня есть работа, которая, очевидно, предполагает привлечение к себе внимания, но мне не нравится привлекать к себе внимание. Мне очень нравится моя работа, даже ее производительность, но, по моему мнению, случайное внимание, которое она получает, не является наградой; Это скорее профессиональный риск.
Я знаю. Но для меня это имеет смысл.
В психологии есть нечто относительно новое, называемое эхолалией, которая в легкой форме является личностной чертой, а в крайнем случае может быть изнурительной. Обратная сторона нарциссизма: люди с эхолалией не любят получать комплименты и ненавидят быть в центре внимания. В некоторых случаях это может означать, что их голоса никогда не будут услышаны.
Я думаю, что у меня может быть что-то подобное, но я не собираюсь торопиться лечиться. Любить ее. Это соответствует тому, кем я являюсь, как лично, так и профессионально. В профессиональном плане большая часть моей работы связана с интервьюированием людей. И вот что я думаю 20 лет спустя: лучшие интервьюеры обладают очень редкой способностью закрывать рот и слушать. Вся суть в том, чтобы заставить интервьюируемого говорить, а не наоборот. Хорошие интервьюеры должны вызывать отклик. Это то, к чему я постоянно стремлюсь и иногда добиваюсь успеха. Теперь: Посмотрите на меня с большой головой.
Конечно, мои слова здесь вызывают еще один очевидный вопрос: если я не хочу поднимать шум по поводу 20-летия, зачем писать об этом в национальной газете? Это противоречие. Обращаться.
