Мы поженились сразу же после того, как я получил диплом медицинского вуза. На второй день прямо от стола с недоеденным тортом уехали в свадебное путешествие в Румынию. И, несмотря на то, что жили до этого вместе почти год, в Румынии случилась с нами форменная истерика. Мы внезапно осознали, что женаты, что это всё серьёзно, и вот с этим человеком мне теперь всю жизнь рядом. Ну, или хотя бы ещё год. Поругались вдрызг, напились, помирились так, что все соседи по отелю завидовали.
Из путешествия вернулись умиротворённые и покорные судьбе. Оперируя медицинскими терминами, в наших отношениях наступила стадия «Принятие».
Мне было 27, Юльке 21.
***
Что она во мне нашла – до сих пор не понимаю. Она – хрупкая красивая блондинка (иногда брюнетка, но этих женщин фиг поймёшь). Иняз, перспективы, Италия-Америка. Я – худой от недоедания и чёрный от недосыпания студент-медик, которому грозит государственное распределение в глубинку. Ни машины, ни квартиры, ни перспектив. Одни джинсы и те дырявые. Приходила после занятий ко мне в общежитие, я макароны варил. Это вместо ресторанов.
Любовь, блин.
***
Она ещё в универе своём училась, а я уже стал офицером медслужбы. Красиво звучит, но по факту – затерянный в лесу военный городок, она каждое утро, ломая каблуки, бежит по лесу на электричку. Приезжает ко мне в чужую съёмную квартиру, в дом довоенной постройки. А у меня джинсы окончательно порвались. Зато в коридоре три комплекта формы висит.
А как-то угнали нас в лес, на полигон, почти на неделю. Соскучился – ужас как. Даже по телефону позвонить проблема была. Радисты всё игрались со своими «глушилками».
Приехал к ней прямо из палатки, как был, в полевой форме заскорузлой от пота, офицерских кирзачах, по колено в грязи. Запах…. ну неделя возле печки-буржуйки – понятно какой. Трёхдневная небритость, рожа обветренная красными пятнами пошла.
Люди в метро старались держаться от меня подальше.
Приволокся к ней в иняз. Сижу в фойе, жду, когда занятия закончатся. Мимо порхают будущие дипломаты и переводчики. Все такие из себя красивые. В основном девушки, но редко и парни. Парни тоже с маникюром, в модной одежде. А я маникюр три дня назад делал, когда ноготь с указательного пальца отгрыз. Брутальный, как смесь Шрека, Халка и Сергея Шнурова. Вон, тот кучерявый мне глазки строит. Нравлюсь!
В голове ещё эхо от высокоинтеллектуальных бесед лагеря «..ля, …ля, … ля!» А тут с каждого угла «Экскьюзми., Жю парле фу франсе? Аривидерчи, аморе» Гитлер капут! Интеллигенция, …ля! Не служил – не мужик! А, они и так девушки. Ну всё равно – не мужик!
Недалеко остановилась стайка. Яркие, как тропические рыбки. Разговаривают, поглядывают. Да, от меня пахнет! Да, не только костром! Было холодно, было полбидона спирта! Да, не коньяк французский, не мартини – кюрасао. Что было – то и пили. Да, стаканами, да все четыре дня, пока спирт не кончился, а потом солдата в деревню послали и снова пили.
Зато за всю неделю у меня ни один солдат в медпункт не попал. А даже если и попал, то палец сломал. А палец – это уже не моё дело. Это хирург виноват. Моё дело, чтоб мебель прочная у солдат была, в смысле стул не жидкий!
Хихикают. Скажите спасибо, что я табельное оружие сдал. Ну ладно, не сдал. Мне его просто не выдали. Говорят – зачем тебе, доктор, пистолет? Кругом все свои. Потеряешь ещё. Так и ходил всю неделю, как дурак. Кругом все с автоматами, а я один – голый. Скальпель в карман спрятал. Какое-никакое – оружие.
И с туалетом (простите мой французский) проблема была. В лесу темнеет быстро, а тут как припрёт с вечерней пайки! Идёшь по темнотищще среди палаток, спотыкаешься. Не видно же ни черта. Траншея для этого дела на самом краю лагеря. Пока дойдёшь – перехочется. А возле траншеи в засаде – «синие». Это солдаты с другого лагеря, которые нам типа враги. Мы – красные, они – синие. Тюкнут по затылку и в свой лагерь уволокут. И попробуй рыпнутся. Ты же доктор, а они – спецназ.
Похихикали и ушли. Шлейф за ними из духов французских. А я вот, если сейчас сапог сниму – тоже шлейф будет!
А тут звонок, и Она летит по лестнице! Тоненькая, воздушная, неземная. Фея! Элементаль воздуха! А я грязный, небритый, с запахом. Тролль из-под моста. А она ко мне на шею, у всех на глазах.
Я тогда понял – точно любит.
Павел Гушинец (© Доктор Лобанов)
